Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Быт и нравы Древней Руси - Вадим Долгов

Быт и нравы Древней Руси - Вадим Долгов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 120
Перейти на страницу:

Страхи эти могли истощать душевные силы не меньше самого ультрасовременного стресса. Вполне живописные картины психической нестабильности дает нам описание биографий средневековых монахов в «Киево-Печерском патерике» и в «Повести временных лет»: видения, возникающие у них после напряженной молитвы на грани душевного срыва, очень напоминают галлюцинации, монахи ведут частые и продолжительные беседы с бесами, святыми, сражаются с искушающим дьяволом, получают благословления от умершего св. Феодосия и пр.

Наиболее же всех душевно нездорового человека напоминает преподобный Исакий Пещерник. Будучи преуспевающим купцом, он вдруг решает стать монахом. Приняв постриг в Киево-Печерском монастыре, он истово принимается за исполнение монашеского служения. Одевается во власяницу и сырую козлиную шкуру и входит в затвор — живет замурованным в маленькой пещерке, в которой нельзя ни встать в полный рост, ни лечь. Все дни и ночи проводит в молитвах, спит понемногу, сидя, ест по просфорке через день.

Суровый образ жизни не замедлил сказаться. В «Патерике» приводится красочное описание видений Исакия: «…и вот внезапный свет воссиял в Пещере, яко от солнца, да так, что зрение человек может потерять. И поидоша к нему два уноши прекрасные, и сияли лица ихъ, аки солнце, и сказали…» и т. д. Явившиеся «уноши» назвались ангелами, а один из них, который сиял «паче всехъ», — был назван Христом. Оказалось, однако, что сияющие юноши — бесы. Введя в заблуждение, они вынудили Исакия поклониться своему предводителю, а потом чуть не уморили его, заставив плясать. После этого переживания братия нашла затворника почти мертвого.

Исакий долго не мог отойти от пережитого — два года лежал в келье ухаживавшего за ним Антония «расслабленъ умомъ и телом». Однако на третий год встал — научился заново ходить и самостоятельно есть.

Любопытно, как Антоний изобретал «психотерапевтические приемы», чтобы вернуть Исакия к восприятию действительности: чтобы подтолкнуть его к самостоятельному принятию пищи, Антоний не давал братии ни кормить Исакия, ни даже вкладывать хлеб в его руку. Ничего пока вокруг не понимающего собрата сажали за стол в трапезной, клали перед ним еду и терпеливо ждали. Целую неделю Исакий ничего не ел, но затем чувство голода, судя по всему, дало толчок к возвращению сознания — Исакий «помалу оглядався, вку-шаше хлеба — и тако научашеся ясти». И затем «облечеся въ власяницу и на власяницу свиту тесну, и нача уродство творити». То есть стал юродивым. Отношение к нему было противоречивым. С одной стороны, отклонения в его поведении вызывали насмешку даже у сотоварищей по монастырю, над ним подшучивали, его даже били. С другой — «нормальные» монахи не могли не испытывать и некоторого уважения к странностям Исакия, в которых они видели проявление святости: недаром же история о нем помещена в «Патерике».

Никаких попыток «исправить» или «вылечить» душевное нездоровье Исакия (очевидное даже для монастырской братии) предпринято не было. Антоний ухаживал за Исакием, пока тот не мог ходить, говорить и принимать пищу, т. е. испытывал недуг физический по преимуществу, но «юродство» — это была уже не болезнь, а форма божественного избранничества. Видения преследовали Исакия до самой смерти. Неоднократно являлись ему бесы, «страх творяше ему в мечте (в воображении)». То ему казалось, что к его келье подошла толпа народа с мотыгами и кирками, говоря: «Раскопаем пещеру сию и засыплем его здесь», иногда же страхи его получали образ медведя или «лютого зверя», льва, змей, жаб. Монах отбивал атаки крестным знамением и псевдологическими рассуждениями, не выходившими за пределы его выдуманного мира. С позиции современной психиатрии, состояние Исакия, очевидно, могло быть квалифицировано как шизофрения.

