Эльфов прошу идти лесом - Александра Ибис

— Попрошу без рук, — кривясь, произнесла я и отползла от неё на другой конец кровати. — Сейчас вы живёте в других покоях, потому извольте покинуть мои.

Лилиль насмешливо улыбалась, следя за моими передвижениями, и взгляд её выражал снисхождение и готовность спокойно отражать все мои колкости, как нечто незначительное. Похоже, раздражить её, как в библиотеке, у меня не получится. Да и тогда получилось, вероятно, потому что она уже была недовольна. Если судить по эмоциям Арамиля, у них вчера был семейный скандал.

— Забавно, — прабабушка накрутила одну русую и без того идеально вьющуюся прядку на палец. — Вчера, когда брат уверял меня в том, что ты — вылитая я в молодости, я не поверила. Людей, знаешь ли, дурно воспитывают: те несколько десятков лет, что я прожила в Дастанбаре, были для меня суровым испытаниям. К чему все эти границы, в которые вы себя загоняете?

— Умение себя ограничивать делает нас разумными, — процедила я.

— Это был риторический вопрос, — отмахнулась от меня прабабушка. — К тому же, ты уже и сама в свои слова не веришь, разве нет? Но мы сейчас не об этом. Вчера, когда я увидела тебя в библиотеке… Ты и вправду напомнила мне меня. Ещё совсем зелёную, глупую, но гордую и с языком острее кинжала. А уж твоя выходка, девочка… Даже братец был впечатлён! Давненько я не видела на лице моего умелого кукловода выражения недоумения. Оно мелькнуло на мгновение, но мне хватило.

Лилиль прекратила перебирать пальчиками пряди и разгладила подол насыщенно голубого обтягивающего её идеальную фигуру платья.

— Сбежать от проблем на свидание? — она понимающе мне улыбнулась, да так, что меня даже передёрнуло. — Красивый мальчик. Ты ведь влюбилась в первый раз?

Промолчала, испытующе глядя на неё. Что ей от меня надо? Не просто так же пришла, по душам поговорить.

— Мой тебе совет: не люби его больше, чем он тебя. Как только начинаешь любить слишком сильно, появляются трудности, а потом становится больно. А боль, знаешь ли, мешает наслаждаться жизнью, — продолжив игнорировать мою враждебность, поделилась дивная.

— Вы поэтому бросили прадедушку? Потому что он любил вас больше, чем вы его, а вам не нужны были трудности? — не удержалась я, с презрением глядя на эльфийку.

Уголок губ прабабушки чуть поднялся, а в глазах мелькнул опасный, хищный блеск.

— Ошибаешься, девочка, — протянула она, глядя на меня в упор. — Харадана я любила сильнее, чем должна была. Почему-то решила, что любовь простого человека сумеет сделать меня счастливой. Но чем дольше я жила с ним, тем тяжелее мне становилось. Я предлагала ему уехать со мной. Если бы он пожелал, я бы сумела даровать молодость и ему, и своему сыну. Но что ты, Хар был слишком горд, чтобы попросить об этом. А я не видела смысла унижаться и уговаривать.

— Вы предлагали ему уйти с вами? — поражённо спросила я. — И действительно могли вернуть его молодость?

— Разумеется. Но, как я уже сказала, я полюбила его слишком сильно, пошла на поводу у его человеческого упрямства и зареклась когда-либо ещё любить мужчину сильнее, чем он меня, оставила его жить так, как хочет. Сделала всё, чтобы больше не оглядываться назад, и так и не поняла того, почему люди хотят стареть и умирать. Долгое время я задавалась этим вопросом, который мало того, что остался без ответа, так ещё и был неправильно понят и исковеркан.

— Он тосковал по вас, — почему-то сказала я.

— Да? — безразлично переспросила Лилиль. — Возможно. Но я не даю второго шанса, девочка, и тебе не советую. Когда я предлагала, Харадан предпочёл продолжить жить, как человек, и такую же судьбу выбрал нашему сыну. То, что было потом, — уже не моего ума дело.

