Записки студента-медика. Ночь вареной кукурузы - Дмитрий Правдин

– Твердов, ты слышал? – Полоскун повернулся к стоявшему рядом Александру.

– А причем здесь Твердов, – вновь заговорила Вика, – он вчера, насколько я знаю, говорил местному председателю, как его? Савин, кажется. Саша, ведь говорил?

– Говорил, – почесал за ухом Твердов, – он сказал, что подумает.

– Вот видите, они подумают. А сколько их величество думать будет? День? Два? Неделю? А нам туалет нужен сегодня!

Преподы отошли в сторону и принялись тихо совещаться, поглядывая издалека на Глазову. Твердов хотел отойти проверить Рому, но его окликнул Мохнатов.

– Саша, подойди сюда.

– Что-то у тебя, командир, дисциплина хромает, – дыхнул на него перегаром Полоскун, – чего у тебя бойцы вперед батьки в пекло лезут?

– Ну так переизберите, – равнодушно пожал плечами «Председатель», – вы сами на нее управу найти не можете, а чего тогда от меня требовать? Я в командиры не рвался.

– Так, ладно, свободен, – подмигнул ему Виктор Сергеевич и дернул за рукав собиравшегося что-то добавить Максима Сергеевича. – Все, Макс, пускай идет. Они ребята взрослые, школу закончили, сами без нас разберутся. А на счет туалета председателю скажем, прямо с утра и скажем.

Твердов развернулся и медленно пошёл в сторону мужского общежития. Дойдя до крыльца, обернулся и, не заметив за собой слежки, шагнул в тень дома и вдоль его стены быстро засеменил в сторону бани.

– Ух, хорошо! – розовый и отмытый Рома сидел в одних трусах на пороге бани и наслаждался прохладой.

– Ты чего наружу вылез, а? – оглянулся «Председатель», обшарив глазами все ближайшие кусты. – А вдруг кто увидит?

– А и пускай видят, – махнул рукой размякший Рома.

– Что значит «пускай видят»?! Я его там отмазываю, дежурным поставил, всем сказал, что ты приболел, а он тут в баньке частной парится. Ты знаешь, какой там хай Глазова подняла, что я тебя вне графика поставил?

– Опять эта Глазова. Все никак угомонится не может, что не ее командиром выбрали. Все лезет из нее эта гниль комсомольская.

– А ты что, не комсомолец? – покосился на него Твердов. – Аполитично рассуждаешь, товарищ.

– Комсомолец, только не такой идейный, как эта выдра. Все туда лезли, и я тоже, чтоб в институт поступить. Ты знаешь, что тех, кто в комсомоле не состоит, стараются в институт не принимать, по крайней мере, наш?

– Первый раз слышу. Что за бред?

– Это не бред, а суровые реалии. Ты знаешь, например, что…

– Давай после поговорим на эту тему, – Твердов нетерпеливо перебил Ромку. – Ты сейчас, как говорят местные, быренько собери манатки и как мы все уйдем, просочись в расположение. Ну, типа, ты тут был неподалеку. А после вместе с Тоней Бариновой идите на завтрак.

– А кто это Тоня Баринова? Что-то не припомню такую.

– Тихая, домашняя девочка, сегодня с тобой будет дежурить. Давай, пошевеливайся, мы минут через десять выступаем.

– Слышь, Саня, я на завтрак не пойду. У меня что-то и в самом деле горло болит, и, кажись, температура.

– С Мариной не хочешь, встречаться? – прищурился «Председатель».

– Ну да. Я, по ходу, простудился, сидя в этой яме.

Твердов ощупал лоб Ромы, он на самом деле пылал жаром.

– Да, плохи дела, – у тебя температура, надо в местный медпункт обратиться.

– Ой, только не нужно никуда обращаться. Мне мама с собой целый пакет всяких лекарств дала. Выпью аспирина, антибиотиков и к вечеру буду как огурец. Да и баня здорово прогрела. Было хуже.

– Ладно, зеленый и пупырчатый, пей лекарство, дежурь, и Тоню не обижай. Она девочка хорошая.

– А ты откуда знаешь?

– По глазам вижу. Все, я побежал.

«Председатель» торопливо вернулся назад в расположение лагеря. По пути завернул к сараю, где спал Серега. Толкнул дверь, она оказалась запертой изнутри. Через тонкие щели в стенах ничего, что творится внутри, разглядеть не удалось. Ребята уже стали его кричать. Отряд к завтраку полностью готов. Угрюмые Сергеичи поплелись в столовую вместе со всеми в конце колонны.

– Саш, а где Рома? – тихо поинтересовалась у него Марина, когда он со своим подносом подошел к стойке выдачи.

– Болеет, – буркнул «Председатель», старясь не глядеть ни на взволнованную Марину, ни на недовольную Ольгу. Последняя так и стреляла в него глазами. – Словно из пулемета в меня садит, – мелькнуло у него в голове.

Подошел председатель колхоза Савин, поздоровался и принялся что-то бурно обсуждать со скучающими на улице Сергеичами. На завтрак преподы не пошли. Видно было, что им сейчас не до еды. Твердов тоже хотел присоединиться к ним и озвучить накопившиеся проблемы, но Марина знаками показала, чтоб он задержался.

– Так что с Ромой? – с нескрываемой тревогой спросила его Марина, когда они оказались наедине. – Ты видел его?

– Это я должен спросить у тебя, что у вас вчера произошло? – ответил «Председатель», разглядывая в окно толпящихся у столовой насытившихся однокурсников. – Парень вроде как на свидание пошел счастливый, а обратно заявился крайне раздосадованный. – А о том, какой он пришел, «Председатель» тактично умолчал.

– Ты фильм когда-нибудь глядел «Формула любви»? Новый совсем, только год или два, как вышел, – Марина сделала строгое лицо.

– Ну, что-то такое мелькало по телевизору, а это-то здесь при чем?

– Не нукай, не запряг! Так там тоже деятели одни залетные в деревню прикатили и ну к деревенским девушкам приставать. Один сразу и говорит, приходи, мол, на сеновал.

– А, вспомнил, – улыбнулся Твердов, – слуги графа Калиостро, их Абдулов и Фарада играли. Да, отлично помню.

– А если помнишь, то там речь про кузнеца еще шла. «А кузнец нам зачем? Ну вы же предложение делать станете?».

– Ясно, – Твердов смел улыбку с лица, – у вас все только после свадьбы происходит. Только мне ты зачем это все говоришь?

– А что б ты Ромке своему передал, что я не такая доступная девушка, как он себе вообразил. А то раз из деревни, то сразу на сеновал надо тащить?

– Марина, разбирайся с ним сама, – скривился Александр, – я тебя никуда не звал.

– Как же я разберусь, если он вчера от меня постыдно удрал, а сегодня и носа сюда не кажет.

– Он тяжело и надолго заболел. Нагулялся с тобой под Луной и простыл.

– Что, правда? – переменилась в лице Марина. – И что у него болит?

– Горло, температура, озноб, слабость.

– Ой, а где он сейчас?

– В лагере, я его дежурным там оставил.

– Оля, – Марина повернулась к товарке, – я быстренько сбегаю, проверю Рому, и назад. Ладно?

– Сбегай, сбегай, – кивнула Ольга, бочком-бочком пододвигаясь к Твердову, – только не долго. Чтоб одна нога здесь, а другая там. И гостинцев возьми с собой: вон ватрушки еще от завтрака остались.