Древний странник - Крис Риддел

Оглядываясь через плечо, Квинт споткнулся, упал и расшиб колено. К счастью, лампа не погасла. Шумы приближались. Свет позади стал ярче. Квинт вскочил и, не обращая внимания на жгучую боль в колене, понёсся дальше.

— Быстрей, — подгонял он себя, протискиваясь сквозь длинный узкий отрезок и хромая дальше. — Быстрей!

Существо позади него задержалось. Квинт слышал сопение, за которым последовало громкое хлюпанье. Он с отвращением передёрнулся. Оно нашло место, где он разодрал колено.

— Ушш-ушш-ушшиии!

Высокий тонкий визг резонировал в туннеле, наполняя Квинта ужасом. Оно не только попробовало его кровь, она ему понравилась!

Квинт сорвал с шеи шарф и, вздрагивая от боли, плотно обмотал его вокруг колена, чтобы остановить кровь. Он должен уничтожить предательский след красных капель, ведущих чудовище.

Выпрямившись, он похромал дальше, так быстро, как только мог. Кровь стучала в висках. Сердце колотилось в груди. Вокруг него послышался, кроме жужжания скалы, шипящий звук ветра. Изменился и воздух, он стал свежее, прохладнее. Это значило, что он снова приближается к поверхности громадной скалы.

— Небо, помоги мне! — взмолился Квинт. — Чтобы я вышел наружу, а не к какому-нибудь тупику.

Через мгновение он увидел это. Сначала его мозг отказался воспринять то, что глаза сообщали ему. Он нагнулся и потрогал клок ткани, свисавший с зазубренного выступа скалы. Это было место, где профессор зацепился одеждой. Он следовал правильным путём. Ещё одно приятное открытие состояло в том, что свет и шум остались позади.

И тут он увидел свет перед собой. Квинт замер. Страшное чудовище обошло его. Он отступил, со страхом вглядываясь в свет перед ним, но шум сзади остановил его. Он обернулся и увидел второй свет, ярче, чем прежде. Их двое!

«Попался!» — ошеломило Квинта. Вперёд? Назад? Хлопанье усилилось. Вперёд!

Нахмурив брови, Квинт вытащил нож, поднял лампу и пошёл вперёд. Он вспомнил уроки его отца, Шакала Ветров, по самообороне. В такой ситуации атака была лучшим, если не единственным выбором. Квинт приблизился к узкому повороту туннеля. Он поколебался, прежде чем идти дальше. Позади снова усилилось сопение. Квинт подался вперёд. Свет, стал ярче. Он глубоко вздохнул, обогнул угол и…

— