Запретный район - Майкл Маршалл Смит

Когда по обоим берегам начали появляться первые высоченные здания, возникло некоторое напряжение, но город столь явно дрых без задних ног, что я вскоре снова расслабился. Было в этом что-то странное – плыть ночью по реке, особенно внутри города. При этом видишь заднюю часть всего, что там есть, да еще и под каким-то странным углом, когда там горит всего несколько фонарей, отсвечивая оранжевым в темноте, а ты чувствуешь себя так, как будто скользишь невидимым сквозь незнакомый город, подобно случайно забравшемуся сюда призраку.

Когда здания начали снова расходиться подальше от реки, а сама река повернула назад, обратно в глубь Района, я повернулся и посмотрел на Элкленда, который сидел и спокойно смотрел в воду. Я закурил сигарету, укрыв ее горящий конец в сложенной чашечкой ладони, чтобы огонька не было видно с берега. Тут он поднял на меня взгляд:

– Это вредно, вы же сами знаете.

Странно, но я и впрямь это знал. Все некурящие, кажется, живут в полной уверенности, что курильщики жутко наивны и совершенно не понимают, что эта их привычка чрезвычайно вредна для них самих. «Вот я им расскажу, как это вредно, – видимо, думают они, – и они тут же выбросят свои сигареты». Обычно это меня раздражает, но сейчас я настолько устал, что мне было все равно. Да он и не хотел меня как-то задеть. В конце концов, он же Действующий Деятель.

– Я знаю, – успокаивающим тоном ответил я.

Он улыбнулся и огляделся по сторонам, потом одобрительно кивнул:

– Очень профессионально проделано. Совсем неплохо, если учесть, сколько у вас было времени. Вы часто такое проделываете?

– Не совсем то же самое, но нечто в том же роде.

– А чем вы вообще занимаетесь?

– Только не надо начинать вечер вопросов и ответов, – сказал я, но тут же понял, что он все равно не имеет понятия, о чем я говорю. – Вообще я просто разбираюсь с разными запутанными делами. Иногда это означает отыскивать что-то или кого-то.

– И теперь вы отыскали меня.

– Да.

– Это было трудно?

– Не слишком, нет, и именно это меня немного беспокоит.

– Почему?

– Ничто никогда не дается легко. И рано или поздно наступает расплата.

Он улыбнулся: кажется, он знал, о чем я говорю.

– Вот, к примеру, – продолжал я, сразу задавая ему вопрос, с которым скорее рано, чем поздно все равно придется разбираться, – что это за банда, с которой мы тут имеем дело?

Он секунду недоуменно смотрел на меня:

– Банда?

– Ну да, те люди, которые вас сюда притащили. Чего они хотели? Сколько их там было? Откуда они? Как их зовут?

– Да не было никакой банды. – Он нахмурился. – Я сам сюда заявился.

Издали до нас долетал слабый гул, щебет насекомых и шорох листьев, колеблемых ветром. Вода в реке тихонько журчала вокруг, кончик моей сигареты тихо потрескивал, огонек по-прежнему был скрыт в согнутой ладони.

– Ах вот как, – сказал я.

Помните, когда я составлял в уме свои первые памятные заметки, этот свой внутренний меморандум, я отметил, что была еще одна вещь, о которой я тогда подумал, и что я расскажу о ней, если сочту, что она имеет отношение к делу? Ну так вот, как оказалось, она таки имеет к делу прямое отношение.

А мысль была вот какая.

Это очень сложное предприятие для любой банды – организовать проникновение в Центр, выкрасть Элкленда, вытащить его из этого Района – и все это незаметно, чтобы никто не узнал, кто они такие. И какая же альтернатива всему вышесказанному? А такая, что Элкленд смылся по собственному желанию.

Это очень здорово выглядит в качестве концепции, но у меня нет никаких улик, свидетельств, вообще нет даже причин предполагать, что он мог это проделать, да и не имело это в любом случае никакого для меня значения: мне все равно нужно было выяснить, где он находится, и добраться до него. Я не оставляю какие-то мысли на потом не потому, что ленив, – нет, просто истина все равно вылезает наружу, в свое время и в нужном месте. Я не такой уж глупый, как может показаться, понимаете, да я и не собираюсь рассказывать вам все. Так что сами смотрите и думайте.

Однако должен признать, что был удивлен. Я говорю «удивлен», а на самом деле чуть не свалился с плота.

– Ах вот как, – снова сказал я.

Элкленд смотрел на меня, подняв брови. Я некоторое время думал.

– Вы можете мне все это объяснить потом, если захотите, – сказал я наконец. – Вообще-то, вам просто придется это сделать. Тут замешана целая куча очень влиятельных людей из категории «я-все-могу», и они вас разыскивают, причем я, как предполагается, должен притащить вас назад, к ним.

Элкленд вроде бы хотел что-то сказать, но я поднял руку:

– Пока что это может только запутать дело, а у меня и без того есть о чем беспокоиться. Полиция там разыскивает меня, а не вас. Но теперь они уже знают, что в Район явились двое непрошеных гостей, и они знают ваше имя. Так что никакая информация, которую вы мне сообщите, ничего не изменит. Если мы не уберемся из Стабильного как можно скорее, мы очень быстро превратимся в трупы.

Я ведь беседовал со Снеддом, понимаете, и выяснил кое-что еще насчет экспирации ДНК, как исполняется этот их смертный приговор. Они используют для этого такое средство, оно называется «стрим». Давно, очень давно этот стрим был чем-то типа допаза и использовался в некоторых местах как тяжелый наркотик, самый популярный. Его действие гораздо более широкое, чем у допаза, и он далеко не всем нравится: он что-то жуткое производит с генетическим материалом, на некоторое время изменяя работу нервной системы и головного мозга. При этом ощущения и восприятие мира не просто искажаются или деформируются, нет, они становятся полностью чужими, перенося наширявшегося в совершенно другую вселенную, которую по всем канонам следует считать кошмаром.

За многие годы жители Района Ширнись Еще Разок, эти гребаные безумцы и любители всякой дури, так часто пользовались этой дрянью и в таких все возрастающих количествах, что естественный отбор быстренько выделил и выполол тех, кто был к нему восприимчив, так что со временем некоторые слои населения выработали иммунитет к его воздействию. Повседневная деятельность Снедда была связана с потреблением стрима в таких количествах, какое способно тут же, на месте насмерть уложить добрую сотню нормальных людей. Так что теперь перспектива провести остаток жизни с включенным часовым механизмом у себя на лбу, будучи заклейменным как уголовный преступник, превратила его существование в далекое от идеального, но это все-таки была жизнь. А вот для Элкленда и меня такого запасного выхода не будет. Если нас поймают, мы либо умрем немедленно, либо через год.

Ни та, ни другая перспектива не радовала.

Элкленд кивнул, и это снова подняло его на уровень, недоступный моим обычным выручаемым из беды клиентам. Он хорошо понимал наше положение.