Полночный поцелуй - Клер Уиллис

Похоже, мы пришли к концу первого акта, потому что обе женщины встали и скрылись за занавесом. Я гадала, что может за этим последовать, и долго ли я еще выдержу. Правда, сильно помогало то, что я смотрела сквозь видоискатель — так я могла немного отстраниться от происходящего.

На сцене появились Моравия и еще несколько человек, каждый держал в руках небольшой флажок, украшенный абстрактным гербом. Они речитативом произносили какие-то слова, но я их не понимала. По интонациям и ритму это больше всего походило на мессу на латыни и даже звучало как латынь, многие слова оканчивались на «um» и «us». Вышел Сулейман в черной мантии с причудливой вышивкой, отороченной красным атласом. Я натянула шаль на лицо, на случай если он ил и Моравия посмотрят в мою сторону.

— Эй, это не твои ли клиенты? — громким шепотом спросил Стив.

Я кивнула.

— Вроде бы они хотели, чтобы в рекламной кампании ты использовала людей из их клуба?

— Да.

— Классная идея. Любуясь на кровавых свиней в «Кэрри», я сразу же хочу купить косметику.

Музыка и речитатив прекратились, и в зале гулко прогремел голос Сулеймана:

— Сыновья и дочери ночи! Есть ли среди вас тот, кто хочет принести себя в жертву Владыке Тьмы, кто желает отведать бессмертия и разорвать ткань, отделяющую этот мир от Того?

Сквозь толпу протолкалась молодая женщина и по ступенькам поднялась на сцену. Худая и изящная, с длинными светлыми волосами. Я выделила ее лицо крупным планом и узнала Лилит. Она пошатывалась и спотыкалась и, судя по остекленевшим глазам, находилась под действием наркотика.

Лилит вышла на край сцены и раскинула руки. Казалось, что она уже делала такое и раньше. Сулейман и Моравия расстегнули на ней рубашку, поглаживая по рукам и плечам и что-то шепча. Вперед шагнули двое мужчин в мантиях, и в этот же миг Лилит обмякла, словно вот-вот упадет. Мужчины подхватили ее под руки и помогли устоять на ногах.

На сцену вышел высокий мужчина в черной бархатной мантии с капюшоном, полностью скрывавшим его лицо. В руке он держал кинжал с лезвием длиной не меньше десяти дюймов. Стоявшие на сцене снова начали свой речитатив, его подхватили и зрители. Мужчина поднял кинжал высоко над головой и направил его в грудь Лилит, словно собирался ударить ее прямо в сердце. Все хором ахнули, и повисла тишина. Я чувствовала себя как на бое быков, когда ждешь последнего, смертельного удара. Голова закружилась, и я могла бы лишиться чувств, но ноги словно примерзли к полу. Стив молча взял меня за свободную руку.

Мужчина не ударил Лилит кинжалом. Он нанес ей неглубокую рану через всю грудь. В ране сразу начала набухать кровь и медленно потекла по белой коже. Лилит не открыла глаза, но выгнула спину и подняла лицо к потолку. Однако на ее лице было выражение экстаза, а не боли.

Он подхватил Лилит на руки, поднял вверх, опустил голову к ране и лизнул ее по всей длине. Его губы ласкали ее кожу в точности так, как губы Эрика ласкали меня. На шее он задержался. Тело Лилит содрогнулось, выражение экстаза сменилось болезненной гримасой, но всего на миг, гримаса исчезла, и ее тело обмякло. Струйка крови потекла по руке и закапала с пальцев на пол. Речитатив становился все громче и громче.

Не успев сообразить, что делаю, я опустила телефон и начала проталкиваться к сцене, не обращая внимания ни на Стива, ни на окружающих, сосредоточившись лишь на неясных очертаниях мужского лица под капюшоном.

«Это ты?» Мне показалось, что я задала вопрос вслух, но никто не ответил.

Человек в капюшоне воздел кверху руки, поманил к себе Сулеймана, Моравию и всех остальных на сцене. Они подошли к Лилит, вытаскивая откуда-то из глубин одежды кинжалы, начали наносить ей удары в руки, в живот, наклоняться и пить кровь. В это время человек в капюшоне попятился и скользнул за занавес.

В мою руку железной хваткой вцепился Стив.

— Я пришел, полюбовался, а теперь пора к чертовой матери уносить отсюда ноги. Давай, мисси, уходим, быстро. — Стив тащил меня всю дорогу вверх по лестнице и обратно в переулок. Свежий воздух подействовал на меня как пощечина. Я прислонилась к машине, опустив голову, а Стив рылся у меня в сумочке в поисках ключей.

Он вел машину, а я сидела, прижавшись лбом к холодному стеклу, и старалась глубоко дышать. Через несколько кварталов я успокоилась достаточно, чтобы повернуться к Стиву.

— Что же мы такое видели, Стив?

Он ничего не ответил, продолжая смотреть прямо вперед, на пустую улицу, и костяшки пальцев, вцепившихся в руль, были совершенно белыми.

Я лежу на постели Люси и целую труп. Неподвижное тело, к которому я прикасаюсь, гладкое, холодное и твердое, как камень, но я целую его страстно, как любовника, глажу его ладонями. Мне кажется, что я могу вернуть его к жизни своей любовью и жаром своего желания. Я обвиваю его ногам и, прижимаюсь к нему всем телом. Я прижимаю губы ко рту трупа и вдуваю воздух в безмолвное горло. «Люси, — шепчу я, — ну давай, ты же не умерла, просто замерзла». Чувствую шевеление, слышу вздох и утраиваю усилия. Все получается, думаю я, я вернула ее к жизни!

Внезапно труп хватает меня и вонзает зубы в мою шею. Боль похожа на вылетающую обратно пулю — она исходит из сердца и пытается вырваться из горла. Я кричу, отталкиваю Люси, но у меня нет сил. Крики мои похожи на писк умирающей птицы. Вампир поднимает голову, у него лицо Эрика, с подбородка капает кровь…

Я проснулась вся в поту, ноги запутались в простынях. Попыталась успокоиться и расправить постель, но едва не выскочила из собственной шкуры, потому что, клянусь Богом, рядом со мной и вправду лежал труп! Сдернув простыню, я увидела Стива, все еще в черной водолазке — он спал как мертвый. Дважды пересмотрев видео (и так и не приблизившись к разгадке того, кто скрывался под капюшоном), мы выпили каждый по таблетке снотворного, запив их приличной порцией виски. Стив сказал, что никуда не уйдет.

Поплотнее завязав на талии свой любимый теплый флисовый халат, я, сонно пошатываясь, выползла на кухню. Кимберли сидела на краешке стула, уже одетая в светло-зеленое льняное платье, с тяжелым золотым украшением на шее. Перед ней стоял обычный завтрак — огромная кружка кофе с соевым молоком и одно яйцо, сваренное вкрутую. Кимберли разрезала его на шесть равных частей и слегка посолила. Когда я вошла, она как раз положила в рот третий кусочек.

— О, доброе утро. Вы только посмотрите, кто все-таки проснулся!

Ее неизменная утренняя веселость всегда меня ужасно раздражала, но сегодня утром она показалась и новее не уместной.

— Привет, Кимберли, куда это ты так рано собралась? Сегодня же суббота. — Я открыла холодильник, скорее по привычке, чем от голода. У меня начиналась уже привычная, быстро усиливающаяся головная боль и тошнота. Я бы поклялась, что беременна, если б не знала точно, что в последние полгода вообще не занималась сексом.