Солнце, которое светит ночью - Александра Дмитриевна Тельных

Профессор поднял глаза и спокойно произнес:

— Он хочет узнать, что было на самом деле, чтобы успокоить свой ум. Но его бессознательное хочет рассказать то, что успокоит его душу. Дай ему время, — сказал профессор, посмотрел на свою бывшую студентку и увидел на ее лице застывший вопрос, — Тебя беспокоит что-то еще?

Наташа округлила от удивления глаза.

— Как вы это делаете? — всплеснув руками, воскликнула она, — Моя подруга живет с нами, Жене это не очень нравится.

— А тебе? — растягивая гласные, спросил Вадим Юрьевич, продолжая читать курсовую.

— Я рада, что могу ей помочь, — быстро протараторила Наташа и стыдливо опустила глаза.

Профессор с досадой покачал головой и, написав на титульном листе проверенной работы большими красными буквами «переделать, все списано с моей же статьи», откинулся на мягкую спинку кресла, сложив руки на животе.

— У тебя на лбу всё написано. Что же ты меня обманываешь? — сказал профессор и погрозил ей пальцем, — Мир полон иллюзий, и люди не любят жить в реальности. Этого не возникло бы, если бы ты обозначила свои границы сразу.

— Я так и сделала, — рассеянно ответила Наташа.

— Вот уж не правда. Когда океан притворяется морем, страдает суша. Если видишь себя настоящей, то и других будешь видеть такими, какие они есть. Не такими, какими они хотят быть, не такими, какими ты хочешь, чтобы они были, а такими, какие они есть. Если не врать себе, тогда никто не сможет тебя обмануть.

— Я не против того, чтобы она у нас жила, но мне начинает казаться, что она наслаждается своей беспомощностью.

— Дело не в ней, а в тебе. Сначала разберись с собой и своим спасательством.

— Я не спасатель, — обиженно буркнула Наташа.

Профессор снова придвинулся к столу и, взявшись за листы, передразнил:

— Сказала она, бесплатно помогая проверять своему бывшему преподавателю курсовые работы в семь вечера.

— Я… — начала было оправдываться Наташа, но профессор не дал ей договорить.

— Беременная, — проговорил он, подняв вверх указательный палец.

Наташа фыркнула и, смущенно улыбаясь, вернулась к проверке курсовых, стараясь успеть отчитать оставшиеся работы за час, чтобы приехать домой раньше Жени.

Когда Наташа вышла из здания университета, на часах было больше восьми. Она заказала такси и, пока ждала, рассматривала все, что ее окружает. Порванное небо в ассиметричных заплатках из белых облаков начинало темнеть. Солнечный шар валился за горизонт, оставляя за собой пепельно-розовый след. Лучи солнца падали на стволы сосен, растущих вдоль улицы, и окрашивали их в янтарный цвет. Хаотично разбросанные желтые точки светились в окнах домов. Свежий вечерний ветер откуда-то доносил сливочный запах сандалового дерева. Наташа поглубже вдохнула приятный аромат и села в подъехавшее к ней такси.

Около десяти вечера семья Страховых должна была собраться за большим столом, чтобы выслушать важную новость, которую Женя и Наташа обещали рассказать. Валентина Валерьевна, прикрепив бигуди к голове, суетливо переносила праздничный сервиз из шкафчика, стоящего в маленькой кухне, в просторную гостиную, где она сервировала стол. Быстро перебирая отекшими пухлыми ногами, она бегала от одной комнаты к другой, поминутно поглядывая на часовую стрелку и обреченно вздыхая. Она поставила пять тарелок из белого фарфора на плетеные зеленые салфетки, уложила рядом серебряные вилки, ножи и ложки, в центр стала поставила массивную хрустальную вазу для цветов, которые обязательно принесет сын. Почуяв запах гари, она ахнула и, подскакивая на болящей левой ноге, подбежала к духовке, выключила газ и вынула противень с запеченной в соусе барбекю курицей, покрывшейся плотной румяной корочкой, и стеклянную продолговатую форму с лазаньей. Убедившись, что все готово, Валентина Валерьевна отнесла блюда на стол, прикрыла крышкой, чтобы сохранить их теплыми, и нарезала салат из свежих овощей. Закончив с сервировкой, она упала на диван и протянула вперед дрожащие от усталости ноги, потирая вспотевший лоб снятым с головы рваным чепчиком.

— Ты так и будешь встречать гостей? — недовольным тоном спросил зашедший в гостиную Виталий.

Валентина Валерьевна снова подскочила, всплеснула руками и, шаркая подошвой тапочек, побежала в спальню, чтобы переодеться. Она закрыла за собой дверь, подошла к зеркалу и с отвращением стала рассматривать себя в нем. Сначала она постучала по обложенным жиром бокам и похлопала по свивающему животу, затем оттянула обвисшую кожу рук и потрясла мягкими крупными бедрами. После этого привычного ритуала она, презрительно фыркнув, натянула на себя цветастое платье прямого кроя, превратив свою фигуру в ровный прямоугольник, сняла бигуди и расчесала черные короткие волосы, вставшие дыбом. Черты ее лица еще не потеряли своей привлекательности: мраморная кожа сияла чистотой, узкие черные глаза сверкали из-под длинных ресниц, нос, заостренный книзу, давал тень на узкие розовые полоски губ. Так гордившаяся своей статью и красотой в юности, Валентина Валерьевна теперь не знала, куда бежать, чтобы никогда уже не видеть опостылевшее ей отражение в зеркале.

Внезапно пространство квартиры заполнил резкий свист дверного звонка. Валентина Валерьевна спрыснула себя лавандовыми духами и поспешила встретить долгожданных гостей. Женя, как и ожидала Валентина Валерьевна, пришел с охапкой длинных белых роз, обернутых в крафтовую бумагу, и, поцеловав мать в щеку, вручил ей букет. Растроганная женщина рассыпалась в благодарностях, а сама про себя думала, как же похудел и осунулся ее мальчик. Она жадно вглядывалась в его лицо, рассматривая впавшие щеки и синие круги под уставшими красными глазами. Худоба его тела волновала сердце беспокойной матери более всего, поэтому Валентина Валерьевна поклялась сама себе следить за тем, чтобы за ужином тарелка сына никогда не оставалась пустой. Она также заметила, как расцвела рядом с Женей эта серая мышка. Здоровое подтянутое тело Наташи и розовый румянец на ее щечках приводили Валентину Валерьевну в бешенство. Однако в душе побаиваясь вступать с сыном в конфликт, она молчала и улыбалась будущей невестке.

Вместе с Женей и Наташей в квартиру зашел пятый гость, крестный отец Страхова, друг Виталия, Алексей Иванович Беловодов.

Виталий, не любивший посиделки не в свою честь, прятал своё презрение под маской безразличия и почти весь вечер провел молча. Если бы не приглашенный его женой друг, он бы вовсе отказался от присутствия, но позволить другу узнать новости раньше него