Обманутые ожидания - Дана Хадсон

Гамилтон угрожающе встал, с силой опершись руками о стол, но Мишель с пренебрежением усмехнулась по поводу этой жалкой попытки устрашения.

— Я тебя не боюсь и ничего тебе не должна. Так что будь счастлив, если сможешь!

И она двинулась к выходу, но на пороге помедлила и обернулась к сыну.

— Кстати, Кристи ушла потому, что узнала, что ты обманывал ее с Колетт. Не знаю, откуда ей стало это известно, но допускаю, что твоя измена вполне возможна. Непорядочность, видимо, у тебя в крови. Судьба послала тебе шанс на счастье, настоящее, без подлога, но ты умудрился разменять свой золотой на жалкие медяки. Не думаю, что тебе удастся вернуть Кристи. Несмотря на свою внешнюю мягкость и застенчивость, внутри она человек твердый и целеустремленный. Она знает, чего хочет от жизни. И богатый муж, заглаживающий свои непристойные похождения щедрыми подарками, в ее жизненные ориентиры никак не вписывается.

Печально улыбнувшись выявившейся аналогии, Мишель ушла, оставив мужчин пораженно смотреть ей вслед.

Минут через десять, прокашлявшись, Филип заявил:

— Она вернется самое большее через месяц. Деваться ей некуда. Она ничего не умеет и по другому никогда не жила. И я еще подумаю, простить ее или нет.

Но сын не был в этом уверен.

— А мне кажется, она не вернется. Она долго терпела, но теперь терпение у нее кончилось. Ее можно понять…

Отец разозлился на несправедливый, по его мнению, намек.

— На себя бы посмотрел. Живешь с одной, а трахаешься с другой. Хоть не пакостил бы в собственном семействе. Это же надо с кем было связаться — с Колетт, женой кузена!

Но Арман сердито возразил:

— Да с чего Кристи взяла, что я ей изменял?! Ей это какой-нибудь дурак наплел, а она поверила!

Филип саркастично посмотрел в уж слишком негодующее лицо сына.

— Ой ли? Что-то Кристина не показалась мне жалкой неврастеничкой, которой можно наплести что угодно. Уж не врал бы, что ли.

Арман вдруг мучительно покраснел и запнулся. Но ответил все стой же бравадой:

— Ну что ж, если умотала, то и скатертью дорога. Из таких, как она, очередь во весь Бродвей можно выстроить.

Но отец уже не думал о расстроившейся помолвке сына. У него были свои, более важные проблемы. Вынув из кармана сотовый телефон, он лихорадочно набирал номер. Послушав ответ, разочарованно опустил руку.

— Она не отвечает. Вернее, ее автоответчик ответил, что Мишель не собирается разговаривать со мной, потому что я для нее персона нон грата. Нет, ты только подумай! Я этого так не оставлю!

Позвонив в колокольчик, он спросил у появившегося дворецкого:

— На чем уехала миссис Гамилтон?

Слуга с некоторым удивлением ответил:

— На такси, сэр.

— А был у нее с собой багаж?

— Да, сэр. Два странных чемодана. Мне показалось, что им лет по тридцать. Сейчас таких давно уже не делают.

Все еще не веря в случившееся, Филип приказал:

— Свяжите меня с моими адвокатами!

В столовую внесли белый телефонный аппарат, отделанный изящной золотой вязью. Услышав, что мистер Витвор на проводе, Гамилтон с непривычной для себя суетливостью заявил:

— Витвор, моя жена заявила мне сейчас, что уходит от меня.

На другом конце телефонного провода ему ответил не менее озадаченный голос.

— Да, мне сейчас с посыльным доставили нотариально заверенное заявление от миссис Гамилтон. Она подает на развод и никаких имущественных притязаний к мистеру Филипу Гамилтону не имеет.

Выслушав еще несколько абстрактных успокаивающих фраз, Гамилтон положил трубку и озадаченно пробурчал:

— Она затеяла это всерьез. Итак, что же делать?

Арман подначивающе посоветовал:

— Что делать? Да жить так, как и жил, только теперь у тебя нет нужды скрываться. Вполне можешь приводить своих подружек сюда и появляться с ними, где душа пожелает. В общем, вести жизнь беззаботного холостяка.

Филип тут же вернул ему подначку:

— Так же, как и ты? Ты тоже будешь водить к себе девиц и спать с ними на той же постели, на которой спал с Кристи?

Арман вздрогнул, как от удара, и резко вскочил.

— Я пойду к себе, а то как бы мы сгоряча не наломали дров! — И ушел, сердито хлопнув дверью.

Филип, совершенно выбитый из привычной колеи, безвольно откинулся на спинку кресла. Он не мог понять, как его спокойная, всегда знающая свое место жена вдруг превратилась в разъяренную фурию. Конечно, это влияние этой Кристи! Сама редкая сумасбродка, так еще и Мишель с панталыку сбила. Если б не она, они жили бы так же мирно, как и раньше.

Но он покажет Мишель где раки зимуют! Она не получит от него ни цента! А поскольку последние тридцать лет она нигде не работала, то очень скоро ей нечего будет есть и она прибежит к нему с просьбой о прощении. Он, конечно, немного покочевряжится, но примет ее обратно. Он же не какой-то там злодей. И впредь будет поосторожнее со своими увлечениями на стороне. Умные люди умеют учиться на своих ошибках, а он умный человек.

Вдруг ему в голову пришла ужасная мысль: что, если сын переведет на ее счет свои деньги и тогда нужда в нем, Филипе, полностью отпадет? После того как его отец завешал свою фирму единственному внуку, денег у Армана стало ничуть не меньше, чем у него самого. Он решил предупредить сына, что не потерпит вмешательства в свои дела, впервые в жизни понимая, что сын наверняка откажется выполнять его узурпаторские требования.

Встав, он налил себе виски, хотя днем ничего подобного себе не позволял, и выпил. По жилам разлился горячий огонь, и он зло пообещал неизвестно кому:

— Мы еще посмотрим, кто кого!..

Арман снова и снова набирал номер Кристи, горя желанием узнать, где она, и доказать, что все ее обвинения беспочвенны. Он был твердо уверен, что о его свиданиях с Колетт никто не знал, тщательно продуманная им конспирация была многократно опробована и не могла подвести, поэтому готовился отрицать все хоть до посинения, лишь бы не потерять Кристи. Теперь, когда за ним никто не наблюдал, он признался самому себе, что напуган таким оборотом дела. Это было так несвойственно для его довольно холодной натуры, что он решил: если ему удастся ее вернуть, он прекратит шашни с Колетт, тем более что страстная брюнетка все больше и больше раздражала его своей неуемностью и приставучестью.

Все последние свидания проходили только по ее инициативе, и то потому, что он не мог поверить в исключительность своих отношений с Кристи. Неужто то страстное, жгуче-пламенное ощущение, что он испытывал с невестой, невозможно было повторить ни с какой другой женщиной? Его прагматичному, холодному уму в это не верилось, и при каждом свидании с Колетт он пытался воспроизвести те же чувства, ощутить то же блаженство, что испытывал с Кристи. Но чем больше он сравнивал двух женщин и вспоминал тех, что были у него до помолвки, тем больше убеждался в том, что его невеста уникальна, что ничего подобного у него ни с одной из его весьма сексапильных любовниц не было и, возможно, не будет.