Последний министр - Валерий Владимирович Атамашкин

Сайд степ.

Мгновенный уход с линии атаки.

Протопопов схватил бандита за руку и врезал ладонью по кулаку, держащему нож. Металл звякнул об асфальт, а министр, продолжая движение, ударил ладонью второй руки в подбородок грабителя, сверху вниз.

Щелчок.

Клацнула челюсть.

Сомкнулись зубы. Наверняка пломбы повылетали.

Бандит попятился, размахивая руками и теряя равновесие. Протопопов двинулся следом, выхватывая кольт, таких наездов он не прощал никогда.

Бах-Бах-бах!

Пули, все до одной, изрешетили ноги бандита. По улице разнесся вопль. Грабитель рухнул на колени и завыл белугой, хватаясь за простреленные голени.

— Су-у-ука! Убью!

Понятно, что сделать он больше ничего не мог. Тут дай бог вообще на ноги встать, в том плане, чтобы не остаться инвалидом.

Следом Александр Дмитриевич навёл пистолет на тех двух бандитов, что продолжали грабить кавказца и не сразу переключились. Кивнул на корчащегося в муках раненного.

— Забрали и чтоб как ветром сдуло.

Бандиты подскочили к своему товарищу, схватили и поволокли, убираясь прочь с улицы.

— Ты не жилец! — прошипел один из них перед тем как скрыться за углом.

Протопопов не отреагировал. На угрозу такого толка обращать внимание не стоит. Нервы сбережешь. Он спрятал пистолет обратно за пазуху, подошёл к мужчине, одетому с иголочки и со вкусом, из-за которого и случился весь сыр бор. Мужчина был бледен, но держался достаточно уверенно.

А когда Протопопов подошёл еще ближе, желая справиться о самочувствии пострадавшего, то глаза мужчины от удивления округлились.

— Вы?! — он первым узнал министра.

Александр Дмитриевич пригляделся и нахмурился сам. Меньше всего он рассчитывал стать спасителем Николая Семёновича Чхеидзе, коим и оказался кавказец.

— И в страшном сне мне не могло присниться, что моим спасателем однажды станет Протопопов! Какой позор… — Чхеидзе растерянно принялся мотать головой. — Больше всего хочу вас развидеть!

— А как же гамарджоба генацвале? — ухмыльнулся министр, который находил вид удручённого меньшевика забавным. — Если что, я ведь могу их и назад позвать. Ваших мучителей.

— Что вы тут делаете? — проскрежетал Чхеидзе, беря себя в руки.

— Ровно тоже, что и вы. Но если вас интересует, что я делаю сейчас — я вижу перед собой испуганного до смерти мальчишку. Вам бы на фронт, Николай Семенович сходить?

Чхеидзе министр знал слишком хорошо. И припоминал, что Карло сразу после начала войны во главе меньшевистской фракции и, объединившись с большевиками, голосовал против военных кредитов, равно за поражение собственной страны в кровопролитных боевых действиях.

Интересно, что он делал здесь?

При таком морозе немного находилось людей, кто проводил сегодняшний вечер на улице, как министр уже подмечал. Если точнее — совсем никого. Шастали разве что солдаты из Петроградского гарнизона — белобилетники по большей своей части.

Спрашивать «что ты здесь делаешь» Протопопов не стал — знал, что меньшевик не ответит. Но присутствие Чхеидзе на окраине Петрограда в паре кварталов от офиса «Печати», где ему нечего было делать по определению, мягко говоря настораживало. Такие люди никогда и ничего не делают просто так.

— Это вы меня пугать удумали? — возмутится Чхеидзе. — Бандитов он собрался звать!

— Так вы итак напуганы? Вон трясётесь весь.

— Пользуетесь служебным положением, значит!? — вспыхнул Карло, опомнившись.

