Небесная птаха - Диана Рейдо

— Прекрати надо мной издеваться.

— Ты сама над собой издеваешься, Мирабель. Ты думаешь, что недостойна хорошего отношения сама по себе? Да, в детстве вы с сестрой оказались в приюте. Потом жизнь развела вас, ты осталась практически одна — без поддержки, без жилетки, без по-настоящему близкого человека.

— Я…

— Дальше ты принялась искать друзей и партнеров совсем не там, где следовало бы. Мир богемы и псевдотворческих людей оказался для тебя фальшивым. О тебе очень быстро забыли, стоило тебе попасть в больницу. Ну а сестра сделала попытку поживиться за твой счет, надеясь, что ты не выкарабкаешься.

На глазах у Мирабель заблестели непрошеные слезы, но Дик говорил и говорил, словно не замечал этого, словно уже не мог остановиться:

— Наконец появился человек, который помог тебе поверить в то, что ты можешь быть нужной и важной для кого-то сама по себе, без приложений, без связей и без антуража. Такой заботой тебя еще никогда не окружали, таких поступков для тебя еще не совершал никто. Но и этот человек предал тебя… сам того не желая. Он попросту ушел, умер, оставив тебя одну в отнюдь не дружественной атмосфере. И ты не знала, куда идти, что делать. Ведь все, что ты делала до этого, приводило тебя только к разочарованиям. К одиночеству…

— Прекрати, прекрати! — Мирабель, соскочив с подоконника, замолотила кулаками по крепкой груди Дика, из ее глаз теперь уже настоящим дождем полились слезы.

Он поймал ее, сильно прижал к себе, не давая двигаться; начал нашептывать на ухо слова утешения. Постепенно Мирабель затихла, убаюканная его ласковым тоном и согретая надежными объятиями. Слезы еще бежали тонким ручейком по ее щекам, но это были скорее уже слезы облегчения, очищения.

— Малыш, просто нужно было, чтобы тебе кто-нибудь об этом сказал.

— Я понимаю.

— Ты не сказала бы сама себе ничего подобного. А все остальные сделали бы это либо с неприязнью, либо из жажды разоблачения, либо просто из желания самоутвердиться. Но я же тебе не враг. Я твой друг.

— Да, я знаю.

— Но, несмотря на то что твоя личная история не слишком-то складывалась в прошлом, ты должна понимать — это не отменяет твоего права на счастье. Ты хороша вне зависимости от того, что с тобой произошло. Не вини себя ни в чем. Ты ведь очень старалась.

Дик взял Мирабель за подбородок и слегка приподнял ее голову, чтобы посмотреть девушке в глаза:

— Ты понимаешь?

— Да. Я понимаю. Спасибо тебе. Наверняка когда-нибудь все будет хорошо.

— Думаю, раньше, чем тебе кажется.

— Ты ведь вернешься?

— Разве я смогу бросить девушку, которая стала так дорога мне?

— А она действительно стала?

— Разве я лгал тебе когда-нибудь, Мирабель?

— Пожалуй, нет, — удовлетворенно признала она.

— То-то и оно. А сейчас, пожалуйста, отпусти меня. А то с каждой минутой мне становится все труднее уехать отсюда.

— Ничего, я помогу тебе.

— Каким образом?

— Давай подброшу до самолета. Еще несколько минут пробудем вместе.

На это у Дика не нашлось возражений.

Сначала Мирабель не знала, как с толком использовать вновь свалившееся на нее одиночество.

Она съездила в банк, сняла накопившиеся за месяц проценты. Потом завернула в супермаркет и так набила тележку разными вкусностями, что еле докатила ее до автомобиля. Она хотела порадовать Дика новыми блюдами в своем исполнении. Но поскольку в изысканной кулинарии Мирабель была не слишком сильна, она заехала еще и в книжный магазинчик. Там она приобрела книжку, посвященную итальянской кухне, и книжку, где рассказывалось о приготовлении национальной японской еды — суши и роллов.

— Теперь будет чем заняться долгими утомительными вечерами, — вслух прокомментировала свои действия Мирабель и направилась к кассе.

Но с готовкой срослось как-то не сразу. Набив живот мороженым с хот-фаджем, кукурузными хлопьями и маленькими маринованными помидорчиками черри, Мирабель завалилась спать. Спать она решила по диагонали. Так она занимала в постели куда больше места, чем обычно. И не было ощущения одиночества, тихо подкрадывающегося к сердцу.

Прошел день, другой. С блокнотом и карандашом Мирабель выбралась на крышу, чтобы немного позагорать — в последнее время ей было не до загара и кожа стала совсем бледной.

Расстелив покрывало на облюбованном участке крыши, Мирабель скинула с себя все, кроме купальника. Она открыла блокнот, планируя записать туда кое-какие эпизоды из недавних событий — так, на всякий случай, чтобы не забыть. На память. Но в памяти всплыло лицо Дика.

Мирабель глубоко задумалась. А карандаш в ее руке заработал — непроизвольно, словно сам по себе. Он жил отдельной от Мирабель жизнью. Скользя по чуть шероховатой белой бумаге блокнота, он оставлял на ней темно-серые штрихи, испещрял ее следами, проводил тонкие или размашистые линии.

Когда Мирабель очнулась, она увидела перед собой на листе блокнота лицо Дика. Ощущение присутствия было полным. Сходство было нереальным.

— Когда я успела настолько детально изучить его лицо? — вслух подумала она.

Взяла ластик, выпавший с другого конца карандаша, подправила пару штрихов. Нарисованный Дик улыбался ей с бумаги ласково и уверенно. Да, пожалуй, главным в этом мужчине была его уверенность. Уверенность в завтрашнем дне, уверенность в своем штурвале, уверенность в праве действовать и принимать решения, защищать ее или не вмешиваться, давая ей проявить себя, уверенность в своих кулинарных способностях, уверенность даже в своем стареньком бритвенном приборе. Уверенность и юмор…

Интересно, был ли Дик уверен в том, какие чувства испытывает к ней, к Мирабель?

И почему она так уверена, что он должен испытывать к ней какие-то чувства?

Ей кажется или все зашло слишком далеко? Многие пары с такой отправной точки, как у них, катятся прямиком к свадьбе.

Может ли Дик расценивать их союз как мимолетное приключение, пусть и весьма романтическое?

Мирабель надеялась, что нет: все-таки он принял большое участие в ее судьбе… Для мимолетного приключения он слишком близко к сердцу принял все ее передряги.

Но он ни разу не говорил о том, что их отношения являются для него чем-то действительно серьезным.

Мирабель отогнала от себя пасмурные мысли, перевернулась на спину и посмотрела в небо, заслонившись от солнца ладонью.

Небо было чистым, сияющим, без крохотного пятнышка или облачка.

Мирабель с удовольствием увидела бы на этом небе хотя бы одно пятнышко. Ей вполне хватило бы одного… Если бы это пятно начало разрастаться, приближаться и в конце концов превратилось бы в славный серый самолетик.