Тайна богатой вдовы - Наталия Николаевна Антонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Круто! С чувством юмора у тренера всё в порядке.
– В общем, что бы он там ни говорил, я не сомневаюсь, что он и впрямь носит пояс верности.
– Да? – спросил Морис.
– В переносном смысле!
– А…
– Шур, как ты думаешь, могли у Снежаны Дарской сохраниться связи с одноклассниками? Первая любовь, например…
– Если только эта её первая любовь носит шапку-невидимку, – хмыкнул Наполеонов.
– Если только, – согласилась, грустно вздохнув, Мирослава.
– Ладно, – решил приободрить её Наполеонов, – чего тебе горевать – аванс вы уже с клиента взяли. Ну, останетесь без полной оплаты. Другой клиент появится. А вот мне шапку начальство намылит…
– Шура! Ты не понимаешь!
– Чего?
– Что я не могу остановиться, не достигнув результата!
– Может, весь результат в том и заключается, что мужик на старости лет сбрендил и пустил себе пулю в лоб!
– Не верю!
– Тоже мне нашёлся Станиславский, – фыркнул Шура, – верю, не верю.
– Не мог он просто так взять и застрелиться!
– Но он же застрелился!
– Значит, что-то заставило его это сделать! Или кто-то не оставил ему выбора.
– Бред какой-то получается! Все ниточки оборвались!
– Вы ещё не удосужились отработать как следует версию с угрозами Дарскому по телефону!
– Чего там отрабатывать! Какой-то злопыхатель, завистник решил помотать нервы актёру. Но из-за этого же не стреляются!
– Не знаю… И всё-таки не мешает выяснить, кто именно заплатил алкашу за телефон.
– Из этой пьяни ничего невозможно вытрясти!
– Не верю!
– Заладила – не верю, не верю! Возьми сама попробуй!
– Может быть, и попробую. Но на завтра у меня другие планы.
– Какие? – загорелись Шурины глаза.
– Хочу заняться квартирой.
– Какой ещё квартирой? – не понял он.
– Той, в которой жила Снежана до брака с Дарским.
– И что там с этой квартирой криминального?
– Я не сказала, что там криминал. Просто мне интересно посмотреть, где жила Снежана и как…
– Она дала тебе ключи?
– Балда! Квартира продана!
– Чего сразу балда, балда. – Шура сделал вид, что обиделся, но через секунду заявил: – Я и сам знаю, что я наимудрейший!
Мирослава расхохоталась. Даже Морис улыбнулся. До этого он просто молча наблюдал за их спором, поглаживая Дона, развалившегося у него на коленях.
– А почему Снежана продала квартиру? – спросил Шура.
– Со слов её тётки, я поняла, что квартира ей просто стала не нужна…
– Если брать во внимание хоромы Дарского, то и впрямь на кой она ей…
– И всё-таки, согласись, было бы разумнее с её стороны квартиру придержать. Мало ли что…
– Снежана была уверена, что не будет никакого мало ли что, – подал голос Морис.
– Это ещё почему?
– Сами же говорили, что все в один голос твердят, что Дарский был безумно влюблён в Снежану.
– Вернее, одержим ею, – вздохнула Мирослава.
– Да, дела, – протянул Шура и почему-то покосился на громко мурлыкавшего Дона.
Кот потянулся на коленях у Мориса и сладко зевнул.
– Живут же некоторые, – пробурчал Шура, – не сеют, не пашут…
Мирослава тоже посмотрела на кота и улыбнулась:
– Что ж господа сеятели-пахари, по-моему, Дон прав, пора спать.
Ночь уже обмакнула золотые перья заката в фиолетовые чернила и прорисовала едва заметные силуэты бегущих облаков, усилила матовое сияние звёзд. Но лучше всего ей удался юный месяц с тонкими рожками. На один из них она даже привесила крохотную звёздочку…
И если пристально вглядеться, то можно заметить или представить, что её осторожно покачивает поднебесный ветер и тихий хрустальный звон сквозь огромное расстояние долетает до земли, до всех тех, кто желает и умеет его услышать…
* * *
Утром за завтраком Шура спросил:
– А как тебе тётушка Снежаны?
– Тётушка что надо, – ответила Мирослава, – красавица ослепительная.
– Красивее племянницы?
– Сложно сказать. Они разные. А ты что, не удосужился познакомиться с Аполлинарией?
– Не удосужился, – кивнул Наполеонов. – На фиг она мне сдалась!
– Могли бы хотя бы для проформы допросить ближайшую родственницу.
– Ага. Ещё дядюшку Дарского и тётушку.
– Тоже не мешало бы…
– Ты же с ними разговаривала и сама же недовольна результатом.
– Не то чтобы недовольна. Просто извлечь ничего нового не удалось.
– А по мне, так и извлекать там нечего, – отмахнулся Шура, намазывая на гренки масло и мёд.
