Порочные намерения - Лидия Джойс

Почему она отнеслась ко второй цели серьезно? Она не стала углубляться в этот вопрос. Можно было бы просто обмануть лорда Варкура. Если кто-то этого и заслуживает, так именно он. В конце концов, эта сделка была заключена под принуждением. Но что-то побуждало поступать честно в этом деле, добраться до правды и испытать необыкновенное облегчение от того, что она может, хотя бы один раз, быть порядочной. Она не вполне понимала, насколько это побуждение связано с лордом Варкуром, а насколько с ее собственной бесконечной борьбой с домыслами и фальшью.

Леди Джеймс замолчала. Эм подождала немного и встала, поправив свои юбки движением, рассчитанным на то, чтобы привлечь к себе даже самые рассеянные взгляды.

— Мы должны образовать круг, — сказала она, повысив голос так, чтобы ее могли услышать во всех углах гостиной. Потом она неторопливо подошла к стене, повернулась и снова застыла неподвижно.

— Конечно, должны, — быстро подхватила фермерская жена, явно раздраженная тем, что утратила инициативу.

— Круги означают силу, — сообщила цыганка.

Леди Мэри, сидевшая рядом со своей матерью леди Гамильтон, спрятала улыбку за белой перчаткой. Эм мысленно отпраздновала первую победу за этот вечер. Дамы встали и беспорядочно заходили по комнате. Слуги принялись двигать стулья среди потока крепдешиновых и муслиновых юбок, молча становящихся в круг. Вскоре все уселись по своим местам, то есть все, кроме Эм, которая вышла вперед так, чтобы оказаться у последнего свободного стула.

Все глаза устремились на нее. Две дюжины лиц ждали, когда она начнет действо. Нетерпение леди Гамильтон было почти трогательным, и Эм пришлось взять себя в руки, потому что сердце ее сжалось. Она сказала себе, что это всего лишь нервозность. Она молчала, вуаль даже не трепетала от ее дыхания. Каждую секунду отбивали часы на стене, тиканье отдавалось в их инкрустированном футляре. Даже слуги, стоявшие по периметру комнаты, сделались неестественно тихи. Наконец леди Джеймс слегка пошевелилась, показав, что номинально она здесь хозяйка. Только тогда Эм подняла подбородок и заговорила:

— Я чувствую, как духи плотно окружают нас. Мы вбираем их в себя с каждым дыханием. Они пробегают по нашей крови и попадают обратно в комнату вместе с нашими выдохами.

— Э-э-э… Очень хорошо… — сказала леди Джеймс, оглядываясь с тревожным видом, как будто она могла видеть реющих призраков.

— Мадам Виолка утверждает, что она очень хорошо чувствует все, что касается потустороннего мира, мадам, — сказала Эм. Она узнала имена своих соперниц, подслушав разговор леди Джеймс со своими гостьями. Возможно, фермерская жена миссис Мид поступила так же, но поддельная цыганка была не в своей стихии. Потрясенная богатым окружением, она утратила способность что-либо соображать.

Эм подозревала, что она была бессознательной гадалкой — из тех, кто прекрасно умеет читать маленькие, мимолетные выражения, мелькающие на человеческих лицах, и реагировать на них, не понимая, что она делает. Здесь ее ощущения были подавлены, и эта лжецыганка быстро выдаст свою неспособность контактировать с более глубокими силами и уйдет домой, уверенная, что духи не пришли к ней, потому что она находилась в непригодном для себя месте.

— Пусть мадам Виолка окажет нам честь, сказав, какие духи посетили нас сегодня, — проговорила Эм.

Мадам Виолка подняла глаза, и на лице ее мелькнул страх. Она с трудом придала своему лицу выражение, которое должно было выглядеть неземным, но на деле просто казалось, что она страдает запором. Гостьи подались вперед.

— Я чувствую мужчину, — заявила она, и по собранию прошел легкий шепот. Голос ее зазвучал немного увереннее: — Это пожилой джентльмен. Это… это муж?

Эти слова произвели отрицательное впечатление и Эм отпраздновала маленькую победу. Мадам Виолка ошиблась, и сильно. Даже посторонний человек должен был знать, что среди собравшихся нет вдов — ни на ком не было ни черного крепа, ни даже полутраура — платья серого или фиолетового цвета и никаких вдовьих чепцов.

— Не муж кого-либо из здесь собравшихся, — поправилась мадам Виолка, но было ясно, что уверенность ее поколеблена. — Нет, это муж какой-то другой женщины. Но имеет отношение к кому-то из этих леди. Ее… отец? Да. Я чувствую, что это ее отец. Я вижу букву.

Эм насторожилась. Мадам Виолка сделала все не в том порядке. Каждая спиритка знает, что следует начинать с имени и лишь установить родство. Здесь было много женщин, но даже если она выберет букву «Д», велик шанс, что отца кого-нибудь из них звали Джоном.

— Я вижу букву «Д», — продолжала мадам Виолка. — Или это просто может быть звук буквы «Д». К кому это может иметь отношение? Отец и буква «Д».

— Моего отца зовут Джеймсом, — сказала Фейт Уэлдон, протянув руку к леди Джеймс.

Мадам Виолка взяла их сомкнутые руки.

— Нет, я не чувствую, что он на том свете.

Кризис был предотвращен. Эм охватило отчаяние.

— Ячувствую еще кого-то. — Теперь мадам Виолка обрела некоторую уверенность. Это плохо. Пора вмешаться.

— Это не буква «Д», — сказала Эм. — Это «Р». Ричард. Я чувствую, что чьего-то отца звали Ричардом. — Она повернула голову рассчитанным движением, медленно, пока не остановилась прямо перед миссис Морел. Эта светловолосая женщина цинично улыбнулась, но, немного поколебавшись, решила подыграть ей. Эм знала, что так и будет.

— Это, должно быть, мой отец, — сказала миссис Морел своим легкомысленным, пресыщенным голосом.

Теперь уже было нетрудно окончательно исключить из игры мадам Виолку. Эм под вуалью выдала обычное подтверждение и удовлетворение, а затем предостережение миссис Морел, чтобы та избегала черноволосых испанцев во время своей будущей поездки в Ниццу.

Браслеты мадам Виолки жалобно звякнули, но у нее не хватило духа снова заговорить. Управиться с фермерской женой было не так просто. Как только Эм замолчала, миссис Мид заговорила, выбрав миссис Морел. Она была умелой и хладнокровной гадалкой. Эм не могла не признать этого, но ее светская неуклюжесть лишала ее каких-либо шансов. Она начала копаться в любовной жизни миссис Морел — тема, которой ни в коем случае не следовало касаться. Довольное лицо миссис Морел сразу же стало холодным, и чем больше миссис Мид путалась в словах, тем более высокомерный вид делался у леди.

Наконец, деликатно кашлянув, леди Джеймс вмешалась в происходящее и предложила дамам разбиться на более мелкие группы. Эм воспользовалась этой возможностью и выбрала свою аудиторию, оставив остальных самим разбиться на группы. Она выделила леди Джеймс и двух ее дочерей, мисс Хоторн, леди Мэри и леди Элизабет Хайд и, конечно же, их мать, леди Гамильтон.

Эм увлекла свою маленькую группу в угол, к стоявшему на возвышении столу, который выбрала заранее. Тяжелые драпировки обрамляли стол с двух сторон. Она всегда выбирала стол на возвышении, если могла, — такие столы легче раскачать, и убедительное легкое покачивание было всегда обеспеченно.