Между нами повисла тягучая тишина. Не знаю, что чувствовала в тот момент прабабушка, но мне виделась моя идеальная картина мира, по которой внезапно провели мокрой тряпкой и обнаружили совсем другой рисунок.

— Вы лжёте, — принять испорченную ненавистной эльфийкой картину оказалось не просто.

Прабабушка рассмеялась и с умилением посмотрела на меня:

— Зелёненькая девочка, — протянула дивная с улыбкой. — Ты можешь верить, во что хочешь, я пришла сюда не для того, чтобы тебя переубеждать в чём-то. По себе знаю, что толку от этого мизерно мало.

— Тогда зачем вы пришли? — тут же подобралась я, возликовав, что мы, наконец, подошли к сути.

— Предупредить, чтобы ты не показывала мой подарочек Арамилю, — внешне спокойно и безразлично ответила Лилиль, но взгляд её потяжелел. — Он придерживается политики Великого Князя, согласно которой от детей следует скрывать их истинную силу.

— Почему? — у меня были вопросы, и, несмотря ни на что, я желала получить на них ответы.

— А ты сама не догадываешься? — иронично поинтересовалась эльфийка. — Как думаешь, сумеют ли князья контролировать подрастающее поколение и вкладывать в юные головы идеалы нашего общества, если такие вот гордые, самоуверенные и свободолюбивые подростки поймут, что способны бросить им вызов?

— Нет, — понятливо прошептала я, бросив взгляд на золотую книгу, так и лежащую на кровати и служащую своеобразной стеной между мной и прабабушкой. — Но тогда почему вы даёте мне доступ к этим знаниям?

— Потому что ты похожа на меня, а я терпеть не могу, когда мне указывают, что делать, — хищно оскалилась княжна. — Да и Арамилю после его указания подгадить хочется. Собирайся. Через два часа мы отправляемся на русалочьи гулянки. На твоём месте я бы надела что-то удобное, потому что, вероятно, нам придётся с них сбегать.

Подмигнув мне, прабабушка направилась к двери, но у меня был ещё вопрос, который я камнем бросила ей в спину.

— Откуда у вас словарь Илластиана Киндила?

Лилиль обернулась, хмуро посмотрев на меня:

— Неприятная история юности.

И вышла, не сказав больше ни слова.

***

Я должна была заострить внимание на словах Лилиль про побег. Должна была задуматься о том, что она непросто так это сказала. Быть может, тогда бы удалось избежать той неприятной истории, в результате которой мы с Арминаром на целый год оказались практически отрезаны от большей части мира. Лилиль бы в любом случае туда явилась, у неё пристрастие к шоу и полнейшее равнодушие к последствиям, но не будь там меня, и жизнь сложилась бы иначе. Впрочем, слишком много бы. Случившееся не перепишешь, потому придётся рассказать о том, что на самом деле произошло на свадьбе Бьянки и Легарана. Раз уж я, наконец, вновь могу о чём-то рассказывать.

— Желаете ли вина, озарённые светом? — едва княжеская семья в составе меня, Арамиля и мамы, а также прабабушки, ступили под своды поражающего своими размерами храма, к нам подплыл слуга с подносом, полным бокалов.

— Моей жене сейчас нельзя пить, — отказался Арамиль, что придерживал одетую в лёгкое воздушное платье цвета сочной травы матушку. — Поэтому и я не буду.

— А вот я не откажусь, — широко улыбнулась прабабушка, подхватив с подноса сразу два бокала. Она сменила своё голубое платье на чёрноё с кожаным наружным корсетом, длиной чуть ниже колен и лишённое не то, что рукавов, лямочек. Вьющиеся русые волосы казались объёмнее, чем прежде, а глаза игриво поблёскивали. Окружённая одетыми в лёгкое, воздушное и светлое, Лилиль была чёрной ракушкой среди белых, и производила впечатление.