Экспансия - Николай Басов

Рост попробовал объяснить, но никто его, кажется, не понял. Хотя Гартунг и задумался над его словами.

Теперь, когда пурпурные острова обозначили свои намерения, стало немного спокойнее, потому что теперь им не грозила опасность внезапного нападения, они были как бы предупреждены и потому готовы. Но при этом, как ни странно, стало понятно, что переговоров о сдаче большого числа пурпурных больше не будет. Что-то в этом компоненте задания Ростик сделал неправильно, хотя и не понимал, где же он мог ошибиться.

Они ходили вокруг острова все назначенные другом-Докай четыре дня, каждый раз располагаясь на ночевку в новом месте, всегда скрытом от всех попыток обнаружить их с воздуха. И даже обезопасившись от атак из-под воды, потому что они выползали из моря на берег, чтобы сбить с толку викрамов.

Конечно, не до конца, потому что стартовать с берега, как оказалось, огромное крыло было почти не способно, ползло на брюхе, не отрываясь от земли, пока не развивало достаточной скорости, чтобы хоть немного приподняться. Просинечка по этому поводу даже доложила Ростику:

– Командир, еще пару раз так стартанем, и я за сохранность днища не поручусь, протрем его до дыр.

– Что же наши-то умные головы считали, когда этот аппарат проектировали? – глуповато ответил на это Ростик, отчетливо понимая, что это та область использования техники, где ему отчетливо не хватает знаний.

– Считали как раз правильно, – хмуро отозвалась пигалица-инженер, – с учетом подъемной силы, а не так – только на антигравитации… У каждой конструкции есть свои пределы возможностей. Теперь вот такой заштатной ситуацией и рассматривай старт с твердой поверхности.

Делать нечего, пришлось рассматривать, поэтому всегда выбирали берег, который был не только относительно мягким и покатым, но и на котором можно было развернуться, чтобы нос был направлен к морю. Это позволяло, помимо прочего, вручную спихнуть корабль на воду. Впрочем, Изыльметьев так настропалился работать на рычагах, что подвешивал машину то одним крылом, то другим, и в целом с такой раскачкой с этой проблемой можно было справиться.

И конечно, каждую ночь выставляли дозоры, чтобы не пропустить противника, но основная нагрузка пала, конечно, на самого Роста и Гартунга. На удивление, Геннадий не только не ворчал, но даже развеселился, скорее всего, потому, что сделался таким вот незаменимым.

Постепенно люди успокоились, прежней нервозности больше не наблюдалось, а приказы выполнялись на «ять», даже Росту теперь не к чему было придраться. Люди, мигом все осознав, воевали, хотя в этой незаметной стычке не было произведено еще ни одного выстрела.

К полудню четвертого дня Рост на крейсере с полным экипажем слетал в то место, где он разговаривал с Докай. Каково же было всеобщее удивление и радость, когда на этой полянке оказалось показавшееся сначала несметным количество корзин, наполненных чем-то вроде очень молодого картофеля. Только очень мелкого, когда каждый корешок, или плодовое тело, как это, кажется, называлось у ботаников, было не больше металлической жемчужины и спокойно умещалось на ногте мизинца даже у Людочки Просинечки.

Они перегружали эти самые корзины, многие из которых оказались с крышками, почти пять часов, работая без передыха. Расставить их было мудрено, Рост даже стал опасаться, что в какой-то момент придется слетать к крылу, чтобы оставить там первую порцию корзин. Но делать этого уж очень не хотелось, потому что знакомый Росту друг-Докай мог бы посчитать, что больше людям этих кореньев не нужно, и их вполне могли забрать. А оставлять охрану означало недвусмысленно рисковать людьми… Нет, нужно было придумать что-то другое. И Лада предложила грузить корешки россыпью, хотя, судя по отношению к ним местных жителей и особенно по тому, что их хранили в представляющих немалую ценность корзинах, а не в мешках, делать этого не следовало.

Но выхода не было, последнюю треть всего количества корешков засыпали, как могли, в крылья и, перегруженные сверх всякой меры, взлетели.

На крыле перегрузка этих самых картофелин заняла почти всю ночь, просто потому, что люди вымотались и работать в ускоренном темпе не могли.

Зато, когда с этой задачей справились, рванули домой так, что только свист стоял в растяжках, крепящих крейсер к крылу. И никто ни разу ни полсловом не обмолвился о своей усталости после почти суточной тяжеленной работы и еще предстоящей работы по переходу через осеннее море. А может быть, уже и подготовленное к их насильственному, с применением оружия блокированию.

И Рост это отлично понимал, как понимал, вероятно, каждый из тех, кому выпало даже без минутного отдыха встать на ходовую вахту. Но все же, как бы там ни было, они возвращались, они шли домой… Почти успешно выполнив свое задание.

Рост и не знал, что в Белом доме имеется такая комната, обширная, хорошо освещенная световым люком, который, однако, пропускал не прямые лучи через прозрачное стекло людей, а рассеянные, словно бы матовые, через световой люк конструкции Широв из Чужого. Хотя, подумал Ростик, какой он теперь Чужой, он-то теперь дружеский, нужно менять название. Но, по стародавней традиции, подхваченной еще с Земли, названия менять было сложно, слишком человечество было склонно к привычкам.

Свет падал на карты, расстеленные на огромном, как три бильярда, столе, и рассматривать их было чистое удовольствие. Сделаны они были подробно, даже с каким-то изяществом, которое, несомненно, мог оценить даже любитель, а не только тот, кто знал в них толк. Но сейчас Ростика занимало не их совершенство, а нечто другое, в чем он даже не очень-то хотел себе признаваться.

Дверь раскрылась, в комнату вошли Дондик, Перегуда, Смага и Пестель. Рост посмотрел на свою команду, Лада с Изыльметьевым разглядывали карты, а Катериничев, Людочка Просинечка и Гартунг, рассевшись по стульям у стен, негромко переговаривались. Тут был и Ромка, но он не прибивался ни к одной из групп и был немного сам по себе.

Дондик встал напротив Ростика через стол и окинул его веселым взглядом.

– Хорош, – сказал он, – по всему хорош. Сходил на другой остров, как в магазин, и все мигом привез.

– Это было непросто, – отозвалась Лада немного напряженно, с начальством все-таки разговаривала. – Если бы не Рост… То есть не капитан Гринев, может, ничего бы и не получилось. Он…

– Знаю, – улыбнулся ей Дондик, – из докладов. Они, правда, немного эмоциональны, но все на месте, акценты правильные, информация ценная.

Рост посмотрел на Дондика и удивился: чего он веселится? Или у него такая манера, чтобы люди не слишком в его присутствии напрягались по стародавней русской традиции всегда опасаться начальства?

– Что с Фоп-фалла?

– Так из-за этого и ждем, – сказал Смага.

Словно подслушав эти слова, дверь снова раскрылась, и вошли трое аймихо. Одну женщину, по имени Туадхо, Ростик знал, она была из группы, которая учила его и делала Познающим. С ней было еще два старца, вымотанных до истощения. Они все слегка церемонно поклонились и тут же расселись на стулья, потому что стоять им было тяжко. Один из стариков даже дышал, приоткрыв рот, чего Рост никогда прежде у этих людей не видел.