Доверие - Гвинет Рамон

Санди тогда спросила, нужен ли и ей такой же муж.

— Нет, дорогуша, ты совсем другая, — ответила тогда Полли. — Тебе нужны любовь и доброта.

Вот так же считал и Мартин, в первый же вечер заявив, что оба они — два одиноких сердца, которым необходимы любовь и понимание.

Притворялся? Может быть, этот человек действительно хладнокровный соблазнитель, каким считает его Беатрис?..

— Вам звонили из Англии? — спросил Мартин, когда она вернулась за стол.

— Да, одна из моих сестер. Она же звонила мне и вчера, сказала, что знает вас, как и другая сестра. Почему вы скрывали это от меня? И когда произошло знакомство?

— О, много лет назад, — нехотя заговорил Агуэро. — Джоанна пришла на один из вечеров в университете с приятелем, который учился со мной в группе.

— Ее зовут Беатрис, — поправила Санди.

— Да, да. Извините. Итак, это случилось десять лет назад, я пригласил ее на танец. Потом мы снова встретились в Бирмингеме на вечеринке, где была ее сестра. Мы сошлись с ней, но оказались столь несхожи, что вскоре наши отношения угасли. Большинство людей в юности заводят быстротечные знакомства, — бесстрастным тоном закончил он.

Неужели можно так спокойно рассуждать о том, что вызывает возмущение и гнев Беатрис? Санди не хотелось в это верить…

Когда закончился ланч, она поехала в тетин домик, чтобы навести порядок в комоде, на секретере и в его ящиках.

Среди вещей тетушки встречались довольно симпатичные предметы антиквариата. Вероятно, она привезла их с собой из Англии, когда переехала сюда, оставив должность доцента в одном из университетов.

В одном из ящиков секретера Санди наткнулась на несколько пачек писем, перетянутых лентой, и на пакет с фотографиями. Это были снимки самой Джейн и какого-то молодого человека. На одном фото они были сняты вместе и влюбленно улыбались.

Санди очень хотелось прочесть письма — может быть, в них есть разгадка странного замечания Джейн насчет боли сожаления. Но она, разумеется, не поддалась соблазну. Очевидно, разрешая разобрать свои вещи, старушка забыла о письмах и уж никак не думала, что их прочтут. Неважно, что они написаны много лет назад.

Несмотря на открытые окна, в спальне было жарко, и скоро Санди начало клонить ко сну. Она решила прилечь и устроить себе небольшой отдых, или сиесту, как говорил Мартин Мартин… она думала о нем, закрыв глаза и проваливаясь в сон…

Проснувшись, она увидела Агуэро. Он полулежал рядом, облокотившись на матрас, и с лукавой улыбкой наблюдал за Санди. Господи, да он же только что поцеловал ее. Она и проснулась от прикосновения его губ.

Ее захлестнуло счастье: возле нее любимый мужчина, единственный, кого она будет желать всю жизнь. Мартин негромко, доверительно сказал:

— Мне не работалось, и я решил приехать посмотреть, как ты тут.

Он наклонился, чтобы еще раз поцеловать ее.

Мартин склонился к ней так близко, что она могла в мельчайших деталях разглядеть его лицо.

— Ты собираешься просыпаться, Спящая Красавица?

Санди почувствовала, что сон окончательно покинул ее.

— Да, — в неге потянулась она.

— Не двигайся, ты мешаешь мне сосредоточиться.

Его губы были совсем рядом, но он намеренно оттягивал момент поцелуя.

Санди задрожала, охваченная страстью. Она никогда не испытывала ничего подобного с другими. Ее подхватил невидимый поток, унося в пучину наслаждения.

Мартин издал звук, похожий на стон, и нежно коснулся ее губ.

Сейчас все было иначе, чем в первый вечер. Тогда она была напряжена и стеснялась, видя в Агуэро незнакомца, теперь ощущала себя в безопасности рядом с ним. Ее губы раскрылись навстречу ему. Она испытала такое блаженство, которого не могла представить даже в самых заветных мечтах.

Мартин придвинулся к ней всем телом, его рука скользнула под спину Санди, и он крепко прижал ее к себе. В его движениях чувствовались уверенность и ласка.

— Тебе нравится? — прошептал он, щекоча губами ее ухо. Потом стал целовать ее шею…

— Senorita…

Голос соседки вернул обоих к реальности.

— Прямо не верится… сначала кот, теперь эта женщина. Что, черт возьми, ей надо? — проворчал Мартин.

— Может быть, она сейчас уйдет, — выдохнула Санди.

— Нет… кажется, идет сюда. Думаю, тактичность ей незнакома. — Он сел на кровати и тряхнул головой, чтобы прийти в себя. — Я спущусь вниз и постараюсь задержать ее, пока ты приведешь себя в порядок. Если спустишься к ней в таком виде, как сейчас, через сутки вся округа будет знать, чем мы тут занимались. — Он хохотнул: — Мне опять не удалось воспользоваться моментом.

Когда Мартин вышел из спальни, Санди охватил неудержимый приступ смеха. Она осталась лежать на кровати, прикрыв рот рукой, чтобы заглушить свой голос. Такое состояние истеричной веселости бывает после стресса, а заканчивается все слезами.

Когда Санди наконец успокоилась, она почувствовала облегчение, смешанное с досадой.

Минуту назад спальня Джейн казалась ей золотым коконом, который скрывал ее в объятиях любимого мужчины от остального мира. Но теперь комната показалась ей убогой, слишком жалкой, чтобы заниматься в ней любовью.

Она поднялась с кровати и оправила прическу и одежду. Потом быстро собрала те из вещей Джейн, которые давно пора было выбросить, и спустилась вниз.

Мартин уже успел объяснить сеньоре Рубио, что молодая хозяйка занята уборкой. Когда та спустилась с охапкой старья, испанка впилась в него взглядом и что-то сказала. Мартин перевел:

— Она хочет выбрать из старых вещей то, что ей может пригодиться. Люди ее поколения привыкли ничего не выкидывать.

Когда они заперли дом и возвращались к машинам, Мартин сжал руку Санди выше локтя и с шутливой усмешкой вымолвил:

— Может быть, оно и к лучшему, что мы оказались под недремлющим оком соседей. В следующий раз я позабочусь, чтобы нам никто не помешал.

Он направился к своей машине, которая стояла в тени пальмы, но Санди остановила его.

— Джейн вынуждена довольствоваться больничным бельем, с метками на спине. Я бы хотела купить ей пару сорочек. Ты не посоветуешь мне подходящий магазин?

— Я могу отвезти тебя в магазин, которым пользуется моя мать, когда бывает здесь, — с готовностью ответил Мартин.

Заехав перед этим домой, они приняли душ и переоделись. Санди предпочла юбку, но уже не с блузкой, а с новой футболкой — бледно-голубой, с аппликацией в виде букета белых роз на груди. Это была французская вещица из гардероба Беатрис.

Мартин надел белую рубашку с темно-синими хлопчатобумажными брюками. На шею он повязал легкий шелковый платок, придававший ему несколько богемный вид. Мужчины редко пользуются такими щегольскими аксессуарами, если только не принадлежат к миру артистов и художников. Санди всегда сожалела, что в окружении ее родителей преобладали скучные политики и бизнесмены. Если бы у нее был выбор, она хотела бы видеть своего отца актером или музыкантом, а мать — просто гостеприимной домохозяйкой.