– Знаешь, что странно… – задумчиво проговорила Мирослава.
– Что?
– Тётка Артура Дарского считает, что Снежана приворожила его.
Шура фыркнул и спросил:
– Ты чего, подруга?
– Ничего. Его первая жена тоже выразилась в том же духе…
– Бабские суеверия.
– Так-то оно так, но что-то в этом есть…
– Ты, случайно, не ворожейку собралась искать? – подозрительно покосился на подругу Наполеонов.
– Нет.
– А я-то уж обрадовался, будет на кого преступление навесить.
– Зря веселишься! Ешь скорее, на работу опоздаешь!
– Торопиться за едой вредно, – назидательно проговорил Шура.
– Тогда ты как хочешь, а я поехала.
– Куда?
– Туда!
– А, езжай, всё равно едем на разных машинах и в разные места.
Когда Мирослава вышла из кухни, Морис долил в чашку Шуре ещё чаю.
– Спасибо, друг.
– Знаешь, Шура, – сказал Морис, – а ведь Мирослава права.
– В чём это она права? – уставился на него Шура.
– Какая-то странная, судя по словам знавших Дарских, была любовь у Артура Владимировича.
– Чего же странного? – не согласился Шура. – Старик влюбился в молоденькую со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– Но ведь получается, что для Дарского на Снежане свет клином сошёлся!
– Ха-ха! – парировал Шура. – Можно подумать, что для кого-то свет клином не сошёлся на Мирославе?!
– Шура! – серьёзно проговорил Морис. – Любовь и одержимость это разные вещи.
– Не знаю. Тебе виднее.
– Надеюсь, что когда ты встретишь свою любовь, то поймёшь, о чём я говорю.
Шура неожиданно погрустнел и, допив чай, стал таскать посуду к мойке.
Мориса насторожило такое поведение друга, и он, окинув внимательным взглядом фигуру следователя, подумал: «Может, наш Шура влюбился? Но в кого?»
* * *
Приехав рано утром, Мирослава надеялась застать дома новых жильцов проданной Снежаной квартиры. Однако ей никто не открыл.
А после того, как она несколько раз довольно громко постучала, приоткрылась дверь соседней квартиры и из неё выглянула худенькая женщина в байковом халате.
«В такую теплынь», – невольно подумала Мирослава.
– Вам кого? – спросила женщина.
– Жильцов этой квартиры, – Мирослава кивнула на запертую дверь.
– Квартиру вроде бы продали прежние хозяева, а новые ещё не появлялись.
– Вот как, – проговорила Мирослава.
– А вы, собственно, кто? – поинтересовалась женщина.
– Детектив. – Мирослава протянула ей своё удостоверение.
– Детектив? – почему-то обрадовалась женщина. – Так чего мы стоим на лестнице, заходите. – Она распахнула дверь.
Мирослава не заставила себя упрашивать.
– Вы любите плюшки? – спросила женщина, когда они оказались на небольшой кухне, плотно заставленной и завешенной всякими столиками, табуретками, шкафчиками.
Мирослава кивнула.
– Тогда садитесь, сейчас чай пить будем.
Детектив с трудом протиснулась в пространство между столом и подоконником и опустилась на табурет.
Хозяйка одобрительно кивнула и сказала:
– Меня зовут Тоня. А вас?
«Интересно, как она читала удостоверение», – промелькнуло в голове у детектива, и она ответила:
– Мирослава.
– Хорошо, что вы пришли!
Мирослава ничем не выдала своего удивления.
А Тоня продолжила как ни в чём не бывало:
– Мои все уехали на дачу, муж на работе, вот искупалась и думала, чем мне заняться, а тут вы.
Мирослава подождала, пока хозяйка поставит на стол чай и нехитрое угощение. А потом спросила:
– Значит, в той квартире сейчас никто не живёт?
– Пока никто. Мы думаем, может, люди хотят сначала сделать ремонт, а потом въехать?
– Может быть, – согласилась Мирослава, – но пока ремонт не начинался?
– Нет, тихо.
– А прежние жильцы давно съехали?
– Да как вам сказать, – задумалась Тоня.
– Хотелось бы так, как есть…
– Сначала здесь жили мать, дочь и сестра матери. Потом сестра вышла замуж и здесь не появлялась.
– Совсем?
– Совсем, – кивнула соседка.
– А как их звали?
– Да просто, мать Людмила Андреевна, сестра её Аполлинария Андреевна, дочь Людмилы Снежана.
– Значит, после того как Аполлинария вышла замуж, мать с дочерью остались вдвоём?
– Да. А потом и Снежана стала пропадать.
– Как то есть пропадать?
– Ну, приходила домой поздно, почти ночью или вообще не ночевала, а то её даже несколько дней не было видно.
– А отца у Снежаны не было?
– Отец у всех есть, – хитро сощурилась Тоня. – Но отца Снежаны
