За семью замками. Внутри - Мария Акулова

Вспомнил. На сей раз Агата не снилась. На сей раз реально было. И реально было хорошо.

Сейчас же она спала рядом, повернувшись к нему спиной. Без одежды. Не под одеялом. Впрочем, как и он сам.

Костя окинул комнату новым взглядом, который быстро соскользнул все туда же — на обнаженную спину, ягодицы…

Надо было встать, воспользоваться душем, свалить. Костя знал прекрасно. Но чёт захотелось…. Потянуться, коснуться, проехаться пальцами по позвоночнику, огладить полушарие, придвинуться, прижаться, коснуться дыханием щеки…

Погладить голый живот…

Усмехнуться, потому что Агата отреагировала, пусть спала.

Почувствовав его грудь спиной, попыталась вжаться сильнее. Не в целях соблазнения, а потому что сама вроде бы теплая, но скорее всего подмерзла.

Ночью они о чем-то болтали, потом как-то заснули. Теперь же…

У Кости все же было немного времени и он не хотел его просрать.

Мужская рука прошлась по животу вниз, зубы поцарапали нежную кожу за ухом.

Поначалу Агата подхныкивала и пыталась снять с себя приставучие руки, уворачивалась от губ, но постепенно прониклась… Моментом и его действиями. Так и не открыла глаза за все то время, что он снова ее имел — уже по-другому. По-утреннему. Неспешно. Даже мягко, наверное. Немного жалея. По-прежнему не зная, насколько ей больно, а насколько приятно. По ней непонятно. Она не запрещает. Она быстро зажигается. Она не ноет и не жалуется. Универсальный солдат какой-то…

Только бурчала немного о том, что ей надо в ванную и зубы почистить, пока Костя не объяснил, что это сейчас неуместно. Ну то есть, что ему «похуй», что ей там надо. Ему надо, чтоб не мешала.

Когда оба разрядились, оставил Замочек досыпать, а сам пошел в душ. Осматривался тут, снова чувствуя дежавю. Он уже сто лет не бывал в подобных квартирах. А когда-то его «родная», из детства, во многом напоминала… Только была хуже. В сто миллионов раз хуже.

Здесь — высокая ванна с местами облупленной эмалью, через борт которой надо переступать, рискуя убиться. Тонкая шторка, которую надо задергивать…

Несколько серых дыр вместо обвалившейся плитки.

Душ с пробоиной в шланге, через которую брызжет тоненькая струйка…

Из-за этого — слабый напор воды.

Это всё исправить — минутное дело. Но она не исправляет. Не из-за лени или природной неряшливости, а потому что каждый из моментов предполагает необходимость пускать к себе чужих людей. Вот Агата и тянет до последнего.

Он так не смог бы. Жить в бесячей обстановке. Надеяться на то, что когда-то… Он был сильно другим. Слишком деятельным. Слишком яростно когда-то хотел жить иначе. Абсолютно комфортно. Чтобы без сучка и задоринки. Но у него свои особенности. У нее свои.

И пусть интерьер убогий, но нюансы… Чисто об Агате. И очень резонируют.

Баночки. Костя понюхал несколько — пахли вкусно. Почти все полные. Вероятно, постоянно чередует и пополняет запасы.

На полочках всё стоит аккуратно. Даже на тех, который спрятаны за зеркальной дверцей шкафа. Понятно, что не ради него прибиралась. В принципе любит порядок. Хотя и наверняка допускает дни полной расслабленности.

Сантехника чистая. Впрочем, как и квартира в целом. Та самая шторка и коврик — не тупые дельфины, как было у них, а вполне радующая глаз мозаика. В тех же тонах мыльница и стакан для зубной щетки. Мягкие новые полотенца на сушилке.

И становится окончательно понятно: Агата все же — девочка-девочка, как бы ни хорохорилась. Любит себя, и чтобы красиво. Вот и украсила свой убогий мир, как могла. На что хватило собственных сил.

Приняв быстрый душ, Костя заглянул в спальню. Агата по-прежнему спала. Приоткрыл шкаф, комод… Понял, что она еще и шмоточница. Коснулся пальцами нескольких вещей — тактильно приятные. Цвета тоже не отталкивают. Залез в ящик с бельем… Усмехнулся, поддев пальцем и потянув черные стринги. Потому что очевидно: и в этом себя тоже любит. У нее много всего красивого. Настолько, что даже не верится, что Агата безвылазно сидит дома и чахнет над своим златом.

Косте импонировала каждая подмеченная мелочь. Ему не нужна была забитая замухрышка, какой бы исключительной ни была.

Агата не подвела.

Вернув кружево на место, Костя задвинул шкафчик.

Планировал одеться, пошариться ещё и на кухне — заправиться кофе, потом разбудить её и тронуться по делам, но почему-то захотелось… Вернуться в кровать. Ту самую с неудобным матрасом. Но вновь очень манящей аккуратной голой попой. Ведь девушка так и не укрылась.

Костя прилег, Агата почувствовала это. Оглянулась, еле-еле открывая один глаз, потом снова опустила голову на подушку… Еще раз обернулась, когда он прижал ладонь к ее коже, начал поглаживать…

Не собирался устраивать ей новый забег, просто снова захотелось притронуться.

А ей просто захотелось забраться на него, обнять, уткнуться в щеку носом, дышать горячо через приоткрытый рот…

— Я уезжаю…

Костя сказал твердо, сжал пальцы в бока, собирался ее снова снять с себя. Но Агата не позволила.

Вероятно, смелая, потому что сонная.

— Минуту дай. Минута же есть, правда? Я хочу себе обалденное утро на память.

Костя хмыкнул, но не настоял. Прошелся пальцами по ребрам, остановился на спине, провел пару раз вверх-вниз, устроил на пояснице…

Малышка заслужила обалденное утро. Пусть будет. Все равно дерьма с ним еще нахлебается.

Чувствуя, как она щекочет кожу своим дыханием, прикрыл глаза. Думал, что засекает минуту, оказалось, заснул…

В следующий раз проснулся, когда Агата зашевелилась.

Откатилась сама, бубня что-то, попыталась уши закрыть, хотела доспать… И Костя хотел бы, наверное, да только по барабанным перепонкам бил повторяющийся рингтон. Его, блять, рингтон.

Костя резко сел в кровати, потянулся к джинсам, который так и валялись у изножья, а в них трубка.

Сначала увидел, что звонит Гаврила. Потом, который час…

— Блять.

Не сдержался, выругался в голос. Потому что почти девять. Вот тебе и минута. Вот тебе и обалденное утро.

— Алло, — принял вызов, заговорил не шепотом, а в полный голос. Вставая с кровати, начиная злиться… Немного на нее, но больше на себя. Он ненавидел сбивать график.

— Ты где вообще, Костя? Я тебе наяриваю с семи! Я уже в квартиру съездил и в доме вот! Тебя украли что ли? Мне деньги для выкупа собирать?

Гаврила говорил так, будто это он у них главный… И вполне может отчитывать. Только вот Костя…

— Какого хера ты разводишь панику, Гаврила? — рявкнул, перебив. Отбросил полотенце, в котором уснул, надел боксеры. Дальше прошагивал по спальне Агаты, уперев свободную руку в бок.