Тайна двухколесного экипажа - Фергюс Хьюм

Письмо не обнаружилось ни на столе, ни в гостиной. Они обыскали спальню — тщетно. Мадж в отчаянии уже хотела прекратить поиски, но тут взгляд Калтона упал на корзину для бумаг, которую они по какой-то необъяснимой причине оставили без внимания. Корзина была наполовину заполнена, даже более чем наполовину, и, когда адвокат посмотрел на нее, его вдруг осенило. Он позвонил миссис Сэмпсон, и через какое-то время хозяйка появилась.

— Давно эта корзина стоит в таком виде? — спросил он, указывая на нее.

— О, это единственный его недостаток, — сказала миссис Сэмпсон. — Он такой неряха, что даже запрещал мне ее чистить, пока лично не разрешит; говорил, что бросает в нее вещи, которые еще могут пригодиться; и я к ней уже шесть недель как не прикасалась; надеюсь, вы не подумаете, что я плохая хозяйка, это он так захотел — любит он мусор собирать…

— Шесть недель… — повторил Калтон, посмотрев на Мадж. — А письмо он получил четыре недели назад. Я уверен, мы найдем его здесь.

Мадж вскрикнула, встала на колени, вытряхнула содержимое корзины на пол и в следующую секунду они с Калтоном уже рылись в обрывках бумаг, как нищие на свалке.

— Надеюсь, они не сошли с ума, — пробормотала миссис Сэмпсон, подходя к двери. — Но уж больно похоже…

Вдруг с уст Мадж сорвался радостный возглас, она вытащила из беспорядочной кипы бумаг обгоревший лист плотной кремовой бумаги.

— Наконец-то! — воскликнула она, вставая и разглаживая письмо. — Я знала, знала, что он не уничтожил его!

— Я бы сказал, почти уничтожил, — заметил Кал- тон, быстро осмотрев послание. — Вряд ли оно нам пригодится, здесь нет имени.

Он подошел с письмом к окну и разложил его на столе. Бумага была грязной и обгоревшей почти наполовину, но все же могла послужить ключом к разгадке этой тайны. Вот как выглядело послание:

— Боюсь, это письмо мало что даст, — разочарованно вздохнула Мадж. — Оно доказывает, что у него было свидание… Но где?

Калтон не ответил и, подперев голову руками, внимательно посмотрел на бумагу.

— Я понял! — возбужденно воскликнул он. — Взгляните на бумагу! Видите, какой цвет? Но главное, посмотрите… буквы, напечатанные в углу: «… от вилла, Турак».

— То есть он съездил в Турак?

— За час туда и обратно? Вряд ли.

— Значит, письмо пришло не из Турака?

— Нет. Оно было написано где-то в мельбурнских трущобах.

— Почему вы так думаете?

— Вспомните, какая девушка его принесла, — быстро ответил Калтон. — Такая сомнительного вида особа уместнее будет смотреться в трущобах, нежели в Тураке. А что касается бумаги, то три месяца назад в Тураке обокрали дом, и этот листок из той бумаги, которую унесли воры.

Мадж ничего не сказала, но горящие глаза и дрожащие руки выдавали ее возбуждение.

— Сегодня вечером я встречусь с сыщиком, — торжествующе провозгласил Калтон, — и узнаю, откуда пришло письмо и кто его написал. Мы спасем его, — пообещал он, пряча драгоценное письмо в бумажник.

— Думаете, вы сумеете найти женщину, которая его написала?

— Хм… — задумался адвокат. — Возможно, ее уже нет в живых, ведь в письме сказано, что она умирает, но если я найду женщину, девушку, которая доставила письмо в клуб и ждала Фицджеральда на углу Берк- и Рассел-стрит, этого будет достаточно. Мне нужно всего лишь доказать, что его не было в кэбе с Уайтом.

— И вы думаете, что это можно сделать?

— Все зависит от этого письма. — Калтон похлопал себя по карману. — Завтра я вам сообщу о результатах.

Вскоре после этого они покинули дом миссис Сэмпсон, и когда благополучно сели в поезд, Мадж чувствовала на сердце легкость, которой не ощущала со дня ареста Фицджеральда.

Старая поговорка гласит: «Родственные души сходятся». В противовес этому можно было бы сказать: «Неродственные души отталкиваются», однако порой случается так, что личностные особенности перестают иметь какое-либо значение, и сама судьба сводит людей по своему усмотрению. На этот раз судьба решила свести мистера Горби и мистера Кил- сипа, и трудно себе представить людей более несхожих. Оба были одинаково хороши в своей сфере деятельности, оба пользовались всеобщей любовью, но ненавидели друг друга. Они были как вода и огонь, и каждая их встреча заканчивалась крупными неприятностями.

Килсип был высоким и худым, а Горби — маленьким и плотным. Килсип производил впечатление умного человека, а с уст Горби не сходила самодовольная улыбка, которой одной было достаточно, чтобы он подобного впечатления не производил. Однако, как ни странно, именно улыбка больше всего помогала Горби в его деле. Благодаря ей он получал сведения там, где его проницательного вида коллега потерпел бы неудачу. Никого не оставляли равнодушным приятная улыбка и располагающие манеры Горби. Но когда появлялся Килсип, у всех возникало желание замолчать и поскорее спрятаться, как испуганная улитка в раковину. Если Горби служил доказательством ложности распространенного мнения, будто по лицу можно судить об уме человека, то Килсип с его ястребиным ликом, блестящими черными глазами, крючковатым носом и небольшими тонкими губами, напротив, подтверждал эту теорию. Бесцветная кожа, угольно-черные волосы — его нельзя было назвать красавцем. Змеиная хитрость и сноровка, как правило, помогали ему добиваться успеха в деле, если он действовал скрытно, но стоило ему лично выйти на сцену, как неудача была обеспечена. Таким образом, если Килсип слыл человеком умным, то Горби считался более удачливым — во всяком случае, так казалось со стороны.

Поэтому когда дело об убийстве в хэнсомовском кэбе было отдано в руки Горби, в душе Килсипа закипела черная зависть, а после ареста Фицджеральда, когда собранные Горби улики, казалось, окончательно доказали его вину, Килсип втайне больно переживал триумф своего противника. Он бы с радостью заявил во всеуслышание, что Горби засадил невиновного, но улики были убедительными, так что подобная мысль даже не приходила ему в голову, пока он не получил записку от мистера Кантона, в которой тот просил зайти к нему вечером в восемь часов, чтобы поговорить об убийстве.

Килсип знал, что Калтон выступал адвокатом заключенного. Догадавшись, что его услуги понадобились, чтобы развить какую-то линию защиты, он решил оказать Калтону всяческую помощь и поддержку, если это докажет ошибку Горби. Он до того обрадовался возможности посрамить соперника, что, случайно встретив Горби в тот день, предложил ему зайти выпить.

Это внезапное и необычное гостеприимство первым делом пробудило в Горби подозрение, но после короткого размышления, считая себя противником, равным по силам, как физическим, так и умственным, он принял предложение.