Кьеркегор - Шарль Ле Блан

С субъективной истиной все обстоит иначе. Она носит экзистенциальный характер, «принадлежит» конкретному индивиду, находящемуся в конкретной ситуации, например «эстетику», ее нельзя передать напрямую – тот, кому она предназначена, должен ее усвоить, проделав над ней определенную работу. Это истина, которую можно передать только косвенно, через определенный фильтр – ирония, юмор и тому подобные способы. Таким образом, в рамках системы представлений Кьеркегора сама структура субъективной, экзистенциальной истины оправдывает использование псевдонимов и определяет неизбежность косвенной коммуникации, без которой не обойтись тому, кто желает продемонстрировать, что значение имеет только истина, являющаяся таковой для конкретного индивида.

Систематическое, объективное, прямое изложение экзистенциальной истины (пафос) или же истины христианства, парадоксальной и противоречивой, возможно, но поставленная цель в этом случае достигнута не будет, потому что здесь неизбежно происходит смещение акцентов с предмета референции изложения на его адресата. Когда тот, кто осуществляет косвенную коммуникацию, надевает маску, неизменно встает вопрос выбора. Кто говорит правду? Какая экзистенциальная возможность представляется самой лучшей для меня, адресата этой коммуникации? В этом заключен смысл того, что Кьеркегор называет редупликацией. Поскольку экзистенция является одновременно и предметом, и ситуацией, объективный мыслитель обязан сделать эти два момента объектом не только своих размышлений, но и коммуникации. Он должен изыскать возможность выразить двойственный характер этих отношений. По сути, такому мыслителю надо передать не логос, то есть чистую истину разума, а пафос, то есть истину, связанную с конкретной экзистенциальной ситуацией. В случае с христианством налицо не доктрина, но, как мы уже говорили, экзистенциальная коммуникация, что неизменно выдвигает на первый план становление христианина. В определенном смысле вопрос передачи пафоса, который красной нитью проходит через всю диалектику экзистенциальных этапов, перекликается с откровением: как его добиться, как сделать, чтобы Бог ниспослал нам это событие, этот парадокс?

По нашему убеждению, после краткого рассмотрения тематических вех в учении Кьеркегора можно разглядеть определенную связность, несмотря на всевозможные пируэты, скрытность, обязательную «косвенную коммуникацию» и открытое отрицание любых систем.

Таким образом, опираясь на свою фундаментальную интуицию, обладающую силой воплощенного убеждения (чем бы она ни была обусловлена), Кьеркегор приходит к выводу, что средоточием единственно значимой истины, не логоса, но пафоса, выступает «я». Из чего вытекает ряд связанных друг с другом последствий.

Фактор влияния на «я» – это не симптом, он отсылает нас не к психологии, но к онтологии, как и в случае с последователем Кьеркегора Ницше: тревога, отчаяние, страдание представляют собой чувства, свидетельствующие о том или ином способе существования в мире. Все они указывают на позицию, которую человек занимает по отношению к миру, живя в этом мире. С учетом этого контекста пойти на поводу у доминирующего чувства в надежде окунуться в пучину немыслимых наслаждений, занять соответствующую жизненную позицию и избрать для себя модель поведения, описанную при рассмотрении экзистенциальных этапов^, конечно же можно, хотя без корректив здесь не обойтись: в конце концов, есть эстеты, умирающие «эстетиками», и есть «этики», которые женятся, заводят детей и поступают на государственную службу. По сути, это означает обманывать себя, упорно цепляться за иллюзию, но в первую очередь – не быть собой. Чтобы вести подлинное существование, нужно испытать все эти аффекты.

Вести подлинное существование означает плыть по течению, качаясь на волнах доминирующего чувства до тех пор, пока впереди не забрезжит тупик, а потом смириться с разрывом и совершить прыжок в антимодель воплощения, погрузившись в континуум того, что разрывает его на части. [27]

Человек индивидуален и уникален. Он здесь и сейчас живет своей жизнью и умирает своей смертью. Он может поддерживать с другими те или иные отношения, но никогда себя с ними не отождествляет и в них не растворяется. Как следствие, никакая всеобщая история немыслима. Человек – это свобода, поэтому никакой необходимости в чередовании событий быть не может.

Но прежде всего, человек один – перед лицом существования, перед самим собой, перед Богом, к которому он стремится, желая обрести истину и спасение. Здесь, по-видимому, уместно заметить вместе с Жаном Старобински, что в становлении христианина, к которому так настойчиво приглашает Кьеркегор, присутствуют и весьма курьезные нотки.

«Отношения с Богом развиваются, когда рушится последняя возможность отношений с людьми. Они представляют собой не только изнанку или обратную сторону невозможности и дальше поддерживать с ними отношения, но и ожидание, очередь которого наступает когда больше нечего ждать ни от себя, ни от других. (Кьеркегор выискивает в библейских текстах все, что в состоянии оправдать этот разрыв, то есть те фрагменты, где говорится, что человек, дабы последовать за Богом, должен отказаться от людей. Совершенно очевидно, что при этом он пренебрегает другими фрагментами, содержащими призыв к обратному и гласящими, что человек, чтобы воспринять посыл Бога, должен повернуться к людям, и что в лике ближнего своего человеку дано узреть лик Божий. Кьеркегор трактует Писание как призыв к индивиду защищать себя от всего, что не есть Бог)»

В таком случае, чтобы обеспечить более широкий охват темы, пожалуй, лучше говорить о том, чтобы стать приверженцем Христа. Взять Спасителя в качестве абсолютного примера означает не жить в соответствии с Его учением, но в точности повторить Его путь. «Я» как сошествие бесконечного, вечного и божественного в конечную, смертную человеческую плоть и неизбежная смерть на кресте. Вот как Кьеркегор может донести свой голос до тех, кого не привлекает христианство. [28]

В историю философской мысли Кьеркегор вошел в период сразу после Первой мировой войны, когда мир переживал глубокий кризис, а целый ряд либеральных и интеллектуальных ценностей былого общества потерпели сокрушительное поражение. Подобно Ницше, Кьеркегор, по выражению Карла Ясперса, является «философом определенной эпохи». Философский посыл Кьеркегора, который его современники не жаловали особым вниманием, живо ощутили на себе его потомки, оказавшиеся в самой гуще беспрецедентных общественных проблем. Сам факт того, что его работы стали публиковать, изучать и в более широком смысле подвергать критическому рассмотрению именно в эпоху кризиса ценностей (общественных, религиозных, философских и т. д.), оказал огромное влияние на тональность первых оценок.