Хроники Мартина Хьюитта - Артур Моррисон

Хьюитт спросил, откуда пришли эти люди, и, выяснив и заметив их следы, попросил их оставаться там, где они были. Затем он вернулся к своему расследованию.

– Во-первых, – сказал он, взглянув на ветку, которая была едва ли в ярде над его головой, – эта веревка уже давно здесь.

– Да, – ответил мистер Хардвик, – это старая веревка от качелей. Летом здесь играли дети, но веревка оборвалась, и с тех пор так и висит.

– Ага, – сказал Хьюитт, – тогда, если Фостеры сделали это, то они не использовали поводья от узды, что унесли с собой.

Он очень внимательно осмотрел верхушку пня, оставшегося от дерева, срубленного задолго до этого дня, а затем обратился к телу.

– Когда вы срезали веревку, – спросил он, – тело упало на землю?

– Нет, мой человек постарался аккуратно спустить его землю.

– Он упал лицом вниз?

– О нет. На спину, как и лежит сейчас.

Мистер Хардвик заметил, что Хьюитт разглядывает грязные отметины на коленях трупа, к одному из которых прилип небольшой лист, и еще один или два других прицепились спереди на одежде.

– Кажется, это довольно ясно показывает, – сказал он, – что мистер Снизи боролся с нападавшими, и упал лицом вниз, не так ли?

Хьюитт не ответил, но осторожно приподнял правую руку за рукав.

– Кто-нибудь из братьев Фостер – левша?– спросил он.

– Нет, я думаю, что нет. Мы давно знаем их и видели, как они играют в крикет, стреляют. Беннет, не помнишь, левша ли кто-то из них?

– Нет, сэр, – ответил человек мистера Хардвика, – оба они правши.

Хьюитт приподнял лацкан пальто и внимательно рассмотрел небольшой треугольный разрез на нем. Рядом лежала шляпа мертвеца, и после нескольких взглядов Хьюитт отбросил ее и обратил внимание на волосы. Они были жесткие, длинные, темного цвета, зачесанные назад без пробора.

– Его стрижка выглядит неровной, не так ли? – заметил Хьюитт, указывая на выбившиеся прядки над правым ухом. Там они были короче, чем на другой стороне, по-видимому, очень неуклюже острижены, тогда как остальные волосы выглядели довольно хорошо и аккуратно. Мистер Хардвик ничего не сказал, но немного поерзал, как будто считал, что драгоценное время тратится на несущественные мелочи.

Однако вскоре он заговорил.

– Осмотр тела больше не даст нам полезной информации, – сказал он, – я считаю, нет смысла больше мешкать, приказ об аресте братьев Фостер вполне оправдан.

Хьюитт тщательно обследовал кусты возле дерева, с которого был снят труп.

– Я не думаю, что вам следует делать подобное, мистер Хард­вик. На самом деле, я полагаю, – далее Хьюитт говорил с особым ударением, – что сегодня братья Фостеры вообще не могли видеть этого Снизи.

– Не видели его? Почему, мой уважаемый мистер Хьюитт? То, что Фостеры причастны к убийству, не вызывает ни малейших сомнений. Все улики определенно указывают на это. Достаточно угроз и тела с такими травмами. Следы указывают на то, что они шли вместе с ним, по обе стороны от потерпевшего. Без всяких сомнений именно они были последними, кто видел мистера Снизи живым и здоровым. Вы же не будете утверждать, что покойник сам отрубил себе руку, а потом повесился? Даже если представить, что эта абсурдная версия близка к реальности, то где же рука, скажите на милость? Если Фостеры сами не причастны к убийству, то, как минимум, они должны были проходить тут и видеть тело. Почему же они никому не сообщили о трагедии, не подняли тревогу, да и сами братья исчезли, не так ли? Тут же четко видны их следы, они ушли в противоположном дому направлении.

Хьюитт подошел к тому месту, где заканчивался участок с чистым гравием, на противоположной стороне от ручья, и там, конечно же, были уже знакомые следы братьев, уходящих прочь от места гибели Снизи.

– Да, – сказал Мартин, – я их вижу. Конечно, мистер Хард­вик, вы вольны делать то, что кажется вам правильным, и в любом случае арест не принесет никому большого вреда. Пожалуй, только напугает семейство несчастных Фостеров. Тем не менее, если вам небезразлично мое мнение, то я позволю себе утверждать, что сегодня братья Фостеры не видели Снизи.

– А что же насчет руки?

– Есть у меня одно предположение, достаточно абсурдное на первый взгляд, но пока это всего лишь версия и я не хотел бы озвучивать ее. Случай достаточно сложный, и, если в моей гипотезе есть хоть доля истины, то это дело будет просто уникальным. Я заинтересован решить этот ребус, мне нужно лишь немного времени, чтобы сопоставить все факты. Полагаю, вы уже связались с полицейским участком?

– Я сразу же телеграфировал детективу Шоппертону, как только узнал об этом деле. Участок всего в двенадцати милях езды – даже странно, что полиция до сих пор не приехала. Думаю, вскоре они будут здесь. Не знаю, куда подевался деревенский констебль, но в любом случае он недостаточно компетентен, ведь дело серьезное. Касательно теории о невиновности Фостеров, тут позвольте не согласиться. Я бесконечно уважаю ваше мнение, но подумайте, ваша идея об их непричастности просто несостоятельна. Их вина очевидна, как дважды два. Как только прибудут полицейские, я пойду по следу и арестую Фостеров. Если я не сделаю этого, то буду полным болваном.

– Не смею спорить с вами, мистер Хардвик, – ответил Хьюитт, – вы, безусловно, должны делать то, что считаете своим долгом. И это правильно, хотя я бы порекомендовал вам еще раз осмотреть эти три следа на тропе. Позвольте еще взглянуть на ту дорогу, – и он свернул на берег ручья, держась стороны дороги, покрытой гравием.

Я последовал за ним. Мы поднялись на холм между деревь­ев, и подошли к тому месту, где небольшой ручей начинал бить из разлома в земле на пригорке. Здесь чистый участок земли заканчивался, и начиналась глинистая влажная почва. На ней было несколько следов копыт, оставленных стадом коров, и один или два человеческих следа. Два из них, самые четкие и привлекли внимание Хьюитта. Он изучил их с особой тщательностью, измерил, отметив в какую сторону они направлены.

– Обрати внимание на эти следы, – сказал он, – возможно, они важны, а может и нет, будет ясно позднее. К счастью, они очень приметные. Правый ботинок сильно изношен и порван, подошва треснута, а небольшая кожаная набойка, почти стер­лась. Она перевернута, и ее контур хорошо втоптан в мягкую землю. Это большая удача для нас. К тому же ясно видно, что человек шел в направлении от главной дороги прямо через рощу.

– Значит, ты думаешь, на месте трагедии помимо жерт­вы