Пробуждение - Кейт Тирнан

- Пап, скажи, пожалуйста, - поинтересовалась я. - Ты знаешь одного типа по имени Стюарт Эфтон?

- Местный строительный магнат? - хмыкнул отец.

- А что - он действительно магнат?

Отец задумчиво пожевал губами.

- Ну, может быть, не совсем… Но среди строительных подрядчиков он, несомненно, большая шишка. К тому же я слышал, что он человек безжалостный - один из тех, кому палец в рот не клади, мигом откусит руку по локоть.

- Хм… - промычала я.

Пришлось признать, что хоть в чем-то Хантер был прав - не похоже, чтобы такой человек за здорово живешь вдруг простит кому-то долг. Глупости, одернула я себя, размешивая сахар в чашке, люди иной раз выкидывают и не такие коленца. Может, под внешностью жестокого дельца скрывается мягкое и нежное сердце. Естественно, тут же пришла мысль о том, что не только Эфтон на поверку может оказаться не тем, чем кажется с виду. Возможно, это относится и к Дэвиду. Мне с немалым трудом удалось отделаться от нее.

«Забудь об этом», - велела я себе.

- А где мама и Мэри-Кей? - спросила я.

- Отправились в церковь с утра пораньше. Сказали, что хотят помочь украсить ее к Рождеству. - Отец вытер руки. - А я сказал, что дождусь тебя, и мы присоединимся к ним попозже.

Вафля, выскользнув у меня из пальцев, шлепнулась на пол.

- М-м-м… боюсь, у меня сегодня полным-полно дел, - запинаясь, пробормотала я. - Ничего, если я сегодня пропущу службу?

Из- за толстых линз очков, делавших глаза совсем крохотными, отец здорово смахивал на черепаху. Но даже сквозь них я заметила, что в глазах его вспыхнула тревога.

- Наверное, один раз ничего, - не сразу ответил он.

- Спасибо, - пробормотала я, поспешно затолкав в рот вафлю и от души надеясь, что это избавит меня от необходимости говорить.

После того как в мою жизнь вошла Викка, мои отношения с церковью коренным образом изменились - впрочем, как и вся моя жизнь. И хотя служба по-прежнему завораживала меня своей торжественной красотой, душа моя теперь молчала. И я была благодарна родителям - замечая это, они и не думали давить на меня, хотя, конечно, мое нынешнее равнодушие не могло их не задевать.

Остаток дня я, запершись, прокорпела над книгами, которыми снабдил меня Хантер. Я старательно переписывала заклятия и заклинания в свою «Книгу теней» и даже сделала себе что-то вроде колоды рунических карт, хоть и чувствовала себя при этом, мягко говоря, глупо. Я не собиралась давать Хантеру не единой возможности упрекнуть меня в лени или нежелании учиться.

Словно почувствовав, что я думаю о нем, позвонил он сам - предложил заехать к нему во вторник позаниматься. Не придумав ни одного мало-мальски правдоподобного предлога, чтобы отказаться, я буркнула, что приеду.

В ту ночь меня опять мучили кошмары. Наверное, разговор с Хантером, когда он предположил, что к щедрому жесту Стюарта Эфтона каким-то образом причастна черная магия, тоже сыграл свою роль. Но я просто не могла поверить, что в этом замешан Дэвид. Хорошо бы, конечно, узнать, но как? Не могла же я просто пойти к нему и спросить?

Зато я могу попытаться увидеть прошлое, спохватилась я. Может быть, мне удастся отыскать доказательство, которое заставит Хантера выкинуть из головы эту абсурдную мысль? На душе у меня стало мерзко. Но противнее всего было то, что из-за Хантера и его бредовых идей я уже начинаю подозревать своих друзей.

Я осторожно высунулась в коридор. В комнате родителей было темно, в спальне Мэри-Кей тоже. Стараясь не поднимать шума, я взяла с алтаря свечу, поставила ее на стол и зажгла.

Я до боли в глазах вглядывалась в пламя. Ярко-желтое, с проблесками оранжевого и голубого, оно казалось таким крохотным. Я легко могла задуть его своим дыханием. Я и раньше вопрошала прошлое, но в тех случаях обычно разводила большой огонь. Впрочем, какая разница, подумала я. Ведь нигде не сказано, что пламя свечи для подобных случаев не подходит. Огонь есть огонь, в конце концов, разве нет? К тому же сейчас один вид пламени вгонял меня в дрожь.

Закрыв глаза, я сосредоточилась, пытаясь очистить свое сознание от любых мыслей. Вдох - выдох, вдох - выдох. Я чувствовала, как замедляется, мой пульс, как все мое тело с каждой минутой расслабляется все больше…

«Огонь, помоги мне увидеть правду, - взмолилась я. - Я готова взглянуть в лицо тому, что известно тебе», - подумала я и открыла глаза.

Пламя свечи сузилось, превратившись в жидкую, не больше слезы, обжигающе горячую каплю. Из ее сверкающей середины на меня смотрело лицо - знакомые черты: нос, рот, гладкая кожа, густые, темные волосы и отливающие золотом глаза. «Но ведь это не Дэвид», - тупо подумала я.

Заледенев от ужаса, я смотрела в глаза Кэлу. Вдруг его губы шевельнулись, и я услышала его голос.

- Прости меня, Морган. Я люблю тебя. И буду любить вечно. Мы две половинки одной души.

- Нет… - потрясение выдохнула я, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит у меня из груди. Его слова были ложью - мы вовсе не были предназначены друг для друга. Теперь я знала это точно.

- Морган, прости меня. Я люблю тебя. Прошу тебя, Морган…

Последние слова Кэла еще звучали в моих ушах, когда я, как слепая, вытянула перед собой руку и хлопнула ладонью по свече. Раздалось слабое шипение, и вверх потянулась струйка синеватого дыма. Пламя погасло, и я осталась одна в темноте.

Июль 1991 года.

Сначала я решил, что из-за лихорадки у Фионы начался бред, но она продолжала твердить свое, и я сдался. Закутав жену, я усадил ее в машину Жандре. Куда ехать, я не знал, поэтому выбрал направление наугад - на восток. Мы ехали почти час, когда из груди Фионы вдруг вырвалось рыдание.

- Жандре! - Ее пальцы вцепились мне в руку. - Я чувствую его! Он умирает!

Я остановился в первой же деревне, притормозив у бистро, и бросился к телефону. Телефон Жандре молчал. Только поздно вечером нам удалось узнать, что на его ферме начался пожар, в течение минуты охвативший весь дом. И он, и его семья оказались в ловушке. В живых не осталось никого.

- Это была черная волна, - вся дрожа, прошептала Фиона. - Она охотится за нами.

Не обменявшись ни словом, мы снова уселись в машину и двинулись на восток. Так мы пересекли почти всю Францию. Незаметно спустилась ночь, теплая и прозрачная, какие бывают только летом. Сжимая руль, я перебирал в памяти последнее, что мне бросила на прощанье Селена. Это было, когда я ушел от них в первый раз. Она тогда как раз вернулась после встречи с какими-то своими приятелями из клана Вудбейнов - именно их я боялся, как огня, - и вид у нее был совершенно безумный. Мне тогда еще пришло в голову, что Селену переполняет энергия. Казалось, ей необходимо двигаться, делать что-то, иначе энергия эта, перехлестнув через край, попросту задушит ее. Я поинтересовался, чем они занимались.