Убивая Еву - Люк Дженнингс

Ситуация достигла развязки, когда Анну изнасиловали. Вооружившись отцовским боевым ножом, Оксана заманила Романа Никонова в лесополосу и там все сделала как надо. Правда, Никонов выжил, а это не входило в ее планы, но в остальном все прошло идеально.

Оксану никто не допрашивал, а сама она хоть и предпочла бы, чтобы жертва умерла от шока и потери крови, но все равно осталась удовлетворена тем, что Никонов теперь до конца дней будет мочиться через трубку. Все это она и поведала Анне, положив к ее ногам свой рассказ, как кошка, притащившая домой задушенную птицу.

Реакция Анны разнесла вдребезги весь Оксанин мир. Она надеялась на благодарность, на восхищение, на глубокую признательность. Вместо этого учительница молча смотрела на нее взглядом, исполненным льда и ужаса. Мысль об условиях, с которыми Оксана столкнется в женской тюрьме, сказала она, это единственное, что удерживает ее от немедленного звонка в милицию. Она будет молчать, но не желает больше никогда ни видеть Оксану, ни слышать.

Подобная несправедливость, мучительнейшее чувство утраты – все это привело Оксану на грань самоубийства. Она хотела взять отцовский «макаров», прийти к Анне домой и там пустить себе пулю в лоб. Залить эту маленькую квартирку на Комсомольском проспекте кровью и мозгами. Но сперва, пожалуй, ее поиметь: девятимиллиметровое автоматическое оружие – весьма убедительный аксессуар для соблазнения.

Но в итоге Оксана так ничего и не сделала. А та ее часть, которая столь отчаянно жаждала, чтобы Анна принадлежала ей, попросту отмерла.

Нежась в душистой ванне шанхайской квартиры, Вилланель ощущает, как душевный подъем отступает перед встречной волной меланхолии. Она поворачивает голову к окну, к внушительному контуру зеркального стекла, обрамляющему свет предсумеречного заката и крыши Французской концессии, и задумчиво покусывает верхнюю губу. На окне стоит ваза Лалик с белыми пионами – их мягкие лепестки напоминают об объятиях.

Она знает, что надо залечь на дно и не высовываться, что отправляться на охоту за сексом – тем более сегодня – безрассудство. Но и этот внутренний голод ей знаком. И его хватка будет лишь усиливаться. Окутанная паром, она выходит из ванны и стоит, обнаженная, у окна, размышляя, какое море возможностей лежит перед ней.

Уже за полночь она входит в клуб «Аквариум». Он расположен в подвальном помещении бывшего частного банка в северной части Бунда, и доступ сюда открыт только по личным приглашениям. Об «Аквариуме» Вилланель узнала от жены одного японского девелопера, с которой познакомилась в спа-салоне «Пенинсула» в районе Хуанпу. Миссис Накамура, стильная, словоохотливая женщина, объяснила Вилланель, что обычно приходит в клуб по пятницам. «И одна прихожу чаще, чем с мужем», – добавила она, многозначительно скосив взгляд.

Само собой, человеку на входе знакомо имя Микки Накамуры. Он ведет Вилланель через внутреннюю дверь к винтовой лестнице, вьющейся вниз, в просторный тускло освещенный подземный зал. Там людно, оживленный гул голосов накладывается на приглушенную пульсацию музыки.

Несколько мгновений Вилланель стоит у подножия лестницы, оглядываясь по сторонам. Самая поразительная деталь интерьера – стеклянная стена от пола да потолка метров, наверное, десяти в длину. Светящееся синее пространство внутри стены вдруг затемняет движущаяся тень, за ней – другая, и до Вилланель доходит, что перед ней – акулий аквариум. Мимо скользят рифовые и молотоголовые акулы, а подводная подсветка придает их туловищам полуматовый блеск.

