Любовь на старой мельнице - Хелен Брукс

– Что-то не так, дорогая? – неуверенно спросила Сандра Ноук. – Ты себя неважно чувствуешь?

– Со мной все в порядке. – Генриетта не смогла улыбнуться. – Мне пора идти, – добавила она чересчур поспешно. – Я обещала Саре, что куплю кое-что к чаю для детей, чтобы она не беспокоилась.

– Хорошо, дорогая. – Голос Сандры Ноук звучал спокойно, но в глазах появилась настороженность. – Беги.

На слове «беги» был сделан легкий акцент, но Генриетта предпочла истолковать слова матери буквально и, криво улыбнувшись, быстрым шагом направилась к двери.

Вечер тянулся для Генриетты нескончаемо долго. Она и сама не понимала, с чем связано ее напряженное беспокойство, пока наконец не вернулся Дэвид – один, и тогда ее тоска только усилилась, ибо он радостно объявил, что приглашал Джеда на обед.

– Я подумал, что было бы очень мило повторить тот апрельский вечер – помнишь, Хен? Но Джед отказался, сославшись на предварительную договоренность.

«Предварительная договоренность». Эти два слова преследовали ее весь вечер.

Что именно могла означать предварительная договоренность, с упорством мазохиста раздумывала она. Деловой обед с коллегой? Может быть, с коллегой-женщиной? Вечеринка у друзей, поход в оперу или в театр с группой единомышленников или – и тут у нее прямо-таки свело живот и ей стало физически плохо – интимное рандеву на двоих в каком-нибудь изощренно дорогом, укромно-уютном ресторанчике, приглушенное освещение и вся атмосфера которого буквально шепчут: ложись со мной в постель?..

Нет, надо перестать об этом думать. Она поняла вдруг, что чуть ли не с отвращением смотрит на шоколадное суфле, которое Сара так долго готовила, и поспешно придала своему лицу более спокойное выражение. Она не имеет права возражать, даже если Джед переспит с сотней женщин, абсолютно никакого права. Она сама себе застелила постель и должна на ней спать – в одиночестве.

На следующий день Генриетта вернулась в Хартфордшир и с головой окунулась в работу, выполняя за день трехдневную норму. Она вставала с рассветом и работала до поздней ночи, едва оставляя время на то, чтобы поесть и попить.

Неудивительно, что в середине августа, во время непереносимой жары, она пала жертвой летнего гриппа, эпидемия которого прокатилась по стране опустошительной волной. Поначалу она просто ощутила некоторую ломоту во всем теле, и лицо ее стало бледнее прежнего, но на второй день, когда Рональд нанес ей очередной визит, для нее стало настоящим испытанием преодолеть путь до входной двери.

– Вы ужасно выглядите, – сказал Рональд, глядя на нее с тревогой.

– Обычная простуда. – Она смотрела на него глазами в красных кругах, а голова болела так, будто сто человек били по ней кузнечными молотами. – Вечером приму аспирин и лягу отдохнуть.

– Вы вызывали доктора? – взволнованно спросил Рональд.

– Из-за простуды? Нет, разумеется. – От подступившего головокружения она чуть не упала. – Я же сказала, сегодня я буду меньше работать и через пару дней снова встану на ноги. Вы ведь знаете, какими могут быть эти летние простуды.

Проводив Рональда, девушка взобралась на второй этаж в гостиную, где упала на диван, закрыв глаза. Видимо, она заснула, потому что, открыв глаза, обнаружила, что вечерние тени заполнили комнату, а Мерфи с тревогой лижет ей лицо, утробно подвывая.

– Хороший мальчик, хороший. – Она не помнила, чтобы когда-нибудь в своей жизни ей было так плохо, но надо было накормить и выгулять Мерфи. Она подняла голову, борясь с приступом тошноты, и, сжав зубы, спустила ноги с дивана. Комната тут же закружилась, и Генриетта снова легла, пока наконец обморок не отступил. Тогда девушка спустилась на пол и начала ползти к лестнице. Только бы выпустить Мерфи на улицу, а там она ляжет в постель и уже наутро почувствует себя лучше. Но, добравшись до нижней ступеньки, она обнаружила, что в состоянии только сидеть, не двигаясь. А потом кто-то позвонил в дверь. От лая Мерфи у нее перед глазами заплясали маленькие человечки, и только желание поскорее открыть дверь и избавиться от шума заставило ее подползти к двери и повернуть ручку.

– Генриетта.

Она упала в объятия Джеда, едва слышно всхлипывая:

– Мне плохо, так плохо… Можешь выпустить Мерфи? – Она буквально повисла у него на шее.

– Ради Бога, женщина, почему ты мне не позвонила! – прошептал он ей в волосы, легко подхватил на руки и понес обратно в дом, по пути отбиваясь от Мерфи, который вертелся и скакал вокруг, как попрыгунчик на пружинке.

Сквозь дымку, накрывшую ее сознание, Генриетта поняла, что ее несут наверх, но даже не открыла глаз, пока не почувствовала, что ее бережно положили на диван. Тогда она с трудом приподняла тяжелые веки и увидела, что Джед стоит возле нее на коленях и с тревогой вглядывается в ее лицо.

– Все нормально, все будет в порядке, – успокаивающим тоном сказал он. – Просто закрой глаза.

– Мерфи… Мерфи голодный, – тихо прошептала она. – И он с утра не выходил на улицу.

– Я сказал, закрой глаза. – У него в голосе послышались нежное недовольство и тревога. – И как, интересно, ты предполагала одна со всем справиться? Этот грипп свалил половину рабочей силы в Англии, с ним нельзя бороться, милая.

Грипп? У нее грипп? Тогда понятно, отчего ей так плохо.

– Как… откуда ты узнал, что я больна? – пробормотала она.

– Рональд, – коротко ответил Джед. – Сейчас я прослежу за Мерфи, принесу тебе воды, а там посмотрим.

Через несколько минут Генриетта очнулась и почувствовала, что ей на лоб легла твердая, прохладная рука, а голова разболелась еще больше.

– Так, с меня хватит. – У нее не хватило сил, чтобы выдержать ослепительно голубой взгляд его глаз, и она снова прикрыла веки. – Ты поедешь со мной, чтобы миссис Паттен смогла о тебе позаботиться, а у меня была бы возможность за тобой приглядывать.

– Но Мерфи…

– Любишь меня – люби мою собаку? – с иронией спросил он. – Разумеется, Мерфи тоже поедет.

Но она не может с ним поехать, хотя это было бы блаженством.

– Я не могу…

– А тебя никто не спрашивает, – мрачно произнес он. – Ты отправишься в Фотрингем, и я вызову своего доктора, чтобы он тебя осмотрел. И ты останешься у меня настолько, сколько будет необходимо, ясно?

Ей было все ясно, но сил не было даже на то, чтобы волноваться по этому поводу. Вернулся Джед и приподнял ее с дивана, закутав в тонкое одеяло.

– Я… я могу идти.

– Не говори глупостей. – Он поднял ее легко, как ребенка. – Мерфи ждет в «рейнджровере», я собрал некоторые вещи, твои и его. Если обнаружится, что я забыл что-то жизненно важное, я вернусь.

К тому моменту, когда Генриетту устроили в одной из огромных комнат для гостей, она уже ничего не понимала и только чувствовала, что горло у нее горит огнем, а головная боль и не думает отступать.