Месть Триединого - Алексей Корепанов

‒ Не очень-то и хотелось, ‒ с оскорбленным видом произнес Граната. ‒ Только куда ты денешься? На одной же галере поплетемся.

Крис усмехнулся:

‒ Не беспокойся, мистер, найду, чем заняться.

Пятеро эфесов ‒ Габлер, Граната, Атос, Годзилла и Арамис ‒ заказали билеты на вечер, на галеру до Единорога, главного пересадочного узла Ромы Юниона. У Портоса же был прямой рейс с Нова-Марса до Вери Ромы, и он улетал двумя часами позже. Времени для знакомства с приморским городом Александрией действительно хватало. Если, конечно, не упиться до обалдения в первом же кабаке.

‒ На завтрак, парни! ‒ скомандовал вигион.

* * *

Прощание состоялось в столовой и было обмыто местным кисловатым компотом.

‒ Смотрите у меня: чтоб не нажираться и вернуться на базу живыми! ‒ напутствовал файтеров-отпускников Андреас Скола. ‒ И в срок! А то устрою вам такую какаву с чаем…

Обмен рукопожатиями, похлопывание по плечам ‒ и совсем поредевшая вигия направилась на взлетно-посадочную площадку, где уже грузились в либурны другие подразделения. Пострадавшие остались в госпитале на попечении врачей, а шестерка отпускников прогулочным шагом двинулась к выходу из окружного центра. Обгоняя файтеров, ехали к воротам сине-красные полицейские уникары, и точно такие же приземистые обтекаемые машины вползали во двор, возвращаясь с ночного патрулирования. У курилок кучковались полы.

‒ А вон и наш летун! ‒ Граната вскинул руку. ‒ Привет, Зулам!

Коренастый пилот стоял, засунув руки в карманы, в одной из таких группок. Он недовольно посмотрел на шествующих мимо бравых файтеров и тут же отвернулся.

‒ Вот поганец! ‒ с чувством сказал Годзилла. ‒ Имел он нас в виду.

‒ Ну и пошел он подальше, ‒ кротко произнес Арамис.

А Крис подумал об убитых жрецах и говорящей статуе.

‒ Зачем так, парни? ‒ пробасил Портос. ‒ Если бы не он, где бы мы сейчас были? По-моему, у него к этим жрецам особое отношение.

‒ И, наверное, не только у него, ‒ заметил Атос, потирая бритую голову. ‒ Но это их проблемы.

Сбоку от ворот, под навесом, был вмонтирован в стену экран солидных размеров. На нем разными цветами светился план Александрии. Город оказался вытянутым в ширину четырехугольником, нижняя сторона которого была меньше верхней и изгибалась дугой вокруг синего пятна залива. Эта дуга была окрашена в желтый цвет, что, вероятно, означало пляжи, протянувшиеся вдоль всего побережья. Частая сетка горизонтальных и вертикальных взаимопересекающихся линий была улицами, белый кружок в центре этой геометрической фигуры, на пересечении двух особенно широких линий, являлся центральной площадью, а три зеленых овала ‒ два слева и один справа ‒ парками. Еще один овал, только уже не зеленый, а розовый, со схематичной фигуркой бегущего человека, символизировал стадион. Сине-красный прямоугольник в левом верхнем углу, несомненно, означал окружной полицейский центр. Планировка города была бесхитростной, в нем не сумел бы заблудиться даже дошкольник.

‒ Ого! ‒ сказал Портос. ‒ А до моря-то отсюда пилить и пилить. Возьмем такси?

‒ Какое такси? ‒ возмущенно повернулся к нему Граната. ‒ Ножками потопаем, на город поглазеем, хлебнем чего-нибудь… Мы в отпуске или что?! На людей посмотрим, себя покажем…

‒ Знаем мы, как ты себя можешь показать, когда хлебнешь, ‒ заметил Атос.

Однако Граната уже не слышал его. Подскочив к экрану, он отлепил от нижней его кромки дистанционку, скользнул курсором по четырехугольнику города, тронул сенсор.

Экран подернулся дымкой, и выступило из этой дымки объемное изображение широкой городской улицы с трех‒ и четырехэтажными нарядными домами, деревьями, цветниками, белыми кубиками шопов, редкими разноцветными уникарами и еще более редкими в столь ранний час людьми.

‒ О, видите? Кабак «Надежда»! ‒ Граната с довольным видом повернулся к остальным. ‒ А девочки, видали, какие ходят? Уже с утра, блип! И кабак, надо думать, не единственный. А ну-ка, еще посмотрим…

‒ Да ладно, тормози, ‒ остановил его Годзилла. ‒ Пошли, все увидим по дороге.

Шестеро файтеров вышли за ворота и направились по безлюдной улице, растянувшись шеренгой по всему тротуару. Изредка их с гулом обгоняли полицейские уникары, а вообще утренний город был на удивление тих. То ли большинство жителей уже отправилось на работу, то ли многие еще спали.

Правда, через несколько кварталов, когда улица пошла слегка под уклон, картина изменилась. Потянулись открытые торговые ряды, и там хватало и продавцов, и покупателей. Причем среди покупателей попадались и беллизонцы. Прохожие смотрели на эмблемы и нашивки файтеров с любопытством и недоумением, словно Александрию никогда до этого не посещали служащие Стафла. О событиях в столице Нова-Марса местные, судя по всему, ничего не знали. Власти явно берегли нервы населения и не грузили ему мозги своими проблемами. У перекрестков зеленели уютные скверики. На одной из боковых улиц, чуть ли не друг напротив друга, расположились бело-голубой храм с колокольней, увенчанный золотистым крестом, который мягко сиял в лучах пока еще не жаркого Сильвана, и мечеть с изящным минаретом, украшенная таким же золотистым, как христианский крест, полумесяцем. В небе, распугивая птиц, пролетали уникары и изредка ‒ желтые аэротакси с синим пояском. Над ухоженными газонами висела водяная пыль. А впереди, в утренней дымке, маячила над кронами деревьев и крышами серо-бурая изломанная вершина какой-то горы.

Крис глазел по сторонам, все сильнее чувствуя запах моря, и вполуха слушал сетования Гранаты насчет здешних цен.

‒ Ну и ну! ‒ возмущался Гамлет Мхитарян, оглядываясь на торговые ряды. ‒ Три сестерция! Да у нас такая фигня и на двадцать ассов не потянет! Еще бы денарий запросили, обдиралы!

‒ Ничему не удивляться! ‒ Годзилла с хохотом ткнул пальцем в сторону каменной доски с этим изречением, вознесенной на постамент прямо в центре очередного перекрестка. ‒ Это тебе Гораций советует!

Граната яростно плюнул на выложенный светлой плиткой чистенький тротуар:

‒ Я б ему тоже кое-что посоветовал, долдону древнеримскому!

‒ Но-но, Прынц Датский, ‒ предостерегающе сказал Арамис. ‒ Горация не занчипай. Поэт был не чета тебе.

‒ Тьфу! ‒ еще раз плюнул Граната. ‒ Тебе-то откуда знать, гинеец ты недоделанный!

Арамис кротко улыбнулся:

‒ Доделанный, мистер Мхитарян, вполне доделанный. И, слава богу, не твоей делалкой.