Седьмой ангел - Светлана Сухомизская

Когда же я спросила, на какие деньги открыты оба заведения — увеселительное и сыскное, Надя посмотрела на меня совсем уж странно и холодно ответила:

— А тебе не все ли равно?

После чего предложила собираться в клуб.

— Зачем, скажи на милость, мне непременно нужно быть сегодня в этом клубе? Им что, без такой слушательницы, как я, жизнь не мила? — уныло вопрошала я, садясь в Надину машину рядом с ней. Причина уныния была проста — когда я собирала чемодан, то не предполагала, что для прогулок по раменским лесам мне понадобятся нарядные вещи, поэтому прихватила с собой что попроще — джинсы да пару водолазок. Вспомнив об этом, я попыталась от посещения клуба увильнуть, но Надя оказалась особой, вполне пригодной для роли тоталитарного диктатора, и бедная жертва авторитаризма, одетая, словно Золушка на кухне, тоскуя, подчинилась.

— Хватит ныть! Ты отлично выглядишь! Я, как видишь, тоже в джинсах и не комплексую из-за этого!

Внезапно я подумала об одной вещи, от которой у меня неприятно екнуло в животе.

— Слушай, — упавшим голосом сказала я, — а почему им не пришло в голову, что в ближайшее время мне лучше вообще не выходить из дому, не говоря уж ни про какие клубы? А вдруг со мной попытаются что-нибудь сделать? Ведь вчера именно в клубе… Вдруг этот Дон Жуан, или как его там, опять появится?

Надя бросила на меня быстрый взгляд и снова уставилась на дорогу.

— А как ты думаешь, для чего еще мы едем в клуб?

Тебя позвали туда в надежде, что те, кто за тобой охотится, дадут о себе знать.

Замечательно! — безо всякого энтузиазма откликнулась я.

Значит, меня используют в качестве приманки. Новое ощущение. И, как выясняется, не особенно приятное.

Молодой человек в гардеробе был другой, но не менее накачанный, чем вчерашний. Я запоздало догадалась, что в клубе должность охранника сочетается с обязанностями гардеробщика.

Спуск по ступеням доставил мне несколько неприятных минут — еще слишком свежи были воспоминания о скрутившейся в спираль лестнице. К тому же меня неотступно преследовало ощущение, что из-за угла за мной наблюдает мой обаятельный партнер по танцам, и это совершенно не прибавляло мне бодрости.

Журчал фонтан, ангел задумчиво смотрел на струйку воды в чаше, мерцали огоньки в искусственной зелени, позванивали хрустальные бокалы на столах. Дон Жуана нигде не было видно, и я немного приободрилась. Даже развеселилась, поскольку обнаружила чудака, пытавшегося прошлым вечером увидеть на дне стакана тень своего прадедушки. Чудак располагался на том же месте, в той же позе и с тем же выражением лица. Даже цвет и количество жидкости в его стакане не изменились. Я предположила, что это не человек, а чучело, и тихонько захихикала.

Себастьян, как и вчера, сидел за роялем, перебирая клавиши, но Мымры ни рядом, ни в отдалении не наблюдалось, чему я от всей души порадовалась. Правда, радость омрачилась тем, что на наше с Надей появление он почти не отреагировал — лишь на мгновение поднял глаза и метнул взгляд в нашу сторону. Даниеля тоже не было видно, но, судя по чашке с кофе и дымящейся сигарете в пепельнице на столике у сцены, он находился где-то поблизости.

Против моего ожидания, официант провел нас к столику, располагавшемуся в углу зала. Я поинтересовалась о причине этого у Нади и снова нарвалась на расплывчатое «так надо». Впрочем, догадаться зачем, было несложно. Если вы хотите поймать крысу, грызущую по ночам вашу мебель с таким звуком, что вы не можете отделаться от чувства, будто попали на лесопилку, вы не поставите ловушку посреди комнаты и не сядете с нею рядом, потому что крыса — не дура и, как всякий хитрый зверь, предпочитает темные углы.

Некоторое время я чувствовала себя вполне сносно, развлекаясь мыслями о крысе и тому подобной чепухе. К тому же было приятно любоваться на Себастьяна и слушать его прелестную игру, несмотря на оттенок горечи, который после моего неуместного поцелуя примешивался ко всему, что касалось самого красивого детектива на свете. Однако спустя час после нашего прихода Надя вдруг заявила, что у нее есть дела и ей придется меня покинуть. И тут мне стало страшно.

Собственная трусость вогнала меня в уныние, а неумение стоически выдерживать трудности разозлило. Весь этот гоголь-моголь из отрицательных эмоций выдерживать было очень нелегко. Хотелось вскочить, убежать в дамскую комнату, запереться в кабине, взгромоздиться с ногами на унитаз и просидеть в этой позе орла до закрытия клуба. Усилием воли удерживая себя от этого опрометчивого шага, я сидела возле увитой искусственным плющом стены, без аппетита ела посыпанное тертым шоколадом ванильное мороженое и отчаянно трусила.

Себастьян перестал играть и, прихлебывая из маленькой бутылочки минералку, беседовал о чем-то с человеком, одетым как байкер. Обо мне он, видимо, совсем забыл, во всяком случае, с тех пор как я пришла, в мою сторону он не взглянул ни разу, и это бесило меня ужасно. Вот сейчас поднесут мне отравленный коктейль, глотну я и отброшу копыта, а они даже и не узнают, кто это сделал. Детективы несчастные! Проворонили человека! От отчаяния я начала думать о своем убийстве в настоящем времени. Даниель вообще куда-то пропал. В общем, все меня бросили.

Я доела мороженое и решила идти выяснять отношения с Себастьяном. В конце концов, если я не могу надеяться на любовь, это еще полбеды, но терпеть то, что он полностью забыл о моем существовании, я не намерена.

— Прошу простить мою бестактность, вы позволите мне на минуту подсесть к вашему столику? — внезапно раздалось над моим ухом.

Началось! Несмотря на только что съеденное мороженое, меня бросило в жар.

— Да-да, конечно, — дрожащим голосом ответила я. — То есть… А зачем?

— Вы выглядите такой печальной и одинокой, что мне захотелось немного развеселить вас.

«Это не он! Тот, вчерашний, был бородатым брюнетом и к тому же гораздо моложе. А этот — почти совсем седой, коротко стриженный, без бороды. Нос не такой крупный, да и ростом пониже. Нет, не он», — с облегчением подумала я. Вот только голос… Голос почему-то меня тревожил.

— Ваша подруга оставила вас в одиночестве. Это некрасиво с ее стороны, — сказал незнакомец, садясь на Надино место.

— У нее дела…

— Дружба — вот самое важное дело. По крайней мере, у мужчин. Как я вижу, у женщин дело обстоит по-другому.

Такое начало беседы меня немедленно разозлило. Очередной сердцеед, волочащийся за каждой юбкой, но при этом считающий женщин существами второго сорта.

Тот, кто так говорит, ничего не понимает ни в дружбе, ни в женщинах, — холодно парировала я, надеясь своим тоном немедленно отшить незваного доброжелателя.

Однако тот только рассмеялся.

— Как легко вы поддаетесь на провокации! Простите, что с первой же фразы начал дразнить вас. Это не очень честно, но зато помогает мгновенно установить контакт и оживить беседу. В действительности важнее всего любовь, а не дружба, а женщины в любом деле заткнут мужчин за пояс.