Щит царя Леонида - Наталья Александрова

– Если вас не затруднит… – протянула я.

– Что вы, я как раз собирался в центр! – В голосе его я отметила излишний энтузиазм, но решила пока об этом не думать.

Под внимательным взглядом Антонины мы сели в машину соседа и отъехали, я еще сделала ручкой Катерине, с любопытством выглядывающей из магазина.

Антон вел машину спокойно и уверенно. Я отвернулась, глядя в окно, чтобы он не лез с разговорами. Наверняка хочет спросить, отчего машина моя стоит не у дома. А я понятия не имею, как она там оказалась.

Ну ладно, вещи в квартире перемещаются сами по себе, но чтоб автомобиль… В общем, на эту тему мне разговаривать совсем не хочется.

– Вы давно живете в этом доме? – спросил Антон или как его там.

Вот интересно, какое ему дело?

– Чуть больше года назад переехала, – неохотно ответила я.

И тут же поняла, что сейчас он спросит, где я жила раньше. И поняла, что не смогу ему ответить, потому что… потому что не помню этого. Вот совершенно выпало из памяти! Скорей всего, мы жили вместе с мамой, нужно спросить у нее. Я хотела тут же отстукать маме эсэмэску, потянулась уже за телефоном, но решила пока подождать. Этот настырный тип еще заметит.

– А вы надолго к нам в дом? – спросила я.

– Как дела пойдут. – Он понял скрытый намек и тут же прекратил расспросы.

Но на душе у меня заскребли кошки. Что-то у меня с памятью не то. Ведь если честно, то я не могу вспомнить ни где я работала до этой фирмы со странным названием «Сингуляр», ни где жила, ни в какой школе училась, ни в каком институте.

Может, приехала из другого города? Надо спросить у мамы. Раз у меня есть мать – стало быть, я не из пробирки получилась. И не возникла во взрослом состоянии из небытия.

И вообще, я кое-что помню.

Например, я помню свое детство. Летом меня возили на море. Помню яркое солнце и песок, такой горячий, что никак нельзя было по нему ходить босиком. А возле воды песок был мокрый и твердый, было интересно рисовать на нем разные картинки. А потом набегала волна и все стирала.

Иногда волны были сильные, с белыми кудрявыми барашками, они шумели и набрасывались на берег, как будто хотели все смести на своем пути. Сломать, разрушить и унести с собой обломки. И меня тоже унести, поэтому я с визгом убегала от такой волны.

А иногда волны были тихие, безмятежные, они накатывали на песок, ласково касаясь моих босых ног. Море было теплое, стало быть, все происходило где-то на юге. Ну да, я помню множество маленьких крабов, которые бежали по песку к воде. И большого, уже высохшего краба, который лежал на камне.

Все это я помню так четко… только не знаю, как называлось то место, где мы отдыхали… с мамой? Уж наверное, не одна же я там была. Нужно спросить у мамы.

– Мы приехали, – прервал мои воспоминания Антон.

Машина моя никуда не делась, стояла себе возле магазина женской одежды, никто ее не обидел, не отвинтил зеркала, не проколол шины и никуда не увез ее эвакуатор, и штрафа за парковку не набежало.

Я искренне поблагодарила соседа за помощь и вовремя пресекла его попытки пригласить меня выпить кофе вот тут рядом.

Как-то слишком пристально он на меня смотрел, изучающе. А я не люблю, когда меня изучают, я не справочник любителя кроссвордов и не словарь иностранных слов.

Я сказала, что зайду в магазин, как раз нужно кое-что купить по мелочи. Разумеется, как всякий мужчина, он сразу поскучнел и ретировался. Я видела из окна, как отъезжала его машина, но бродить по магазину отчего-то расхотелось. Нужно отъехать от этого места, найти тихое кафе и посидеть там спокойно.

Сказано – сделано. Я выбросила из головы все посторонние мысли, потому что мама неустанно повторяет, что за рулем нужно быть максимально внимательной, и осторожно тронулась с места.

В машине пахло чем-то затхлым, похоже, что она стояла здесь, без меня, довольно долго. Зачем я оставила свою машину здесь? Понятия не имею, ну, раз с ней ничего не случилось, то это не важно.

Я выехала на улицу и поехала по проспекту, машинально поглядывая по сторонам.

Мысли вяло проплывали в моей голове, как большие сонные рыбы.

В витрине магазина промелькнул плакат – смешная рыжая лиса гонится за перепуганной курицей… что этот плакат рекламирует? Кажется, куриные тушки…

Лиса…

Я вспомнила странный звонок. Мужской грубый голос ругался на какую-то лису. Лиса Алиса… Да нет, просто Лиса, так ее зовут. Кто такая – понятия не имею. Вообще, откуда у меня взялся чужой телефон? Нашла его где-то? Абсолютно не помню. Да, в последнее время что-то плохо с памятью…

В голове проплыла очередная мысль, она показалась важной – но додумать ее я не успела.

Впереди ехала дорогущая машина – ярко-красное купе «Лексус». Я вроде держала дистанцию, но тут, задумавшись, подъехала слишком близко, и вдруг…

Вдруг «Лексус» резко затормозил: перед ним выскочила на дорогу какая-то ошалевшая собака.

Я тоже ударила по тормозам, но поздно, моя машина врезалась в «Лексус». Не сильно, конечно, скорость была небольшая, но удар был вполне ощутимый.

Я покрылась холодным потом.

Только этого мне не хватало! Врезаться в дорогущую машину… теперь неприятностей не оберешься! Я ехала сзади, так что вина определенно моя… правда, я этот «Лексус» едва задела, но владельцы таких машин очень трепетно к ним относятся, и мне сейчас достанется по полной программе…

А из «Лексуса» уже выскочила его хозяйка – шикарная баба в стильном плаще, по-моему, от «Эскады», и на убийственно высоких каблуках понеслась ко мне. Лицо у нее было покрыто красными пятнами, рот кривился от злости.

Я втянула голову в плечи, готовясь принять на себя удар.

Хозяйка «Лексуса» подскочила к моей машине, наклонилась к окну и заорала:

– Ты, дешевка подзаборная, первый день за рулем? Кто вообще таким права дает? Ты хоть понимаешь, сколько стоит моя машина? Да где тебе понимать, ты таких денег и в глаза не видела!

Я попыталась вклиниться в ее гневный монолог:

– Да заплачу я… Страховка есть…

– Заплатишь! Еще как заплатишь! А если не заплатишь, я тебя по асфальту размажу… Ездят тут всякие… небось, в деревне своей привыкла на кобыле ездить.

– На тракторе, – разозлилась я, – железный конь давно пришел на смену крестьянской лошадке.

– Что-о? – заорала баба на уровне ультразвука. – Да я же тебя…

И вдруг в лице ее что-то переменилось, глаза округлились, а челюсть отвисла. Она уставилась на меня, как на привидение, и дрожащим голосом выдавила:

– Ты? Алла? Савицкая? Не может быть, ты же… я же своими глазами… не может быть…

Настал мой черед вылупить глаза. Я даже ничего не ответила противной бабе, только помотала головой.