Колыбельная - Владимир Данихнов

Танич прислонился к холодному стеклу щекой и думал, как бы ему найти какой-нибудь повод для размышления. К несчастью, повода не было. Ему захотелось выйти из автобуса, но он не вышел, подождал еще две остановки, надеясь, что желание выйти пройдет само; однако оно не проходило. Тогда он подождал еще одну остановку. Желание выйти никуда не делось. Что за чертовщина, подумал Танич. Вскоре он остался единственным пассажиром. Водитель остановил автобус и, глядя в пустой салон осоловелыми глазами, прохрипел: «Конечная!» Танич поднялся, жалея, что приходится выходить из теплого помещения в холодную ночь. Семен проследил за тем, как Танич не спеша выбирается из автобуса, и закрыл двери, чтоб в тесной обстановке пересчитать накопившуюся за день мелочь. Сбившись со счета, он пересыпал мелочь обратно в миску и стал пересчитывать снова, и так повторилось несколько раз.

Танич оглядывал незнакомый район. Слева были гаражи, бесконечный ряд кирпичных коробок с белыми номерами на воротах, справа — пустырь, а за ним девятиэтажки, похожие на незажженные белые свечи, впереди — ничего. Горящие фонари освещали дорогу, ведущую в сиреневую пустоту. На стенах гаражей трепетали полинявшие афиши Театра юного зрителя. Холодный ветер заставил Танича поежиться. Он пересек дорогу, а затем пересек ее снова, увидев на другой стороне работающий ларек, в котором за стеной сигаретных пачек пряталась стареющая женщина: она читала книгу или только притворялась, что читает, потому что за всё время ни разу не перевернула страницу. Танич подошел к ларьку. Он рассмотрел его со всех сторон, не понимая, что этот безобразный нарост из стекла и металла делает у обочины дорожной ленты, протянутой, как бельевая веревка из ниоткуда в никуда. Ларечница в свою очередь уставилась на Танича, не понимая, что тут делает этот невыразительный человек со злыми глазами. Танич подумал, что это судьба, и он, наконец, убьет взрослого человека. Он осмотрелся в поисках камня, чтоб разбить им стекло, но камня поблизости не оказалось. Он прошел немного дальше и нашел в канаве обломок кирпича. Взвесил в руке: тяжелый. Он успел забыть, для чего искал камень, потому что его мысли вернулись к Зине и ее дочери, которые не желали съезжать с чужой жилплощади. Танич пошел по дороге с кирпичом в руке. Он миновал пост ГИБДД и очутился за чертой города. Чахлые деревца гнулись на ветру, как зубчики расчески. Заиндевелые травы прижимались к мертвой земле, чтоб ощутить себя частью большого мертвого целого. В воздухе мерцала холодная пыль. Танич моргал от боли, когда эта пыль попадала ему в глаза. Фонари светили приглушенно, словно боясь темноты. В поле недалеко от обочины виднелся заброшенный синий ларек с надписью «ПИВОВОДЫ». Танич пошел к ларьку, чувствуя в немеющей руке вес кирпича. По дороге промчался автомобиль, еще один, дальние огни слепо всматривались в зыбкую полосу горизонта. В холодном воздухе вспыхивали и тут же гасли белые искры. Танич не видел ничего кроме ларька, правая половина которого была залита светом фонаря, а левая погружена во мрак. Он шагал по замерзшей грязи, и его каблуки, проламывая лед, проваливались в студенистую слякоть; Танич шел к цели как по болоту, стуча зубами от холода. В двух шагах от покосившейся двери, едва державшейся на ржавых петлях, он остановился, чтоб вспомнить, кто он и что тут делает. Он ничего не вспомнил, кроме той страшной ночи, которую провел на кладбище со сломанной ногой, когда чьи-то белые глаза глядели на него из темноты и чьи-то серые губы шевелились, произнося его имя. Ему подумалось, что, может, ничего этого не было; может, маленький Танич нафантазировал себе и глаза, и губы; может, он нафантазировал себе всю свою жизнь, а на самом деле он до сих пор сидит возле безымянной могилы, зная, что мама мертва, а кто-то большой и страшный, как колесо обозрения, глядит на него из темноты и потирает костлявые ладони. Это существо огромное и неуязвимое, холодное и мертвое, как космическое пространство, из которого оно вынырнуло. Оно погрузило острые пальцы в его грудь и что-то сделало с его сердцем, что-то ужасное. У Танича сдавило горло. Он потрогал ручку двери: холодная. Толкнул: дверь поддалась. Он взял кирпич поудобнее.