Завороженная Вилланель пробирается поближе. В клубе стоит запах богатства – пьянящая смесь красного жасмина, фимиама и тел, надушенных авторским парфюмом. За стеклом в поле зрения вплывает тигровая акула и пронзает Вилланель пустым, безразличным взглядом.

– Мертвые глаза, – говорит материализовавшаяся сбоку Микки Накамура. – У меня очень много знакомых мужчин с похожим взглядом.

– Не у тебя одной, – отвечает Вилланель. – Да и женщин тоже.

Микки улыбается.

– Рада, что ты пришла, – полушепчет она, проводя пальцем по черному шелковому ципао Вилланель. – Это же Вивьен Там, да? Какая прелесть.

Вилланель повторяет улыбку Микки и делает комплименты ее наряду. Одновременно она проводит визуальную проверку безопасности, изучая, нет ли в клубе чего-нибудь или кого-нибудь лишнего. Неопределенной фигуры в тени. Глаз, слишком быстро отводящих взгляд. Лица, которое не вписывается в общий фон.

Ее внимание привлекает гибкая фигура в белом топике и мини-юбке. Проследив за взглядом Вилланель, Микки вздыхает.

– Да, знаю, о чем ты сейчас думаешь. Кто привел сюда крокодила?

– Симпатичная девочка, – говорит Вилланель.

– Девочка? Разве что в некотором роде. Это Джейни Чоу, один из трансвеститов Элис Мао.

– Кто такая Элис Мао?

– Хозяйка клуба. Точнее, хозяйка всего этого дома. Одна из самых богатых женщин Шанхая, хорошо поднялась на проституции.

– Несомненно, деловая женщина.

– Можно и так сказать. По крайней мере, отношения с ней лучше не портить. Позволь мне тебя угостить. Арбузный мартини здесь просто фантастический.

– Крепость у него наверняка тоже фантастическая.

– Расслабься, дорогая, – отвечает Микки. – Получай удовольствие.

Когда она отходит к компании у барной стойки в стиле ар-деко, за которой элегантный юноша смешивает коктейли, Вилланель позволяет себе стать объектом внимания группы жестикулирующих молодых китайцев, в чьих костюмах каждая ниточка – дизайнерская.

– Вряд ли у тебя есть то, что им нужно, – произносит мягкий голос сбоку. – Зато я могу дать то, что хочешь ты.

Вилланель встречает направленный снизу вверх взгляд хорошеньких глазок Джейни Чоу.

– И что же это?

– Весь спектр женской любви. Поцелуи в губы, ласки ртом, море секса, а после я тебе вкусно приготовлю.

– Пожалуй, не сегодня. Это был убийственный день.

Джейни наклоняется ближе, Вилланель чувствует запах жасмина в ее волосах.

– У меня крабы, – шепчет она.

Вилланель приподнимает бровь.

– Нет, глупышка! В холодильнике, а не в моем дамском садике! Волосяные крабы. Жутко дорогие.

Появляется Микки с двумя полными до краев бокалами мартини и вручает один Вилланель, демонстративно игнорируя Джейни.

– Хочу познакомить тебя с одним человеком, – говорит она, уводя Вилланель под руку.

– Что за волосяные крабы?

– Местный деликатес, – отвечает Микки. – В отличие от этой мелкой шлюшки.

Она представляет Вилланель симпатичному молодому малайцу в костюме из легкой креповой ткани.

– Это Говард, – говорит она, явно волнуясь, одобрит ли его Вилланель. – Говард, знакомься, это Астрид.

Они жмут друг другу руки; Вилланель сейчас использует эту легенду. Астрид Фекан, двадцать семь лет, ведет колонку во франкоязычном инвестиционном бюллетене «Билэн21». Легенда, как и все предыдущие, составлена тщательнейшим образом. Если кто-то решит найти мадемуазель Фекан в Интернете, то обнаружит, что она уже два года работает пишущим редактором в «Билэн21» и специализируется на нефтяных фьючерсах.