От Милана до Рима. Прогулки по Северной Италии - Генри Воллам Мортон

У ворот я повстречал старого джентльмена. Он приглядывал за монастырем, и у него был большой запас ликера, называвшегося «Гра-Кар». Он вручил мне визитную карточку, на которой я прочел: «Cavaliere Maddelina», и сказал, что ликер он готовит в соответствии со старинным монашеским рецептом. Сам и необходимые для него травы собирает. Я купил у него две бутылки «Гра-Кар», но по оплошности — таковы уж издержки путешествий — оставил их в гардеробе отеля. Надеюсь, они кому-то понравились.

6

Большой парк Мирабелло протянулся от монастыря до замка Павии. Когда-то в этих местах охотились герцоги Милана. Тут водились олени и другие животные. Но самой большой добычей оказался Франциск I, король Франции. Его схватили здесь рано утром 25 февраля 1525 года солдаты армии Карла V, испанского короля и императора Священной Римской империи.

Неотъемлемая характеристика королей — быть в одно и то же время глупыми и храбрыми, а качества эти проявились, когда Франциск I повел свое войско под огонь собственной же артиллерии. Он сражался как лев и чуть не погиб, а его аристократы падали подле него в большом количестве. Это была битва при Павии. Франциск провел год в тюрьме Мадрида, а ворота Италии широко распахнулись перед испанцами.

Каналы древней Ломбардии. — Озеро Лаго-Маджоре и Изола Белла. — Посещение виллы Плиния на озере Комо. — Какумер Муссолини. — Железная корона Ломбардии. — Курочки Теоделинды и ее же флаконы с маслом. — Город Горгонцола.

1

Если бы тот, кто знал Ломбардию несколько столетий назад, мог увидеть ее сегодня, ничто не удивило бы его больше, чем отсутствие лодок и парусов. Сложная система водных путей соединяла друг с другом маленькие и большие города Паданской долины, превращая их во внутренние порты. Шекспир знал о том, что на корабле можно доплыть из Милана до Адриатики, а из Вероны на барке и речной лодке — до Милана. На протяжении Средних веков грузы из Венеции доставлялись на набережные Милана, Вероны, Мантуи и Феррары. Баржи выгружали камень для строительства Миланского собора в самом центре города. Было даже время, когда Милан считался городом, обладавшим сильным морским флотом: ведь у него были военные корабли, бросавшие вызов галерам Венеции.

Движение по рекам и каналам придавало особый оттенок жизни в Ломбардии. В трактирах полно было моряков, унаследовавших знания предков, столетиями плававших по опасной реке. Многие писатели прошлых веков описывают бесшумное скольжение барж и лодок через Ломбардию. Регулярность и безопасность, с которой доставлялись грузы, производили сильное впечатление на население эпохи Ренессанса. И в самом деле: океаны переплывать не надо, пиратов нет, через горные перевалы переходить не требуется, а стало быть, и бандитов опасаться не следует. Города Паданской долины первыми получали с Востока специи, дорогое рукоделие, рукописи.

В настоящее время не осталось и следа от этих коммуникаций. Система начала разваливаться вместе с политическими неприятностями XVI века: герцогства распадались или переходили в другие руки, каналы зарастали, после чего их засыпали землей. Появление железных дорог нанесло системе окончательный удар. Иногда в городе встречаешь на уличной вывеске слово «canale»[29]вместо «via»[30]— единственное свидетельство того, что когда-то улица эта являлась частью внутренней водной транспортной системы.

Система водного сообщения восходила к временам древних римлян. Пакетботы назывались «курсориэ». Суда курсировали между различными городами и перевозили не только почту и официальных посланцев, но и обычных пассажиров. В восхитительном письме, написанном примерно в 450 году, Сидоний Аполлинарий рассказал, как он скользил в курсориэ от окрестностей Милана до Равенны и пел при этом песни. Одну из этих песен ему, очевидно, навеял ломбардский пейзаж, а темой послужила смерть Фаэтона, который, не справившись с конями Гелиоса, рухнул в Эридан (так в то время называлась река По). Сестры, оплакивая его смерть, превратились в тополя. Сидоний, судя по всему, связал лесозащитные полосы с античной легендой и объяснил в своей песне тем, кто не знает, что солнце превратило слезы сестер в липкую смолу, выделявшуюся из тополиных почек.

Лучшим временем для передвижения по каналам и рекам была, должно быть, эпоха Ренессанса. Прекрасное, навсегда исчезнувшее зрелище заставляло тогда крестьянина позабыть о прививочном ноже, с которым он работал в винограднике, и прислушаться к музыке, засмотревшись на позолоченную резную барку. У каждого монарха имелось такое судно, названное — вслед за галерами дожей Венеции — буцентавром. Построены они были исключительно для развлечения и использовались для доставки почетных гостей в столицы герцогств и дочерей на свадебные церемонии. Суда придавали дополнительное очарование дворцовой пышности. Папа или сам римский император переходили от герцога к герцогу, из одной золоченой барки в другую, пока не прибывали к месту назначения, где прямо на речном берегу гостя приветствовали лучники и войско правителя, костюмированные русалки и тритоны под звуки музыки. Лучшее описание такого события есть у Пия II в его «Комментариях». По дороге на конгресс в Мантую в 1459 году папа выехал из Рима и наземным путем проехал через Флоренцию до Болоньи, а там, пересев на барку, поплыл сначала по реке Рено, а потом — По до Феррары. Герцог Феррары доставил его в своем буцентавре до Реверы на границе с Мантуей, где дожидался его другой буцентавр, принадлежавший маркизу Мантуи. Пий, описывая свои впечатления от третьего лица, рассказал о встрече флотилий Феррары и Мантуи. «Первая везла Пия, — пишет он, — вторая собиралась его везти. Трубачи той и другой флотилий наполнили долину страшным шумом. Лес знамен развевался на ветру. Жители, сидя на берегу, молили папу о благословении, и когда он удовлетворил их просьбу, закричали „Вива!“».

Переночевав во дворце Гонзага в Ревере (закончен он был только наполовину), папа, устроившись в буцентавре Мантуи, продолжил путь вверх по течению к месту слияния По с Минчо. В то время как барка бесшумно скользила по речным излучинам, Пию показали «холм, почитаемый жителями Мантуи, где, как предполагалось, жила Пресвятая Дева». Ночь провели в поместье Гонзага с тем, чтобы прибыть в Мантую на следующее утро.

Для возвращения в Рим в холодную зимнюю погоду «пожилой папа», как он сам себя называл — было ему тогда пятьдесят пять лет, сел в мантуанский буцентавр и отчалил по холодной Минчо вниз по течению. «С высокой кормы сопровождавших буцентавр судов трубы и другие инструменты наигрывали приятные мелодии. Дамбы, защищающие реки от паводков, были украшены огромными фигурами богов и богинь, великанов и ангелов». Прибыв в Феррару, Пий так заторопился, что отклонил предложение задержаться там и настоял на том, чтобы ему дали маленькие лодки, в которых он пустился в путь по мелководным, болотистым, замерзающим рекам в Рено. Когда стало невозможным пробивать топором замерзшую воду, папу закутали в теплую одежду и понесли в кресле. Кардиналам пришлось идти пешком. Кое-как добрались до Болоньи, через горы перевалили в экипажах и верхом доехали до Флоренции и Сиены.