Протопопов огляделся и когда вернул на лидера меньшевиков взгляд, в нем запечатлелась сталь. Перед ним стоял один из тех мерзавцев, благодаря которым революция 1917 года стала возможна в принципе. Не долго думая, Александр Дмитриевич, приставил дуло пистолета ко лбу лидера меньшевистской фракции.

Чхеидзе вздрогнул всем телом, понимая, что его кончина близка. Быстрым движением языка облизал пересохшие губы.

— Стреляйте, — выдавил он.

И Протопопов взвёл курок.

Мгновение.

Звук щелчка растёкся по пустому переулку.

В кольте не оказалась патронов.

Протопопов слишком хорошо это знал, но этого выродка хотелось припугнуть.

Чхеидзе медленно сполз на землю, закрывая лицо руками и качая головой. Не верил, что остался жив вот уже во второй раз за сегодняшний вечер.

Но не здесь.

Протопопов понимал, что за разыгравшейся картиной наблюдают несколько десятков глаз горожан, прильнувших к окнам своих квартир после прогремевших выстрелов. Поэтому пусть живет.

Пока.

— Проваливай, пока я не передумал.

Чхеидзе одновременно бледный, но с румянцем, бросился к выходу из переулка. Протопопов буквально слышал, как от злости скрипели его зубы.

Пусть.

Пусть радикалы коммунисты знают, что в Петрограде намечен передел.

Министр двинулся дальше. По хорошему, задержать бы его, отвести в офис, но отношения к печати Чхеидзе не имел, в списках сотрудников не состоял, а жаль…

Размышляя о том, что Чхеидзе не оставит без внимания произошедшее, Протопопов прошёл до конца улицы и вскоре вышел к искомому здания с офисом АО «Печать». У здания уже стояли другие сыщики во главе с Кирпичниковым, с лицами несколько обеспокоенными.

Первым возникло желание возмутиться, какого собственно лешего они встали толпой у самого входа. И Протопопов уже вознамерился всыпать Кирпичникову по первое число, как взгляд министра упал окна здания, в котором не горел свет. Стало быть, в офисе «Печати» не было ни души.

Как так то?

Александр Дмитриевич подошёл к дверям, подергал. Потянул за ручку дверного звонка и отчётливо услышал, как по ту сторону дверного полотна разлилась трель.

Никого.

Офис «Печати» пустовал и, похоже, что все до одного сотрудники свалили задолго до закрытия.

— Который час?

Кирпичников достал часы Буре и взглянул на циферблат.

— Двенадцать минут до семи.

Протопопов съездил кулаком по дверному полотну. Нет сомнений, что сотрудники «Печати» оказались предупреждены о планируемом министерством внутренних дел мероприятии заранее. А значит, среди окружения Протопопова завёлся предатель, который и слил информацию банкирам.

Или все же — совпадение?

Не более?

Однако если эти ребята полагали, что закрыв офис, им удастся избежать обыска, то они жестоко просчитались.

— Ломайте двери.

— Есть ли смысл, Александр Дмитриевич? — осторожно возразил Кирпичников. — Полагаю, что они всю подозрительную документацию того… уничтожили или перепрятали.

Кирпичников определенно говорил дело, но отступить сейчас значило признать своё поражение, чего делать ни в коем случае нельзя. Да, потом придётся писать кучу бумаг, судиться может быть даже…

— Ломай, — решительно повторил Протопопов.

Один из сыщиков двинулся к двери. Осмотрел. Ломать не стал, а достал из кармана отмычку.

Движение.

И дверь оказалась открыта.

Ловкость рук и никакого обмана.

— Готово, — сообщил сыщик.

Зайти внутрь не успели.

В этот момент на улицу, на которой располагался офис «Печати», выехал автомобиль. Точно такой грузовоз, какой несколько дней назад Протопопов с Курловым утопили на дне реки.

В груди неприятно кольнуло. Отвратительное такое предчувствие появилось.

Грузовоз остановился, слепя фарами.

И Протопопов даже поначалу не поверил своим глазам, когда ткань на