Книги онлайн и без регистрации » Детективы » Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер

Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 149
Перейти на страницу:

— Занимался расследованием. Гарри, почему шкатулка была в раздевалке фитнес-клуба?

— Знаю, вам это покажется странным… После вашего приезда в Аврору, тогда, в марте, я испугался, как бы шкатулку не нашел кто-нибудь другой. Подумал, что на нее может наткнуться кто угодно: какой-нибудь бесцеремонный посетитель, домработница. И рассудил, что лучше будет спрятать мои воспоминания в другом месте.

— Вы их спрятали? Но это доказывает вашу вину. А рукопись… Это были «Истоки зла»?

— Да. Самый первый вариант.

— Я узнал текст. Заглавия на обложке не было…

— Заглавие появилось уже потом.

— Вы хотите сказать — после исчезновения Нолы?

— Да. Но давайте не будем говорить об этой рукописи, Маркус. Она проклята, она навлекла на меня одно только зло, и вот тому свидетельство: Нола умерла, а я в тюрьме.

С минуту мы молча смотрели друг на друга. Я положил на стол пластиковый пакет с содержимым моей посылки.

— Что это? — спросил Гарри.

Вместо ответа я вытащил мини-дисковый плеер с подключенным микрофоном для записи. И поставил перед Гарри.

— Черт подери, Маркус, вы что творите? Только не говорите, что вы сохранили эту адскую машинку…

— Конечно, Гарри. Я ее хранил как зеницу ока.

— Ради бога, уберите это!

— Не кипятитесь, Гарри…

— Но какого дьявола вы собираетесь делать с этой штукой?

— Я хочу, чтобы вы мне рассказали о Ноле, об Авроре, обо всем. О лете семьдесят пятого года, о вашей книге. Мне надо знать. Должна же где-то обретаться правда.

Он грустно улыбнулся. Я включил запись, и он начал говорить. Чудная была сцена: в тюремной комнате для свиданий с пластиковыми столами, где мужья встречались с женами, а отцы с детьми, я встречался с моим старым учителем, и он рассказывал мне свою историю.

В тот вечер я поужинал рано, на обратном пути в Аврору. Мне не хотелось сразу возвращаться в Гусиную бухту, сидеть одному в громадном доме, и после ужина я просто поехал вдоль побережья. Солнце клонилось к закату, океан искрился; все было великолепно. Я миновал мотель «Морской берег», лес Сайд-Крик, Сайд-Крик-лейн, Гусиную бухту, проехал через Аврору и добрался до пляжа Гранд-Бич. Подошел к воде, а потом уселся на камни, полюбоваться рождением ночи. Вдалеке в зеркале волн плясали огни Авроры; до меня доносились резкие крики чаек, гудели туманные горны маяков, в окрестных кустах пели соловьи. Я включил плеер, и в темноте зазвучал голос Гарри:

Знаете пляж Гранд-Бич, Маркус? Первый пляж Авроры, если ехать из Массачусетса. Иногда я отправляюсь туда на закате и смотрю на огни города. И думаю обо всем, что там произошло за последние тридцать лет. На этом пляже я остановился, когда впервые приехал в Аврору. Это было 20 мая 1975 года. Мне было тридцать четыре. Я приехал из Нью-Йорка, намереваясь взять судьбу в свои руки: бросил все, оставил место учителя литературы, собрал все свои сбережения и решил попробовать себя в роли писателя: найти уединенное место в Новой Англии и написать роман, о котором мечтал.

