Левиты и коэны - Игорь Борисович Штутман

Размышления о генетике почему-то напомнили Марку пресс-конференцию на кинофестивале.

– Вот “поц”, этот израильтянин, – мысленно возмущался Марк, – такую хрень понес на пресс-конференции – “на Левитов была возложена обязанность хранить священные реликвии и знания”. Это надо же, чувак совсем с головой не дружит. В Торе четко сказано: “Сказал Б-г Аарону – ты, и сыновья твои, и отчий дом твой с тобой ответственны за вину против святилища… и ты, и сыновья твои с тобой ответственны за вину против священнослужения вашего… братьев твоих, колено Леви, племя отца твоего, приблизь к себе, чтобы присоединились они к тебе и прислуживали тебе”. Сказано конкретно и однозначно. Коэны – это священники, а левиты – помощники священников. Левитам даже прикасаться к жертвеннику нельзя под страхом смерти. Oни – прислуга в Храме, который отдали в дар Коэнам, a для Коэнов и их рода священство стало уставом вечным…

– Как называется ресторан? – Михин вопрос прервал мысли Марка.

– Проголодался? – Марк Коган улыбнулся, – Уже подъезжаем. А называется ресторан – “Кошерная кухня Эйба”.

– Знаю я владельца этого ресторана… Абрам Тайтелбаум. Я его консультировал. Он показывал мне старинные рукописи синагоги Адат Йешурун, – Миха с совершенно невозмутимым лицом посмотрел на Марка.

Марк засмеялся:

– Ты неисправим, Миха. Существует такое, чего бы ты не знал?

Миха пожал плечами:

– Знаешь, что ответил Сократ на подобный вопрос? – и, не ожидая ответа Марка, скромно выдал, – “Я знаю только то, что ничего не знаю” – “Scio me nihil scire”. Но мне кажется, что мы приехали. Во всяком случае с Эйбом я встречался здесь. Тут действительно очень неплохая кухня.

Марк притормозил, оглядел парковку и, высмотрев свободное место, загнал туда машину.

30. Египет – 2184 год, месяц Кислев

Колонна растянулась так, что последних повозок почти уже не было видно в тенях, кравшихся со стороны низких покатых холмов, которые постепенно скрывали заходящее солнце. Пыль от ног множества людей, животных, от колес повозок и ручных тележек поднималась над колонной, создавая странное, как бы светящееся в боковых лучах, марево.

Люди шли медленно, измотанные дневным переходом и жарой, ожидая ночной прохлады, пищи, отдыха и сна. Мужчины погоняли длинноухих ослов, запряженных в грубо сколоченные повозки. На тележках сидели дети и старики, была свалена домашняя утварь и узлы с одеждой. Шествовали богатые большие семьи и бедно одетые маленькие группы странников. Женщины шли, держась за края тележек и оберегая свое потомство. Рабы несли на потных черных спинах глиняные кувшины с водой и зерном, оплетенные тростником. Медленно проходили груженные поклажей верблюды, покрытые лохмотьями свалявшейся светло-коричневой шерсти. По их отрешенным мордам было понятно, что они ничего не ждут от приближающейся ночи и могут идти и идти, не останавливаясь.

По сторонам колонны, несколько в отдалении, маячили одинокие фигуры вооруженных всадников, нанятых для охраны уходящего из фараоновых владений народа. Никто из идущих не знал, насколько надежны эти наемные воины, не разбегутся ли они при первых признаках опасности. Надежда была на то, что и гипотетические враги не знали этого, а внешний вид вооруженных мужчин мог охладить пыл злоумышленников.

Слышались повелительные окрики погонщиков верблюдов, изредка вдоль колонны разносились противные человеческому уху вопли ослов, сопровождаемые руганью и палочными ударами. Порой ветер доносил откуда-то протяжную то-ли песнь, то-ли молитву, которая заглушалась вдруг плачем ребенка или громкой перебранкой.

Мойша, жилистый худой юноша с редкой рыжей бородкой, всматривался в лица проходящих мимо него соплеменников, стараясь определить – есть ли у них силы ещё на пару часов похода, необходимых для достижения ближайшего водного источника. До места, где можно будет, наконец, остановиться, напоить животных, приготовить пищу, было далеко. Он стоял в сорока локтях от дороги, окруженный отрядом молодых иудейских воинов – его охраны, ощущая всем телом тяжкий груз ответственности за судьбу поверивших в него людей, многие из которых приходились ему родственниками. Строго говоря, весь проходящий перед Мойшей народ состоял из дальних и ближних родственников, ввиду того, что возник из дюжины семейств, пришедших много лет назад в благословенную когда-то Б-гом египетскую землю.

В те далекие времена старейшине немногочисленного племени удалось стать одним из приближенных высочайшей власти, а по сути – главным хранителем фараоновой казны и распорядителем его многочисленных богатств. За долгие годы служения фараону, Иосиф, как по преданию звали старейшину, обеспечил процветание своего народа. Многие семьи разбогатели благодаря уму и трудолюбию своих детей и мудрости старших. Благодатная земля, удобренная Великой рекой, приносила сказочные урожаи. Природная склонность к коммерции позволяла выгодно скупать урожай у владевших землей фараоновых жрецов и отправлять караваны зерна в соседние земли, богатые золотом и драгоценностями. Состояния росли и вызывали зависть у менее расторопных египтян. Одновременно росли и иудейские семьи, в которых, в полном соответствии с родовыми традициями, заключали браки только между представителями своего племени. Так образовался народ, шествующий теперь перед лицом Мойши из египетского плена в полную неизвестность.

В памяти предводителя всплыли печальные обстоятельства, в корне изменившие положение его народа в землях египетских. В силу естественных причин на смену старому фараону пришел новый – представитель враждебного к пришельцам египетского клана. Он поддержал недовольных египетских жрецов и начал всячески ущемлять потомков Иосифа, облагая их непосильными налогами и податями. Отчасти спасало лишь то, что многие сборщики налогов, владеющие счетом и письменностью, оказались дальними родственниками тех же коммерсантов, предусмотрительно устроенными на теплые местечки. Из-за этого усилия жрецов пропали даром.

Мстя за финансовое поражение, жрецы начали докладывать фараону о злокозненности еврейского народа, используя для этого любые подходящие поводы: то сильное наводнение Великой реки, то небывалую засуху во время созревания зерновых, то нашествия саранчи и земноводных гадов, вполне, впрочем, обычные для плодородных низовий Нила. Жрецов не останавливало полное отсутствие логики в подобных обвинениях, – ведь иудейская коммерция также страдала от природных бедствий.

Общественное мнение в лице египетской знати медленно, но верно склонялось в пользу жрецов, поклонявшихся египетским богам, отворачиваясь от пришельцев. Не помогали уже щедрые дары и приношения военноначальникам и фараоновой родне. Поддерживаемые фараоном, зрели темные силы в обществе. Запахло страхом и большой кровью.

Мойша в это время проживал во дворце фараона на правах сводного брата одной из фараоновых жен. Пользуясь придворными связями ему удавалось частично нейтрализовывать интриги жрецов. В ответ на обвинения евреев в засухе и прочих мерзостях ему пришлось запустить слух о том, что еврейский Б-г таким образом охраняет принадлежащий ему народ, демонстрируя свое могущество. А в случае чего, засуха грянет в десятикратной силой,