Осколок империи - Владимир Поляков

- Пострадавшие есть? - тяжко выдохнул мой собеседник. - Если есть, то надо будет идти на послабления. Устинов важен для последующей работы.

- Вы еще мягко выразились, товарищ начальник следственной части. Дочь Устинова, Елена, попыталась вступиться за избиваемого на ее глазах отца, кстати, уже подписавшего признание. Реакция же агента первого разряда Халилова была... неадекватной ситуации. Вместо нейтрализации он начал рвать на девушке одежду с озвучиваемыми намерениями насчет своих дальнейших действий в интимном плане.

- Идиот! На Камчатку... Нет, на Чукотку поедет, медведей на контрреволюцию проверять! Надо же понимать, кого можно, а кого не стоит, пусть до поры. Правильно Сомченко позвонил, но мог бы сам все рассказать.. Он же не первый...

- Сомченко? - специально добавленные нотки удивления сбили начальство с мысли, чем я и воспользовался. - Вы слишком хорошо думаете о том, по отношению к кому даже термина 'преступная халатность' маловато будет. Куда больше ему подойдут 'вредительство' и 'саботаж'. Дело в том, что Сомченко даже не попытался остановить разбушевавшегося подчиненного. Видимо, хотел посмотреть на процесс полового акта с участием агента первого разряда Халилова. Только вот мать девушки... Попыталась остановить. За что Халилов ее и задушил.

- Как?!

- Руками, Аркадий Янович. А потом еще и шею свернул, чтоб уж наверняка. Кстати, привожу те слова, которые при этом произносились. Сам, не слышал, конечно, но со слов очевидца...

- Ш-шайтан!! Убью, да!

Никакой попытки вынуть 'наган' из кобуры - просто выставленные вперед руки-лапы и звериная ненависть в глазах. Атакующий носорог... Попадалась мне в одной из детских книжек такая картинка. Вот что-то и вспомнилась сейчас. К тому же и нос у Халилова был размеров немалых. Да, действительно носорог в атаке. Мощь, напор... и инерция.

Роняю телефонную трубку и ухожу немного вправо. Не слишком сильно, но и этого достаточно, чтобы немаленькая туша пронеслась мимо. А вслед ей выстрел прямо через карман куртки. Не с целью убить, хотя и есть такое желание. Увы, приходится сдерживать естественный душевный порыв, ограничившись тем, чтобы всадить зверю в получеловеческом обличье пулю в колено.

Хорошо проняло! Сказал бы. что до глубины души, да не уверен в ее присутствии у таких как Халилов. Зато любо-дорого посмотреть, как этот урод катается по полу и даже не орет, а тихо скулит на одной ноте. Вытаскиваю 'наган' из кармана, во избежание повторения инцидента, но уже со стороны Сомченко, после чего желаю несколько шагов вперед и... Пинок окованным сапогом по голове порой истинные чудеса творит. Например, возвращает в помещение столь нужную сейчас тишину. Насчет спокойствия увы, не судьба.

Агент Федор Панфилов! - приказным тоном вывожу того из состояния психологического шока. - Во избежание неожиданностей разоружите сотрудника особых поручений Сомченко. И присматривайте за ним до поступления новых приказов.

- Да что ты о себе...

Звук взводимого курка 'нагана' заставил чекиста подавиться собственным воплем и побелеть как мел. Ну да, смотреть прямо в дуло револьвера, из которого только что стреляли, ощущение далеко не из числа приятных. Причем стреляли из 'нагана' результативно, по живой мишени. Особенно когда по большей части привык к тому, что боятся исключительно тебя. А тут р-раз, и чекистское звание почему то уже не внушает особого спокойствия.

- Вот так, Федор, 'наган' изъятый к себе в карман убери или там за пояс заткни. А я пока с товарищем Руцисом договорю, с учетом вновь открывшихся обстоятельств.

Был Сомченко белым, а стал грязно-серым. Осознал, что его сейчас вместе с Халиловым по одному обвинению пустить можно. По хар-рошему такому, заключающемуся в нападении на сотрудника ОГПУ при исполнении обязанностей. Вот за ЭТО 'товарищи' чекисты даже своих никогда не прощают. Так что я ласково улыбнулся засранцу и подхватил болтающуюся на проводе трубку. Из нее, кстати, доносился донельзя обеспокоенный голос Руциса:

- Алло! Алло! Леша, что происходит?!

- Прошу прощения, Аркадий Янович, тут у меня небольшая перестрелка вышла.

- Аркадий Янович не глухой, выстрел был хорошо слышен, - в трубке раздалось несколько облегченное ворчание. - Кто?

- На меня с целью убийства напал гражданин Халилов. Пришлось прострелить ему колено. Простите, но справиться без применения оружия со столь физически развитым человеком...

Очередной тяжелый вздох и далее слова одобрения моих действий:

- Правильно сделал, что стрелял в ногу. Мертвый он был бы для нас вреден, а сейчас окажется полезен. Даже не знаю, в сумасшедший дом его или более радикально вопрос решить...

Право слово, мне очень нравится любой вариант, который чекист считает радикальным. Наверняка в нем либо выживание Халилова не предусмотрено, либо жизнь будет такой, что смерть раем покажется. Хорошо, но мало. А чтобы было в самый раз, я сейчас и второго красавца окуну в отходы по самую маковку.

- Извините, Аркадий Янович, нас немного прервали. Я остановился на том, что хотел передать слова, произнесенные Халиловым в процессе убийства. Разрешите?

- Да зачем они мне? - искренне изумился Руцис. - Халилову теперь все равно, что он там раньше всего лишь говорил. Слова и дела имеют разные последствия.

- Прошу прощения, но они могут послужить связью гражданина Халилова с командиром группы. Слушайте... - передав паскудные слова полуподстреленного садиста, я перешел к следующему этапу. - Сомченко, зная всю опасность действий подчиненного для поставленной перед нами задачи, тем не менее всеми силами пытался убедить меня замять случившееся. Обещал, что 'в долгу не останется'. Ну а когда Халилов напал на меня, не было сделано даже попытки остановить его. Мало того, мне пришлось разоружить Сомченко, поскольку я не мог исключить повторное нападение, но уже с его стороны.

Молчание. Похоже, Руцис сейчас лихорадочно размышляет каким образом ему вылезти из заварившейся каши с минимальными потерями. Что ж, поможем чекисту, но с учетом своих интересов.

- У меня есть интересная идея, Аркадий Янович. При успехе она обратит проблемы в возможности. Но для этого мне будет нужно...

- Получишь! Если в твоей идее будет хотя бы тень благоразумия.

- Непременно будет. Но Халиловым и Сомченко придется пожертвовать, как фигурами на шахматной доске...

Делаю умышленную паузу. Вижу, что Сомченко смотрит на меня, словно пытаясь услышать ответ Руциса. Сам знает, что расстояние слишком велико, но ничего не может с собой поделать. А раз так, то ему остается лишь следить за мной, выражением моего лица, надеясь хоть так понять свою дальнейшую судьбу.

Ну что, пробуем поймать цель на эмоциях? А собственно, чем я рискую? Ровным счетом ничем. Улыбаюсь и киваю, словно услышал что-то полностью меня устраивающее. Плевать, что в трубке молчание, ведь Сомченко этого не знает. А тут еще наган в моей руке ме-едленно так поворачивается в сторону проштрафившегося чекиста.