Смертельное удовольствие - Владимир Колычев

– Ну, можно, – кивнула Настя.

Да, она хотела бы остаться наедине с этим парнем. Наверняка он ее знает, возможно, сможет помочь. Маме ничего знать не надо, но ведь можно обратиться в полицию.

– Вот видишь, как хорошо, – коварно улыбнулась Жанна.

И вдруг оказалась у Насти за спиной. Ее длинные, с виду нежные пальчики оказались у нее на шее, с силой, но приятно надавили на мышцы. Как будто затронули какой-то нерв, глубоко уходящий внутрь тела. Как будто за веревку дернули, которая перевернула ведро с тяжелой горячей патокой, хлынувшей вниз живота.

– Попробуем втроем, – звенящим от внутреннего напряжения шепотом сказала Жанна. – Ты, я и этот красавчик.

Блондинка уже лежала на животе, а парень сидел на ней как в седле, и скакал, скакал, не в силах остановиться. Но Настя вовсе не хотела становиться его кобылицей. Она хотела домой, в тишину и покой. В безвоздушное пространство, совершенно свободное от мужчин. Она с легкостью дала бы обет безбрачия, если бы это помогло ей вырваться из этой вакханалии.

– Не надо! – Она дернула плечами, отказываясь от совращающего массажа.

– Расслабься, детка!

– Ну, пожалуйста!

– А как же втроем?

Всадник дернулся, как будто его конь налетел на кочку, в седле он удержался, но забился в конвульсиях. И затих, лицом зарывшись в подушку.

– Этот мальчик кончился, несите другого, – тихо, с усмешкой сказала Жанна.

– Я хочу к себе, – капризно сказала Настя.

– Ты просто хочешь… Можно и без мальчика… Можно только со мной…

Настя вжала голову в плечи, чувствуя себя страусом, которому нужно срочно спрятаться, а пол – бетонный. Ни с мужчиной она не хотела, ни с женщиной. Она хотела домой.

– Но не сегодня! – резко сказала Жанна.

И штора стала опускаться.

– Пойдем!

Они вышли из странной комнаты для подглядывающих, спустились вниз. Там ее и увидел Мартын. Он стоял посреди вестибюля с рацией в руке, а Настя проходила мимо него в коротком платье, в босоножках на шпильке. Щечки теплые, возможно, еще красные. Как после жаркого секса с безумствующим самцом. И Настя не знала, как объяснить Мартыну, что краской она залилась от стыда, но никак не от удовольствия.

Да и не было времени объяснять. Ни времени, ни возможности. Жанна вела ее за собой торопливо, как будто ей не терпелось поскорее избавиться от обузы. Мартын едко усмехнулся, перехватив Настин взгляд. Да, он действительно принял ее за проститутку, которая не нуждается в сочувствии.

Жанна провела ее в номер, заставила снять платье. И пока Настя раздевалась, смотрела на нее в похотливом раздумье. Как будто хотела, но не решалась завалить ее на кровать, как женщина мужчину. Или наоборот.

– Ты хорошо себя сегодня вела… – все так же в раздумье сказала она. – Девочка созревает? Или уже?

Настя опустила голову.

– Не совсем.

Она совсем не созрела, и не нужно ей ничего. Но говорить об этом в категоричном тоне вовсе не обязательно. Если на сегодня ее оставят в покое, а все к этому шло. Жанна, похоже, куда-то торопилась, потому плотоядный огонек в ее глазах едва теплился.

– Тогда дозревай. Завтра у тебя первый рабочий день… Возможно, сокращенный.

Настя еще ниже опустила голову. Но промолчала.

– Ты меня поняла? – Жанна пальцами взяла ее за подбородок и с силой задрала голову.

– Поняла.

Жанна действительно собиралась уходить, оставляя Настю в покое. И глупо в таком положении становиться в позу.

– Если пойдешь в отказ, тебя ждут крылатые качели, – усмехнулась Жанна, глянув под потолок. – И долгий разбег!.. Кстати, эта песня исполняется хором. Знаешь, что это такое?

От волнения у Насти занемела шея, но все же она смогла качнуть головой.

– Будет хорошо, если не узнаешь.

Жанна ушла, и Настя бухнулась на кровать, головой зарылась в подушку. Жанна потратила на нее массу своего времени и уже потребовала плату за это. Разговоры закончились, показов и презентаций больше не будет, если завтра Настя скажет «нет», перед ней откроет свои ворота седьмой круг ада. По кругу она и пойдет, причем безвозвратно.

Выхода нет. Если голову в петлю, все равно потом в ад. Можно только замедлить падение. Ходить в шелках, жить в роскошных апартаментах, принимать в своей постели молодых парней. Человек – такая сволочь, что привыкает ко всему…

Молодых парней, конечно, будет мало, обслуживать придется толстяков и стариков, но человек – сволочь…

Настя мотнула головой. Нет, нельзя сдаваться.

Но ей уже, в общем-то, нечего терять. С нее уже сняли сливки, честь уже не вернуть. Почему бы не обхитрить судьбу? Прикинуться проституткой, охмурить клиента и через него сообщить в полицию. Притон закроют, а Настю освободят…

А клиентом мог оказаться Мартын. Его запустят как пробный шар, и она продемонстрирует под ним свою благонадежность. Мартын расположен к ней, она это чувствует, но с ним нужно держать рот на замке. Он ведь только может прикидываться добреньким. Она попросит его о помощи, он донесет об этом Жанне… Но с Мартыном Настя может почувствовать себя женщиной. Он сильный, в нем столько мужской энергии, которая перекинется на нее, заполнит душу до краев.

Настя вдруг ощутила прилив этой энергии. Мартына рядом не было, но что-то заставляло чувствовать его на расстоянии. Что-то такое воздушно-легкое, но при этом распирающе плотное…

Настя оторвала голову от подушки, руками вцепилась в спинку кровати и, стиснув зубы, зарычала. Она не шлюха! И не хочет чувствовать себя женщиной. Ни с Мартыном, ни с Вадимом – ни с кем!..

* * *

Сломать человека несложно, уж Мартын-то это знал хорошо. Знал он мужиков, которых гнула тюрьма. Вроде бы и духом сильные, и телом крепкие, а не выдерживали, ломались. Любого можно опустить, если задаться целью.

А Настю сломал бордель. Потому что Жанна задалась целью. Но мог ли Мартын осуждать бедную девчонку, если судьба ломала даже мужиков?

Он не знал, что было там наверху, кто взломал Настю, да это и не суть важно. Может, и не было ничего, но Настя уже надела вызывающее платье, накрасилась, встала на каблуки. Она уже готова… А может, всегда была готова…

– Эй!

Рома подкрался незаметно. Ночь давила на уши, голова в раздумье, в общем, зевнул Мартын.

– Суслом чего щелкаешь? – оскалился Рома.

От него разило перегаром и агрессией. Морда красная, рубаха расстегнута до пупа.

Мартын молча качнул головой, предостерегающе глядя на бузотера. Он ведь и по морде мог зарядить.

– Думаешь, я не знаю? – Рома набыченно смотрел на него.

– Что ты не знаешь?