Загадка о морском пейзаже - Антон Кротков

Среди части финского общества, особенно националистически настроенной интеллигенции, были очень сильны прошведские настроения. До начала XIX века Финляндия входила в состав Шведского королевства, но в результате Русско-шведской войны 1808–1809 годов была отторгнута от нее Россией, став Великим княжеством Финляндским. Но при этом значительная часть его населения являлась шведскоязычной. Всего же в крошечной Финляндии проживало почти 300 000 этнических шведов. Шведский язык оставался государственным.

Тайно поддерживая стремление финнов к национальной независимости, – особенно на фоне усилившейся при Александре III насильственной «русификации» слишком независимой «колонии», шведы стремились восстановить свое влияние на потерянных территориях. Тайная, необъявленная война между соседними государствами тлела уже много десятилетий, иногда потухая на годы, но затем вновь разгораясь. Ни одна из сторон не стремилась поднимать шумиху из-за очередного пограничного инцидента или поимки с поличным шпионов. Противостояние это принимало самые разные формы, правда до покушений на высших сановников и представителей монаршей семьи дело еще не доходило…

По итогам изучения третьей мины можно было сделать несколько важных выводов. Ну, прежде всего, чтобы погрузить такую тяжелую мину на лодку, требовались усилия трех-четырех крепких мужчин. Да и не всякая лодка выдержит. А ведь «адскую машинку» требовалось еще собрать. И сделать это можно было только поблизости от места ее будущего применения, ибо целиком такую огромную дуру откуда-то со стороны не привезешь. Мина была начинена не относительно безопасным в применении пироксилином, а чрезвычайно гремучей нитроглицериновой смесью. Это вещество могло взорваться от любого удара и даже от воздействия солнечных лучей. Но видимо, террористы не смогли достать нужного объема военной взрывчатки, потому закупили более доступный промышленный динамит, использующийся в горном деле, при строительстве туннелей, и продаваемый свободно по всей Европе. Все это указывало на то, что где-то поблизости, под боком у местной полиции и контрразведки орудует хорошо организованная и законспирированная группа, имеющая в своем распоряжении все необходимые ресурсы.

* * *

После инцидента с подрывом эсминца из царского конвоя минуло три дня. Александр III вызвал проштрафившегося адмирала в свою резиденцию, расположенную в шхерах на берегу Финского залива. Осталось тайной, о чем император разговаривал с Закселем, но после возвращения из Котки с Авраамием Богдановичем случился сердечный приступ. Террористы могли праздновать успех: хотя им снова не удалось добраться до царя, однако на их самодельных минах подорвался эсминец и целый контр-адмирал.

Со дня на день ожидалось назначение нового командующего эскадрой. С ним связывали надежды на улучшение дел в эскадре и в базе. Среди флотских офицеров особенно среднего звена, с которыми Вильмонт успел познакомиться за время своего краткого пребывания в Гельсингфорсе, преобладало мнение, что флот нуждается не только в более современных кораблях, сравнимых по характеристикам с лучшими броненосцами Англии, Франции и Германии, но и в адмиралах новой формации. Между тем, благодаря 20-летней (1885 и 1890 гг.) кораблестроительной программе, которая ни разу не пересматривалась в связи с усилением флотов Германии и Англии и других ведущих европейских держав, Балтийский флот России получил корабли, большинство из которых морально устарели еще на стапелях судоверфей [21] . XIX век подходил к концу, а среди адмиралов преобладали старики, цеплявшиеся за догмы эпохи парусного флота. В этой обстановке Вильмонт посчитал своим долгом направить руководству докладную записку. Конечно, он еще недостаточное время находился в Гельсингфорсе и не успел как следует вникнуть во все детали местной обстановки, но события развивались столь стремительно, что медлить с принятием мер было преступно.

...

Смеркалось, когда Вильмонт свернул с дороги в пригороде Гельсингфорса Огльбю и стал подниматься в гору к стоявшему в окружении берез деревянному двухэтажному дому. Это была дача питерской поэтессы Анны Константиновны Вельской и ее мужа.

Еще издали он услышал звуки рояля. Через несколько минут мужчина поднялся на крыльцо дома и вошел через сени в комнату. При появлении нового человека хозяйка перестала музицировать и поднялась ему навстречу.

Вильмонт назвал себя. Анна Константиновна взяла его за руку и представила другим гостям. Затем снова обратилась к новому члену их маленького клуба:

– А мы тут устроили вечеринку со смыслом. Каждый должен был принести сегодня что-нибудь заветное – стих, отрывок прозы, музыку, сокровенные мысли о смысле бытия. Единственное условие – чтобы всем было интересно. Так что и вам придется внести свой взнос. И учтите, отказов не принимаем.

Несмотря на игривый тон хозяйки, чувствовалось, что она не шутит. На секунду задумавшись, новичок продекламировал:

Когда без страсти и без дела

Бесцветно дни мои текли,

Она как буря налетела

И унесла меня с земли.

Она меня лишила веры

И вдохновение зажгла,

Дала мне счастие без меры

И слезы, слезы без числа…