Принцесса с плохой репутацией - Энни Уэст

– Да ты только посмотри на него! Это же обычная дворняга. Если ты так хочешь собаку, давай купим породистую.

– Думаешь, это больше подобает принцессе?

– Ты ведь действительно принцесса, и нет смысла притворяться, что это не так.

– То есть вот что, по-твоему, я делаю?

Неужели ее поездки в трущобы он воспринимает точно так же?

– Конечно нет. Но эту собаку ничто не изменит. Как ни старайся, он все равно останется бродягой-полукровкой.

Эти злые слова эхом отдавались в ее голове. Таким она видела Дамасо только однажды: когда он убеждал ее держаться подальше от трущоб. Но почему? Потому что ему стыдно за место, где он вырос?

Не может быть. Она никогда не видела человека настолько уверенного в себе, как Дамасо. Однако он так часто упоминал о ее происхождении…

– Он наверняка чем-то болен.

Мариса потянулась за свежим ведром воды:

– Мы с Максом уже были у ветеринара, и он говорит, что все в порядке.

– С Максом?

– Он напоминает моего двоюродного дедушку, принца Максимиллиана. – Мариса улыбнулась, несмотря на напряжение, висевшее в воздухе.

Дамасо мрачно смотрел на нее из-под нахмуренных бровей.

– Не знаю уж почему, но ты очень привязалась к этому животному! – удивленно сказал он.

Мариса пожала плечами и смыла с пса остатки пены. Ей и самой было удивительно, как быстро она и Макс привыкли друг к другу. Она бы ни за что не отправила его обратно на улицу.

– Ну ладно, пусть остается. Но внутри чтобы я его не видел!

Дамасо развернулся и скрылся в квартире раньше, чем она успела его поблагодарить.

– Слышал, Макс? – сказала Мариса с улыбкой. – Ты будешь здесь жить!

Она потянулась за полотенцем и принялась вытирать собаку. Теперь оба они – беженцы на попечении у Дамасо. Не то чтобы он делал это из чистого альтруизма – в его интересах было убедить ее остаться с ним насовсем. Однако Мариса видела много двуличия в своей жизни и понимала, что действия говорят больше, чем слова.

И ей было интересно, понимает ли сам Дамасо, как много он рассказал.

– Город так красив в это время суток!

Дамасо смотрел на Марису, откинувшуюся в кресле и потягивавшую минеральную воду через трубочку. Пока она не начала здесь жить, он не обращал внимания на вид. И еще на многое другое.

– Я так люблю Сан-Паулу! – улыбнулась Мариса.

– Правда? Почему? – с кажущимся равнодушием произнес Дамасо, отхлебывая из своего бокала.

– Он такой живой и энергичный, не то что Бенгария. – Мариса посмотрела на остатки ужина: – Кроме того, мне нравится здешняя еда. Если я не буду держать себя в руках, то ужасно растолстею!

Дамасо улыбнулся: пока она набрала разве что килограмм, и это только увеличило объем ее и без того великолепной груди. Он представил себе, как ее живот выпячивается, отягощенный его ребенком, и ощутил уже знакомый укол желания.

– Дядя пригласил меня на коронацию.

Дамасо стиснул бокал:

– Но ты ведь не поедешь? Ты же его ненавидишь.

– Я не решила, – задумчиво ответила Мариса. – Сначала я не собиралась, но, знаешь, иногда у меня такое чувство, будто я здесь отсиживаюсь. И мне оно не нравится. Иногда я думаю, что надо наконец встретиться со всеми ними лицом к лицу.

– Зачем? – Он пододвинулся к ней. – Чтобы они могли прочесть тебе очередную лекцию о нежелательной беременности?

Дамасо проклял свою прямоту, когда Мариса молча отвела глаза. Однако ему смертельно не хотелось, чтобы она уезжала даже ненадолго. Если она отправится в Бенгарию, что может заставить ее вернуться? Уж точно не любовь к нему.

Неужели он именно этого хочет – чтобы Мариса в него влюбилась?

Это бы решило все проблемы, несмотря на то что сам он понятия не имеет о любви. В мрачные моменты своей жизни Дамасо иногда задумывался, способен ли он на это вообще. Но ее тепла хватит на них обоих – на всех троих.

– Думаешь, не стоит ехать?

Дамасо помолчал, осознавая, что Мариса впервые спросила его совета.

Подавив довольную улыбку, он попытался сформулировать свою мысль как можно аккуратнее, чтобы не выглядеть деспотом, как ее дядя. Марису можно только убедить – ей нельзя приказать. Но пусть она лучше думает, что сама принимает решение.

– Подумай, как Кирилл может использовать твое появление. Ты ведь не хочешь снова быть его марионеткой?

Мариса поджала губы: Дамасо попал в точку.

– Подумай об этом на досуге, время еще есть. – Он не собирался свести успех на нет чрезмерной настойчивостью. – А сейчас лучше расскажи, как дела, – весь день тебя не видел.

Это тоже в отношениях с Марисой происходило впервые. Ему нравились их совместные вечера, заполненные разговорами, раньше он такого ни с кем не практиковал.

– Ходила с детьми в галерею. – Мариса наклонилась к нему, ее глаза сияли, и Дамасо был рад, что она отвлечется от мыслей о Бенгарии. – Жаль, что ты их не видел. Сильвио провел с ними несколько часов, и они очень старались ничего не пропустить!

– Ну еще бы!

Дамасо прекрасно помнил, как сам впервые покинул пределы райончика, где вырос. А Сильвио был самым успешным фотографом в Южной Америке, и о посещении его галереи эти дети даже не мечтали.

Несколько недель назад он познакомил с ним Марису, которая, как выяснилось, восхищалась его работами, и эти двое сразу же сошлись. При других обстоятельствах Дамасо, возможно, даже стал бы ревновать – но она явно была привязана к нему, а в случае с Сильвио восхищение было профессиональным.

А еще она с таким энтузиазмом рассказывала о юных фотографах и своих занятиях с ними!

Мариса была счастлива.

Только сейчас Дамасо осознал, как она изменилась. Она и раньше всегда была энергичной и живой, однако теперь он понимал, что во многом это было маской. А теперь она словно светилась изнутри. И эта Мариса была яркой, как пламя, и точно так же привлекала людей, особенно мужчин.

Дамасо чувствовал, что ему повезло как никогда в жизни. Тут же его больно укололо сомнение: она ведь еще не дала ему согласия! Он крепче стиснул бокал.

– Сильвио согласился взглянуть на их работы! Это же так чудесно!

– Чудесно, – пробормотал Дамасо. – Но они и так многому учатся у тебя.

Мариса покачала головой:

– Что ты, я просто любитель.

– Очень талантливый любитель.

– Льстец! – Она, смеясь, взглянула на него, и он почувствовал знакомое щекотание в животе.

Дамасо очень боялся за нее, когда она посещала трущобы. Но, видя ее счастье, не мог ее удерживать.