Надо заметить, что в ларьке «ПИВОВОДЫ» когда-то продавали паленую водку и лимонад, чтоб было чем запивать паленую водку, но затем его закрыли из-за недостатка финансирования. Хозяин ларька объявил себя банкротом и уехал жить в Грецию, чтобы на берегу Ионического моря пережить удары судьбы. Новый хозяин хотел снести ларек и на его месте построить маленькую гостиницу с сауной и проститутками, но его убили выстрелом в спину во время разборок в лихие девяностые. Следующего хозяина ларька убили во время разборок в нулевые; он не думал, что его убьют, потому что нулевые были вовсе не лихими, особенно в сравнении с девяностыми, но его всё же убили, причем с особой жестокостью — сначала отрезали пальцы на руках и ногах, а потом сунули арматуру в рот, чтоб проверить, насколько глубоко стальной каркас проникнет в полости человеческого тела. Очередной хозяин ларька сначала даже не знал, что у него в собственности есть ларек на границе города, а когда узнал, долго соображал, к чему его применить. Он был веселый человек, всегда настраивал себя на позитив, но вскоре умер от разрыва сердца. Ларек перешел к его сыну, который в отличие от позитивного отца во всем видел негатив. Но и он тоже умер, причем из-за какой-то пустяковой болячки, которую не желал лечить и которая со временем переросла во что-то серьезное. Не совсем ясно, кому теперь принадлежит ларек. Пару раз его хотели снести, но в последний момент снос отменяли. Несколько раз возле ларька останавливалась милицейская машина. Представители правопорядка хотели проверить ларек: может, внутри устроили притон бомжи или наркоманы лежат на грубо сколоченных полках, ощущая, как горящая сера струится по венам. Но никто так и не проверил, что находится внутри ларька, пока не пришел Танич. Он тоже не стал бы проверять, но ему в руки попал кирпич, и он искал ему применение. Скрипучая дверь медленно отворилась. Острый белый свет как ножницы вырезал из темноты бледные детские тела, беспорядочно сваленные на покосившийся прилавок. Когда Танич был маленький, у него был мешок, полный игрушек, и прежде чем начать игру, он вываливал содержимое мешка на пол: там были куклы и части кукол, плюшевые зайцы и медведи, машинки и кубики, — всё, что скопилось за годы жизни матери и ее сестры. Игрушки образовывали на полу большую гору. Глядя на сваленные в кучу детские тела и части тел, Танич невольно вспомнил об этой горе. От запаха его чуть не стошнило. Он немного постоял на пороге, задумчиво разглядывая царящую внутри ларька обстановку, затем шагнул назад. Ему послышался шум. Он обошел ларек слева, прячась в тени. За кустами стояла «газель» с цельнометаллическим кузовом; огни не горят, мотор заглушен. Кто-то совсем недавно приехал сюда на ней. Танич подошел ближе, чтоб проверить, внутри ли водитель; вдруг он уснул и не подозревает, что Танич рядом. Но водителя в «газели» не было. Водитель был снаружи: он подкрался к Таничу сзади и ударил его по голове тяжелым тупым предметом. Танич упал с таким чувством, будто у него в голове взорвалась граната. Очнувшись, он отполз к кустам, возле которых не было уже никакой «газели». Во рту разливалась горечь. Налетавший порывами ветер швырял в глаза снежную крупу. Руки и ноги одеревенели, уши заложило. Танич поднялся и тут же упал, больно ударившись коленом. Ладони вжались в мерзлый пласт земли, который отслаивался, как старая кожа. Танич снова попробовал встать и снова упал. Провел рукой по лбу и щекам и обнаружил запекшуюся кровь. Сжал в кулаке немного снега и потер им лицо. Поднялся и, шатаясь, подошел к ларьку. В ларьке царил кавардак. Детские тела исчезли; вероятно, их увезли в крытом кузове «газели». Вдали раздался долгий тоскливый звук, похожий на собачий вой. Танич понимал, что время позднее и городской транспорт уже не ходит. А на такси денег у него не было. Он достал мобильник и набрал номер Зины. Зина не отвечала, потому что спала пьяная. Трубку взяла Дианочка. Танич молчал, не зная, что сказать. Дианочка тихо спросила: это вы, дядя Танич? Я, сказал Танич, и нажал кнопку отмены. Дианочка перезвонила ему, но он не ответил. Чувствуя слабость в ногах, Танич присел на землю и обнял себя за колени. Он решил замерзнуть и умереть. Нельзя сказать, что Танич твердо решил умереть, но он стеснялся перезванивать Дианочке: девочке утром в школу, а он будит ее среди ночи своими неуместными звонками. Он опустил веки, представляя их ледяными шторками, которые отсекут его от света жизни. Белый снег красиво ложился на голову человеку, который не знал, зачем ему дальше жить. Собственно, он и раньше не знал, зачем живет. Он просто жил, ел, пил, спал; иногда убивал бесприютных детей. Кроме того, у него была невеста по имени Настя и друг, имени которого он не запомнил, а теперь их обоих нет.