Французская лилия. Роман о замках - Жюльетта Бенцони

Точно известно лишь то, что королю как никогда захотелось обладать этой великолепной картиной. Он предложил четыре тысячи экю и собирался заплатить их, но, чтобы не разбить сердце старому художнику, пообещал, что «Мона Лиза» войдет в королевскую коллекцию лишь после смерти ее автора. Смерть пришла к тому 2 мая 1519 года в Кло-Люсе. Рассказ, каким его представил нам Вазари со слов Франческо Мельци, любимого ученика Леонардо, больше походит на легенду, как и все, связанное с жизнью гениального художника, сказочного инженера и изобретателя невероятных машин.

«Король часто наносил ему дружеские визиты. В последний визит короля Леонардо, преисполненный уважения к королевской особе, привстал с кровати и рассказал о своей болезни, попросив прощения у Бога и у всего человечества за то, что не успел сделать всего, что мог бы. Король сидел на кровати и поддерживал его. Великий художник почувствовал, что удостоился самой великой чести на этом свете, и скончался на руках монарха».

Что это? Правда? Выдумка? Так или иначе, это зрелище было великолепно.

В настоящий момент Кло-Люсе принадлежит графу Сен-Бри, который ревностно о нем заботится.

«Я живу в Версале как король, в Фонтенбло – как придворный, а в Компьеньском дворце – как крестьянин». Так сказал однажды Людовик XIV, не слишком удовлетворенный своим проживанием в замке, который представлял собой лишь место, обустроенное для охоты, навевавшее королю лишь плохие воспоминания: он жил там некоторое время с Мазарини в мрачный период Фронды.

Однако великолепие окружающих лесов и его страсть к охоте, столь свойственная всем Бурбонам, побудили короля провести шестьдесят пять дней в старом здании, построенном еще при Карле V и возвышавшемся на месте нынешнего дворца.

Замок этот решил перестроить Людовик XV. Он тоже любил охоту, но ненавидел сквозняки, стиль Средневековья и все, что хоть отдаленно походило на бойницы. Поэтому он снес замок и в 1738 году поручил архитектору Габриэлю, вскоре смененному его сыном Жак-Анжем Габриэлем, построить здание, достойное короля и его вкуса.

Начались достаточно странные работы по реконструкции. Король не хотел лишаться места для охоты ради такой незначительной безделицы, как стройка. Тогда поступили следующим образом: снесли одну часть замка и начали тут же ее перестраивать, пока королевская чета находилась в другой части. Это, естественно, было очень неудобно и надолго затянуло работы. Поэтому дворец, начатый в 1738 году, был окончен лишь в 1786-м. И то – еще не были построены часовня, передний двор и жилье для министров. Но Людовику XVI и Марии-Антуанетте удалось провести там несколько приятных недель.

Едва дворец закончили, как он перешел во власть революционеров, которые сделали из него военную школу для сыновей офицеров. Мальчишки, которым уготована была военная или любая другая карьера, не были желанными постояльцами, и когда замок перешел к Наполеону, тот в 1806 году перенес эту школу в Шалон-сюр-Марн и перекрасил дворец. Здание вновь приобрело достаточно шикарный вид, чтобы принимать важных персон: короля Испании Карла IV, его супругу и министра Годоя, который совмещал этот пост с полуофициальной должностью любовника королевы. Они провели там несколько месяцев.

В марте 1810 года в замке царил беспорядок: его перекрашивали, заново обставляли и обивали, все в нем переделывали. Дело в том, что Наполеон ожидал свою австрийскую невесту и избрал Компьень местом, где Мария-Луиза проведет первую ночь после знакомства со своим будущим супругом.

Ее прибытие было назначено на 28 марта, но 27-го числа Наполеон, не находивший себе места, решил самолично отправиться навстречу своей будущей жене, взяв с собой лишь Мюрата. В замке не слишком огорчились по этому поводу: эрцгерцогиня должна была провести ночь в Суассоне, а в замок прибыть лишь на следующий день.

Но в десять часов вечера была поднята боевая тревога: прибыл запыхавшийся паж, практически сваливавшийся с лошади от усталости, и он сообщил о приезде императора и эрцгерцогини! Нужно было поторопиться, чтобы приготовить покои будущей императрицы. Все ожило, словно по взмаху волшебной палочки: у входа выстроились лакеи в зеленых ливреях, державшие свечи, а у окон и на крыше откуда ни возьмись появились люди. В парадном зале разместился оркестр, крыльцо наполнилось дамами в однотонных платьях со шлейфами, чьи диадемы искрились на свету тысячами огней. Наконец императорская карета, запряженная восемью лошадьми, въехала на территорию и остановилась у расстеленного ковра. Выездные лакеи засновали туда-сюда, забили барабаны, встречающие, наряженные в костюмы из шелка и платья из бархата, согнули свои спины в реверансе.

Наполеон сошел, затем с сияющим лицом повернулся к эрцгерцогине, еще сидевшей в карете. Он ухаживал за ней с заботой и внимательностью настоящего влюбленного. Каждый отметил, не без изумления, что Мария-Луиза была красной как помидор, что ее одежда была помята, а нелепая шляпка с цветными перьями попугая была скошена набок. Кроме того, ее удивительно скованное поведение давало пищу для размышлений. Многие злые языки заключили, что путь от передней до спальни был проделан уже в самой карете.

Пройдя в замок, Наполеон быстро отвел Марию-Луизу в свои покои, где ее ждала герцогиня де Монтебелло, ее фрейлина. Пара села за уже накрытый стол, где компанию им составила сестра Наполеона Каролина, королева Неаполитанская. После чего можно было предположить, что император направится почивать в канцелярию. Но не тут-то было! Наполеон, проконсультировавшись для проформы со своим дядей кардиналом Фешем, решил, что свадьбы, сыгранной в Вене, совершенно достаточно и руки у него полностью развязаны.

Он сказал Марии-Луизе: «Когда вы будете одна, я зайду к вам». Час спустя он надушился одеколоном, надел ночную рубашку и вернулся к ней. На острове Святой Елены, гораздо позже, он рассказал генералу Гурго:

«Я вошел, и она, хихикая, все сделала».

Но человек предполагает, а Бог располагает. Так прекрасно начавшийся союз окончился очень плохо. Зато с другой свадьбой, состоявшейся 7 августа 1832 года, все обстояло с точностью до наоборот.

В тот день лило как из ведра. Король Луи-Филипп I выдавал свою дочь Луизу замуж за бельгийского короля Леопольда I. И можно сказать, что свадьба была, по меньшей мере, невеселой.

Леопольд Саксен-Кобургский был королем всего только год. Когда бельгийцы решили избрать основателя династии, они выбрали того, кто казался им наилучшим образцом мудрости, величия и твердости. Да, по всем этим качествам выбор был превосходен, но, с другой стороны, одно свойство все-таки отсутствовало: у короля никогда не было веселого настроения. Он был безутешным вдовцом, чья молодая жена Шарлотта, наследная принцесса Англии, умерла при родах через несколько месяцев после свадьбы. Пятнадцать прошедших лет так и не смогли залечить эту рану.