Вообще же понятие психической нормы в Средние века отсутствовало. Во всяком случае, в книжной культуре. Существовало, очевидно, два плана восприятия психических отклонений. С одной стороны, в обыденной жизни неадекватный человек подвергался насмешкам и пренебрежительному отношению как «дурачок». С другой стороны, в мистической плоскости «дурачок» рассматривался как существо, особенно близкое к высшим силам, покровительствуемое ими, а значит, будучи недостойно уважения, психически ненормальный человек парадоксальным образом оказывается достоин поклонения (именно так случилось и с Исакием). Думается, что сказка «По щучьему велению» сохранила следы именно такого мировоззрения. Образ Иванушки-дурачка изначально воплощал в себе не столько мечту о том, чтобы, не прикладывая усилий, получать жизненные блага, а скорее призван был задать норму отношения к «ненормальным» членам общества, показывая их особые отношения с волшебным миром.

Другой патогенный фактор, утративший актуальность в современной Европе (хотя и не в мире в целом), — это голод. Совершенствование агротехники, развитие мирового рынка привели к тому, что добыча продуктов питания для городского жителя перестала представлять какую бы то ни было трудность и свелась к посещению магазина. Нашему современнику часто приходится решать проблему переедания и бороться с лишним весом. Пожалуй, это обстоятельство более всего делает нас невосприимчивыми к голосу человека Средневековья и даже Нового времени — сытый голодного не разумеет.

Между тем страх голода был для наших не таких уж и далеких предков одним из наиболее сильных. Средневековый человек жил в условиях постоянной угрозы голода. Это следует учитывать при анализе поступков отдельных личностей и при анализе глобальных социально-политических процессов. Насколько голод был страшнее даже и военного поражения, видим мы из летописной повести (под 997 г.) «О белгородском киселе», открывающей нам один из эпизодов воины Руси с печенегами. Оказавшись в осаде, жители могли сколько угодно долго отсиживаться за городскими стенами — однако именно угроза голода заставила их вынести вечевое решение о сдаче. В случае сдачи оставались хотя бы слабые шансы на выживание — голод не оставлял таких шансов: «…се уже хочемъ померети от глада, а от князя помочи нету, да луче ли ны померети, вдадимы ся печененгом: да кого живять, кого ли умертвять, уже помираем от глада, и тако совет створиша».

Низкая урожайность явилась причиной того, что голод был почти обязательным следствием природных катаклизмов — засушливый или, наоборот, слишком сырой и холодный год, неожиданный весенний заморозок приводили к полному истощению запасов. Голод становился причиной народных волнений. Так, голод стал причиной восстания 1024 г., когда население Суздальской земли стало искать помощи против этой напасти у неких волхвов. Голод был причиной многих заболеваний. Одной из самых распространенных спутниц голода была цинга, возникающая из-за отсутствия в рационе достаточного количества свежих продуктов, содержащих витамины. Долгое время цинга была подлинным народным бедствием, одним из самых распространенных массовых заболеваний.

Свидетельства представлений о патогенном (а совсем не положительном) влиянии голода на здоровье находим мы даже в современном русском языке. Достаточно вдуматься в следующий омонимический ряд: слово «поправиться» означает одновременно и «перестать болеть», и «набрать вес», так же и слово «здоровый» обозначает и «не больной», и «большой, толстый, высокий», «худоба» — это и «сухощавое телосложение», и «напасть, болезнь, беда». Таким образом, худоба, признак голода, воспринималась как спутник болезней и низкого социального положения. Указанные представления оказали непосредственное влияние и на оценку телесной красоты. Известные по этнографическим материалам простонародные представления о «красавице» подразумевали пышные формы — свидетельство хорошего питания, а значит, и материальной состоятельности.

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 120
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?