Комплекс крови - Анастасия Ильинична Эльберг

уверен. Официально жертвы на момент издевательств были мертвы. Разве это можно считать убийствами?

Детектив Нур несколько секунд с потерянным видом изучала пучки травы, пробившиеся между бетонными плитами тротуара, а потом поднесла к глазам запястье с наручными часами.

— Завтра вернется Марк, — сказала она таким тоном, будто они говорили о хорошем знакомом. — Поговорим с ним о маньяках.

— Кто такой Марк? — спросил Грег, почувствовавший себя лишним на этом празднике жизни.

— Ты не знаешь Марка? Ах да, постоянно забываю, что ты новенький. Идем, нам пора. — Терри поднялась. — Марк руководит отделом психологической экспертизы. Знает о маньяках все — и даже больше. Только не говори ему, что ты от Говарда.

— Почему?

— Потому что их связывает неприятная история. Прошло восемь лет, но, боюсь, Марк до сих пор остро воспринимает случившееся.

Грег с готовностью поднялся вслед за собеседницей, и они вновь взяли курс на «драгоценный» кондоминиум.

— Ладно, расспрашивать не буду, — улыбнулся он.

— Вот и славно. Марк — отличный малый, он будет рад с тобой познакомиться. Кстати, совсем забыла спросить: как там кошка?

— Кошка?.. О… кажется, хорошо. Я назвал ее Сьюзан. Она пьет молоко и ест кошачьи консервы, а вот сухой корм, похоже, ей не нравится.

— Можно на нее взглянуть?

— Конечно.

Терри закинула сумку из судебной лаборатории за спину.

— Кошачьих консервов у меня нет, — сказала она. — Зато я могу сварить для тебя вкусный кофе.

Глава тринадцатая. Тристан

Лето 1990 года

Треверберг

— Ты представлял ее иначе?

Тристан стоял возле кровати и внимательно изучал утомленное лицо девушки. На вид он не дал бы ей больше шестнадцати. Школьница — да и только.

— Юна, — заговорил он. — Это кровь на нее так повлияла?

Отец присел на табурет, обитый мягкой кожей.

— Да, — подтвердил он.

— У нее темные волосы.

— У тебя они когда-то тоже были темными.

— И глаза…

— Глаза изменят цвет в ближайшие несколько дней. Хочешь взглянуть на документы? Я получил результат анализов крови около часа назад.

Тристан не ответил. Он смотрел на то, как маленькие ноздри девушки едва заметно раздувались, вбирая следующую порцию воздуха, слышал, как ее сердце, минувшей ночью остановившееся на несколько секунд волей отца, выполняет свою привычную работу: перекачивает кровь. Забавно, но обращенные не нуждаются ни в первом, ни во втором. Их сердце бьется по привычке, и никакой крови оно не перекачивает. И дышат они тоже по привычке. С тех пор, как они получили бессмертие, их организм не способен поддерживать свое существование самостоятельно. Им требуется донор.

Всем, кроме Тристана и его сестры, которой он обзавелся на рассвете.

— Ты рад? — предпринял очередную попытку завязать диалог отец.

— Не знаю, — честно ответил молодой вампир. — А ты уверен, что это моя сестра?

Доктор Хобарт улыбнулся.

— Уверен.

Тристан приблизился к кровати еще на пару шагов и положил ладонь девушке на лоб. Ее кожа, вопреки его ожиданиям, была по-человечески теплой. У корней золотисто-каштановых прядей, убранных под широкий плетеный обруч, уже начинало появляться серебро.

— Поздравляю, отец, у тебя получилось.

— Мы в самом начале пути. Я буду наблюдать ее как минимум три месяца.

— А потом?

Отец убрал очки в нагрудный карман белого халата и устало потер виски.

— Ты не думал об этом, не так ли? — вновь заговорил Тристан. — Ты и понятия не имеешь, что делать дальше.

— Доктор Родман…

— … плевать мне на доктора Родмана. Я задаю этот вопрос тебе. Я хочу знать, что ты будешь делать с этой девочкой дальше.

Судя по облегчению, появившемуся в глазах отца, он ожидал другого вопроса — и был рад, что прозвучал именно этот.

— Растить. Воспитывать.

— И поселишь здесь?

— Если она сделает такой выбор, я позволю ей жить в особняке.

— А доктор Родман согласен?

— Можешь спросить его об этом сам, коли угодно.

С этими словами отец подошел к прикроватной тумбочке, склонился над прикрепленными к планшету листами и записал известные только ему измерения в соответствующих клетках, а потом направился к двери.

— Она красивая, — сказал Тристан ему вдогонку. — Похожа на нее.

— Как поживает твоя научная работа по аналитической химии?

— Все почти готово. Как всегда, сдам первым. Ты заинтересовался моей университетской учебой, это приятно.

Отец замер в дверях, и Тристан, не успевший сбавить шаг, чуть было не наткнулся на его спину.

— Я хочу, чтобы в следующий раз, когда она придет в себя, ты был здесь, — обратился он к сыну. — Вы должны познакомиться.

— Надеюсь, мои желания тоже тебя волнуют?

— Вежливость подсказывает мне ответить утвердительно.

Тристан вышел в коридор и преградил отцу путь на лестницу, ведшую в лабораторные помещения особняка.

— Ты обратил ее и не сказал мне ни слова, хотя мог предупредить. Ты поставил меня перед фактом. «Тристан, это твоя сестра. Хочешь ты или нет, но тебе с этого дня придется ее терпеть. Ухаживать за ней, читать вслух, говорить о физике, химии, астрономии, лингвистике…».

— Не нужно пугать девушку раньше времени. Ты успеешь продемонстрировать широту своего кругозора. Начните с анатомии.

— С анатомии? — озадаченно переспросил Тристан. — А ты уверен, что она интересуется чем-то, кроме косметики и татуировок?

Отец решительно положил руку ему на плечо, предлагая отодвинуться.

— Заодно и проверишь. Она попросила у меня литературу о мозге. Хочет узнать, как работает память.

Доктор Хобарт начал спускаться по лестнице, и Тристан последовал за ним.

— Ты же не шутишь, верно, отец?

— Помнится мне, ты любишь нейробиологию. Прочитай юной леди лекцию о дисфункциях lobus temporalis[1].

— То есть, ты хочешь, чтобы я сидел и… читал ей лекции по нейробиологии? Она же… ну. — Он развел руками. — Вампирша, которой и суток не исполнилось. Ты уверен, что тема выбрана правильно?

***

… - Так, значит, нарушения долговременной памяти могут привести к бессоннице, дисфункция миндалевидного тела — не такой уж редкий недуг, а сосцевидные тела контролируют еще и сексуальное поведение? Это очень интересно…

Тристан перевернул страницу атласа по нейробиологии. Терри, чьи глаза уже начали менять цвет с карего на фиалковый, смотрела на него с искренним вниманием.

— Если ты не против, я бы хотела послушать еще про дофамин. Ты начал рассказывать о том, каким образом он участвует в регулировании когнитивных функций. И про систему поощрения.

Один из альбомных листов, лежавших между страницами, спланировал на пол. Он опустился рисунком вверх, и несколько секунд Тристан изучал изображенную на нем часть мозга.

— Можно взглянуть поближе? — подала голос Терри. — Прости, я не могу двигаться. Доктор Хобарт… отец предупредил, что некоторое время мне придется провести в покое.

Отец.

Тристан неохотно выбрался