Сначала я хотел снять дом в Мэне, но один агент по недвижимости из Бостона убедил меня остановить выбор на Авроре. Он рассказал мне про дом, о котором можно только мечтать и который в точности отвечал тому, что я искал, — про Гусиную бухту. Едва подъехав к дому, я в тот же миг в него влюбился. Это было то, что нужно: убежище, покойное, первозданное, и притом не совсем недоступное, всего в нескольких милях от Авроры. Город мне тоже очень нравился. Тихо, мирно, дети беззаботно играют на улицах, уровень преступности нулевой; уголок с почтовой открытки. Дом был мне не по карману, но агентство недвижимости согласилось разбить платеж на два раза, и я рассчитал: если тратить не слишком много, я смогу свести концы с концами. И потом, у меня было предчувствие, что я делаю правильный выбор. И я не ошибся, ведь это решение изменило всю мою жизнь: книга, которую я написал в то лето, принесла мне богатство и славу.

По-моему, в Авроре мне больше всего нравилось то, что я быстро оказался на особом положении: в Нью-Йорке я был всего лишь учитель литературы плюс безымянный писатель, а в Авроре — Гарри Квеберт, писатель из Нью-Йорка, который приехал писать свой новый роман. Знаете, Маркус, эта ваша школьная история с Великолепным, когда вы, ради того чтобы блистать, всеми правдами и неправдами уклонялись от сравнения с другими, — ведь это в точности то же самое, что случилось здесь со мной. Я был молод, уверен в себе, элегантен, привлекателен, атлетически сложен, образован, и к тому же обосновался в великолепном поместье, в Гусиной бухте.

Жители города хоть и не знали меня по имени, судили о моих успехах по тому, как я держался и в каком доме я жил. Этого было достаточно: все поголовно вообразили, что я — нью-йоркская звезда, и я вдруг разом стал знаменитостью. В Нью-Йорке меня не ценили как писателя, зато сразу оценили в Авроре. Я отдал в городскую библиотеку несколько экземпляров своей первой книги, которые взял с собой, и, представьте себе, эта жалкая куча бумаги, от которой в Нью-Йорке воротили нос, здесь, в Авроре, всех привела в восторг. Это было в 1975 году, задолго до интернета и всяких высоких технологий, в малюсеньком городке штата Нью-Гэмпшир, искавшем смысла в своем существовании и получившем в моем лице звезду местного масштаба, о которой всегда мечтал.

* * *

В Гусиную бухту я вернулся около одиннадцати вечера. Свернув на гравийную дорожку, которая вела к дому, я вдруг увидел в свете фар человека в маске, пустившегося бежать в лес. Я резко затормозил и с криком выскочил из машины, собираясь погнаться за незваным гостем. И тут мой взгляд упал на яркий свет рядом с домом: там что-то горело. Я подбежал посмотреть, в чем дело: «корвет» Гарри был охвачен пламенем. Огонь уже бушевал, к небу поднимался столб едкого дыма. Я звал на помощь, но звать было некого. Кругом был только лес. Стекла «корвета» лопнули от жара, металл начал плавиться, и языки пламени, разгоревшегося с удвоенной силой, лизнули стены гаража. Я ничего не мог поделать. Усадьба была обречена.

26. Н-О-Л-А (Аврора, Нью-Гэмпшир, суббота, 14 июня 1975 года)

— Писатели, Маркус, потому такие уязвимые, что способны испытывать два вида любовных страданий, то есть вдвое больше, чем все нормальные люди: горести любви и горести книги. Писать книгу — все равно что кого-нибудь любить: это может быть очень мучительно.

Служебная инструкция

Вниманию персонала!

Как вы все могли заметить, Гарри Квеберт уже неделю каждое утро завтракает в нашем заведении. Мистер Квеберт — крупный нью-йоркский писатель, ему следует уделять особое внимание. Все его потребности удовлетворять предельно ненавязчиво. Ни в коем случае не беспокоить.

Столик номер 17 впредь до новых указаний зарезервирован за ним. Он должен быть всегда свободен для него.

Тамара Куинн

Все перевесила бутылка с кленовым сиропом. Едва она ее поставила на поднос, как он покачнулся; пытаясь его подхватить, она сама потеряла равновесие, и поднос вместе с ней с оглушительным грохотом полетел на пол.

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 149
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?