Правду знают ангелы - Ольга Баскова

— Ты правильно сделал, — девушка улыбнулась.

Дима был ее школьной любовью, первой и очень большой. Разумеется, Костик ревновал.

— Он жаждет тебя увидеть.

Катя рассмеялась:

— Наверное, я должна спросить у тебя разрешения?

Супруг притворно вздохнул:

— Я уже дал разрешение. Он тебе позвонит.

— Ты — прелесть!

Почмокав губами в трубку, что должно было означать страстные поцелуи, Зорина нажала на кнопку отбоя и в волнении опустилась на диван. Надо же! Прибыл Димка Савичев, собственной персоной! Девушка внимательно прислушалась к себе, с интересом замечая: ее не бросило ни в жар, ни в холод. Значит, никаких чувств к этому человеку у нее не осталось. А какая была любовь!

Она вспомнила зимний снежный день перед школьными каникулами, одиннадцатый «А», уныло скрипящий ручками на уроке математики.

— Ольга Вадимовна, отпустите нас поиграть в снежки! — Валька Ковалев, их бессменный староста на протяжении шести лет, заметив новогоднее настроение класса, решил попробовать пробудить жалость в учительнице. — Последний учебный день четверти!

Женщина удивленно взглянула на него сквозь очки:

— У тебя все в порядке с головой?

Валька не обиделся:

— А вам очень хочется проводить еще один урок? Вы бы на нашем месте тоже пошли домой или гулять!

— Миленькая, ну пожалуйста, — заныл и заскулил одиннадцатый «А».

Ольга Вадимовна замахала руками:

— Нет, нет и нет! Существует расписание, утвержденное директором. Я не имею никакого права его нарушать. Впрочем, если Виктор Владимирович сочтет нужным…

По классу пронесся тяжкий вздох. Директор никогда не шел на такие соглашения.

— Вас обвинят в нашей смерти, — сообщил ей Валька, наконец-то обратив свое внимание на доску.

Катя прислонилась к плечу соседа по парте, Димки Савичева:

— Еще одного урока я не выдержу!

Тот улыбнулся и шепнул в ответ:

— Я тоже.

Два самых натуральных гуманитария, они откровенно скучали на подобных уроках.

— Давай сбежим?

Это предложение вырвалось у него так непринужденно, что она поначалу не удивилась.

— Ты серьезно?

— Серьезнее некуда. — Савичев вздохнул: — Ты же не хочешь увидеть мой хладный труп в конце этого ужасного дня?

— А Ольга?

Математичка была еще и их классным руководителем.

— Она нас поймет, — заявил Димка.

— И мы не будем у нее отпрашиваться?

Дима пожал плечами:

— Зачем? Она уже высказала свое мнение. Ну, ты согласна?

Катя с сомнением посмотрела на него. Круглая отличница, она никогда в жизни не решалась на подобные мероприятия.

— Смелее, зайка! Нам ничего не сделают. — Парень хмыкнул: — Ну не расскажет же она Виктору Владимировичу, что самые лучшие ученики класса сбегают с ее уроков? Он, между прочим, за это ее по головке не погладит.

Девушка решилась:

— Уходим!

— Если что… — он почувствовал ее колебания, — вали все на меня. Начальству скажем так: у тебя сильно заболел живот, а я отправился тебя провожать.

Они еле дождались спасительного звонка и под понимающими взглядами одноклассников направились в раздевалку.

— У нее болит живот, — пояснил для них Дима.

— Отгуляйте за нас! — крикнул им Валька. — А уж мы вас прикроем.

Они торопливо оделись и выбежали на улицу. Снег повалил крупными хлопьями, залепляя глаза. «Хорошо, что сегодня я не накрасила ресницы», — подумала Катя.

— Куда пойдем? — Дима деловито взял ее под руку. — На улице эта снежная карусель выглядит далеко не так романтично, как из окна кабинета математики.

Зорина наморщила лоб. Ей было решительно все равно, куда они подадутся. Лишь бы подальше от школы! Лишь бы вместе…

— Как насчет предложения выпить кофе?

— Принимается!

Они зашли в маленькое кафе на перекрестке. Юноша поманил пальцем шуструю официантку:

— Два молочных коктейля, два кофе и пирожные «Ассорти».

Девушка притащила все в мгновение ока. В такую погоду и в такое время они оказались единственными посетителями кафетерия.

— Что-нибудь еще?

— Пока все.

Дима принялся за коктейль, который он очень любил.

— Попробуй, вкусно, — предложил он Кате.

— Холодно, — девушка поежилась. Он посмотрел на нее с нежностью:

— Замерзла? А ну-ка, дай-ка сюда руки! — Перчатки из тонкой кожи не спасали ни от мороза, ни от цыпок. — Ледышки! — Дима сжимал в своих больших ладонях ее маленькие ручки, согревая их своим дыханием. — Ну как? Теплее стало?

— Спасибо.

Она хотела отнять ладони, но он, сжав их еще сильнее, принялся осыпать ее пальцы поцелуями:

— Ты выйдешь за меня замуж?

Это предложение не показалось ей неожиданным. О его отношении к ней она знала давно.

— Прямо сейчас?

— Если бы это было возможно… Так выйдешь?

— А почему ты не спрашиваешь, люблю ли я тебя?

Он не растерялся:

— Сейчас ты мне скажешь — да или нет! Это и будет ответом на все вопросы, которые я хотел тебе задать.

Девушка опустила ресницы:

— Ты знаешь сам… Да!

Дима встал со стула, подошел к ней и, обняв, впервые поцеловал Катю в губы:

— Не зря мы ушли с урока!

Больше они не говорили ни о любви, ни о свадьбе до самого выпуска. На свиданиях они строили планы на будущее: после школы они собирались подавать документы в Приреченский университет. Она — на факультет журналистики, он — на юридический.

— А когда нам исполнится по восемнадцать лет, мы поженимся.

Вспоминая те беззаботные дни, Катя закрыла глаза. Тогда, несколько лет назад, все казалось таким простым и понятным. Они были молоды, им было хорошо вдвоем… Жизнь вмешалась в их идиллию внезапно. Почти сразу после выпускного вечера у Диминой бабушки, проживавшей в Москве, случился инсульт. Несколько дней она лежала в коме, а потом, придя в себя, долгое время не могла связно говорить и шевелить правой рукой.

— Бабушку надо забирать к нам, — сказала мама Савичева, вернувшись из столицы.

— Я не против, — отозвался папа. — И еще надо нанять домработницу.