Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв. - Сергей Вячеславович Перевезенцев

печерский игумен, всякий день ожидая страшного наказания и гнева Господнего: «Я, грешный и ленивый, схоронивший свой талант в земле и ничего не прибавивший к нему, всякий день ожидающий к себе лютых тех и немилостивых вопрошателей и страшного того наказания и гнева лютого… А я, унылый, имея в себе корень семя злого того плода, что происходит от моей лености, и сам не входя в Царство Небесное и вам чиня препоны своею леностию и своими дурными нравами…» Идея страха Божиего и стала ведущей в Печерской обители. Радостное, светлое восприятие Христовой Благодати, столь характерное, например, для митрополита Илариона, печерскому игумену не было близко.

Будучи сам аскетом-подвижником, Феодосий Печерский стремился к тому, чтобы и в светской жизни идея искреннего служения Господу стала главенствующей. Именно поэтому он выступал за необходимость духовного контроля Церкви над светской властью. В своих письмах к киевскому князю Изяславу Ярославичу игумен Феодосий постоянно подчеркивает, что является духовным наставником и руководителем светского правителя. Более того, князь, если хочет заслужить спасение, обязан служить прежде всего делу христианства. Ведь истинное предназначение светского правителя состоит только в том, чтобы быть защитником веры Христовой.

Преподобный Феодосий был верен роли сурового духовного наставника по отношению к другим князьям. Когда в 1068–1073 гг. разразилась усобица между сыновьями покойного Ярослава Мудрого и Святослав Ярославич изгнал из Киева своего старшего брата Изяслава, то, как сообщает «Житие Феодосия Печерского», печерский игумен обрушился на Святослава с обличительными упреками, требуя от него вернуть брату незаконно занятый стол, и запретил Святославу даже появляться в печерской обители. Разгневанный Святослав грозил мятежному игумену всяческими карами, но Феодосий заявил, что готов принять смерть за правду. Святослав так и не решился «поднять руку» на известнейшего старца, а вскоре и сам Феодосий пришел к выводу, что обличениями и упреками мало что можно добиться. Он сменил гнев на милость, замирился с князем Святославом, позволил ему приезжать в Киево-Печерский монастырь, сам приходил к нему во дворец. Но и во время мирных бесед преподобный Феодосий не отступался от своих убеждений и продолжал «увещевать» Святослава — уговаривал вернуть киевский стол старшему брату.

Характерна и еще одна важная составляющая мировоззрения Феодосия Печерского — резкое неприятие иных вероисповеданий, особенно римско-католического. В одном из своих посланий к Изяславу Ярославичу он страстно бичует «латинскую ересь», возводя на «латинство» многочисленные богословские и даже бытовые обвинения. А в итоге он заявляет: «А живущим в другой вере, — или в латинской, или в сарацинской, или в армянской, — не видать жизни вечной».

Учение Феодосия Печерского не сразу было принято и понято в полной мере. Поначалу даже иноки Печерской обители ожидали послабления монастырских строгостей, но игумен Феодосий не отступал ни на шаг. «Если же умолчу из-за вашего роптания, — говорил он в одном из поучений, — угождая вам из-за вашей слабости, то камни возопиют».

Во многом благодаря несгибаемой позиции Феодосия Печерского и «печерская идеология», и сам Киево-Печерский монастырь приобрели вскоре большое влияние. И недаром многие древнерусские монастыри или приглашали к себе игуменами печерских иноков, или были ими основаны. А сам Феодосий Печерский в 1108 году был признан святым, дни его церковной памяти 3 (16) мая, 14 (27) августа, 2 (15) сентября (совместно с памятью прп. Антония Печерского).

Интересно, что в духовном смысле наиболее близкими к сочинениям Феодосия Печерского в древнерусской литературе оказались произведения митрополитов-греков Георгия (XI в.) и Никифора (XII в.), из древнерусских книжников — сочинения Нестора и отдельные места из «Повести временных лет», авторство которых современные исследователи приписывают одному из учеников Феодосия.

Климент Смолятич

27 мая 1147 года без благословения константинопольского патриарха, но по инициативе великого князя Изяслава Мстиславича, собором епископов в киевские митрополиты был возведен монах располагавшегося близ Киева Зарубского монастыря Климент. Таким образом, Климент Смолятич (ум. не ранее 1164 г.) стал вторым митрополитом, русским по происхождению.

Видимо, выбор на Климента Смолятича пал совсем не случайно. Ко времени своего возвышения он уже прославился своими глубокими познаниями, широкой эрудицией, литературным даром. Ведь это о нем написано в Ипатьевской летописи: «…И бысть книжник и философ так, якоже в Русской земле не бяшеть». Схимник, а одно время даже «молчальник» (т. е. принявший обет молчания), Климент, кроме того, был известен и как активный церковно-политический деятель, представитель так называемой русской партии, боровшейся с засильем греческих иерархов в Русской Церкви.

Поставление Климента в митрополиты было напрямую связано с желанием киевского князя и церковных иерархов утвердить независимость как Русской Церкви, так и всего Киевского государства от Византии. Впрочем, среди иерархов Русской Церкви, призванных на собор, не было единства по этому вопросу — двое из семи епископов резко воспротивились самому факту избрания нового митрополита, утверждая, что это является резким нарушением всех церковных правил: «Не есть того в законе, яко ставити епископом митрополита без патриарха, но ставить патриарх митрополита», — приводит их слова летописец. Именно поэтому другие участники епископского собора вспомнили о некоторых традициях раннего, еще Владимировой поры, русского христианства. Так, акт поставления нового митрополита предлагалось совершить мощами («главой») святого Климента папы римского, которые хранились в Десятинной церкви. А ведь святой Климент почитался защитником Русской земли именно в раннем русском христианстве.

Поставление Климента Смолятича в митрополиты Киевские.

Миниатюра из Лицевого летописного свода. 1568–1576 гг.

Однако пребывание Климента на митрополичьем столе сопровождалось расколом Киевской митрополии: некоторые епископы отказались признать его главой Русской Церкви. Не признали Климента Смолятича и многие князья, политические соперники Изяслава Мстиславича, в частности, его дядя суздальский князь Юрий Владимирович Долгорукий. Лишь прямая поддержка князя Изяслава, который однажды силой воздействовал на противников Климента из церковной среды, помогала новому митрополиту удерживаться на киевском столе. Когда же в 1149 г. князю, изгнанному Юрием Долгоруким, пришлось бежать из Киева, бежал с ним и Климент Смолятич. Возвращение Изяслава Мстиславича в стольный город в 1150 г. привело к возвращению и Климента. Но в ноябре 1154 г., после кончины Изяслава Мстиславича, Клименту пришлось вновь покинуть Киев и укрыться во владениях Мстислава Изяславича, сына своего покровителя. Занявший же киевский стол князь Юрий Долгорукий обратился в Константинополь с просьбой прислать нового митрополита — летом 1156 г. в Киев прибыл новый владыка-грек Константин. По решению Константина Климент Смолятич, как незаконный узурпатор митрополичьего стола, был предан «анафеме» и окончательно «испровергнут» с митрополитства, епископы, поддержавшие избрание Климента, смещены со своих кафедр, а священнослужителям, поставленным Климентом, запретили служить, пока они не отрекутся от бывшего владыки. Более того, митрополит Константин посмертно предал церковному