Вавилонские книги. Книга. 2. Рука Сфинкса - Джосайя Бэнкрофт

Эдит была не в восторге от перспективы посещения Шелкового рифа, который она отказалась назвать садом. Она провела достаточно времени с опытными воздухоплавателями, чтобы знать о том, что риф был негостеприимным необитаемым пустырем. Внешне это была демилитаризованная зона между недружественными кольцевыми уделами, но Эдит считала, что ее истинная цель – перекрыть пешеходное сообщение, потому что ни один турист, каким бы бесстрашным он ни был, не мог пройти через риф. Он не давал всякой шушере подниматься в верхние уделы Башни.

И еще все знали, что он кишит пауками.

Шелковый сад был зажат между соперничающими уделами Пелфии и Альгеза и веками служил им трофеем и театром военных действий. По мере того как пушки делались все более гигантскими, а армии росли, восточный портал рифа пришлось расширить киркой и зубилом, чтобы он стал достаточно вместительным. В конце концов туннель сделали таким просторным, что через него прошел бы и воздушный корабль. И вот тогда-то древняя вражда приобрела самоубийственные масштабы. Два врага запихнули свои армады в небольшой карман небес, относящийся к рифу, и вскоре обнаружили, что оболочки с водородом и большие объемы пороха, будучи утрамбованными внутри Башни, порождают кровавый дождь.

А потом – сто лет назад – Пелфия и Альгез подписали перемирие, которое подразумевало преобразование шестого кольцевого удела в общий парк, символизирующий конец поколениям вражды. Исторически мир длился всего пять лет, но после него война переместилась в открытое небо, так как ни одна сторона не хотела уничтожать парк, который они построили вместе, но каждая считала своим. Таким образом, заброшенные сады в конечном счете стали заросшим и неуправляемым рифом. Местом, о котором шептались и которого избегали; портом последней надежды для измученных и отчаявшихся.

Чтение всегда служило Сенлину надежным убежищем. Он обладал благословенной способностью читать в поездах и каретах. Он много вечеров провел в «Синей татуировке», читая сочинения учеников, пока Мария играла на пианино в сопровождении безупречной разноголосицы подпевающих моряков и рыбачек. Однажды он пропустил пришествие урагана, потому что был поглощен типографской историей диакритических знаков. Он понял, что случилась буря, лишь когда на следующее утро поднялся и обнаружил, что его забор, живую изгородь и цветы как будто сбрили с холма опасной бритвой.

Но впервые в жизни он чувствовал некое отторжение к книгам, лежавшим перед ним. Может, отвлекся на мысли о разрушенной каюте? Его наклоненная кровать лишилась двух столбиков. От оловянной люстры осталась только пара футов цепи, а коллекцию пышных одеяний, собранную капитаном Ли, разбросало по углам, где вещи так и лежали, шевелясь на неуемном ветру, словно беспокойные кошки.

Нет, эти отвлекающие факторы не были настоящим источником его беспокойства. Стоило быть честным с собой: он не мог преодолеть отвращение к той чепухе, чтение которой уже ввело его в заблуждение в прошлом.

Тем не менее дело есть дело.

Он сортировал книги, складывая в стопки в соответствии с их потенциалом. Художественная литература и томики стихов, при всех потугах на глубину, были для него бесполезны. Почти так же мало толку было от книг по естественным наукам, в которых обнаружилось несколько прекрасных иллюстраций. В томах по истории, украшенных золотыми обрезами, после недавнего визита к мадам Бхате оказалось подозрительно много всего про богачей и их войны, хотя кое-какие избитые истины наверняка тоже попадались. Помимо обычной подборки злонравных путеводителей, в библиотеке доктора нашлись всего две книги, полностью посвященные Шелковым садам.

Первый том, «Нравы и тропы Шелковых садов», представлял собой книгу о хороших манерах. У анонимного автора была утомительная привычка обращаться к «великодушному читателю», и его советы часто переходили в метафизическую ахинею, которую усугубляли любительские наброски различных достопримечательностей Садов. Сенлин продрался через первую главу и заключил, что книга представляет собой переполненную интеллектуальную плевательницу.

Другой многообещающий томик, «Торжественное открытие Шелковых садов», принадлежал перу «королевского посланника» по имени Никколо Сало. Сало посетил грандиозную церемонию открытия Шелковых садов во время короткого перемирия между Пелфией и Альгезом. Большая часть текста ушла на похвалы, которые Сало расточал герцогу, своему главному читателю, – они представляли собой слабо завуалированную просьбу о посвящении в рыцарство.

Сенлин начал читать посвящение герцогу Пелфии, занимающее четырнадцать страниц, со вздохом, который быстро перерос в стон.

Час спустя Волета обнаружила капитана, который лупил открытой книгой по столу. Он так самозабвенно наказывал мертвый том, что даже не заметил, как девушка вошла в каюту, пока она не начала его подбадривать:

– Так ее, капитан! Задайте ей жару!

Сенлин застыл, не донеся книгу до стола.

Первым порывом было оправдать свое грубое обращение с книгой, от которой он всерьез надеялся получить четкие и краткие указания. Он желал неопровержимых фактов. Отметины «Х» на карте. Он хотел понять, где именно в опасном кольцевом уделе расположен Золотой зоопарк. Вместо этого он получил много снобизма, ксенофобскую философию и бесконечные политические «интриги», которые вовсе не были интригующими.

Даже если так, какая польза от издевательств над книгой?

– Мне жаль, что ты это увидела, Волета. Мне не следует так себя вести, – сказал он, изображая полное спокойствие. – Что тебе нужно?

– Вся еда пропала, – доложила девушка.

Умиротворенная улыбка Сенлина превратилась в хмурую гримасу.

– На камбузе дыра примерно вот такого размера. – Она изобразила руками круг. Камбуз располагался под квартердеком, через который вылетела наружу гарпунная пушка.

– Ничего не осталось?

– Есть немного горчицы.

– Горчицы?

– Примерно две ложки. И банка маринованного свекольного сока, но без свеклы.

– М-да, – сказал он, собираясь с духом, чтобы справиться с прискорбным известием. – Вывешивайте сети. Придется поймать наш ужин.

В птичьи сети вряд ли что-то попалось бы так высоко от земли и в такой поздний час, но разве у них был иной выбор, кроме как надеяться на лучшее?

– Это она? – спросила Волета, беря в руки маленькую картину, которая лежала на столе среди переплетенных в кожу томов. – Это действительно ваша жена?

Он и забыл, что выставил портрет Марии, чтобы тот составил компанию во время чтения. Обычно Сенлин прятал его с глаз долой.

– Она самая.

Волета внимательно изучила портрет, переводя взгляд с него на капитана и обратно, словно пытаясь мысленно представить их мужем и женой. Сенлина охватила ужасная застенчивость: ему вновь стало неудобно оттого, что у него такая молодая и миловидная жена.

– Хорошее сходство?

– Да.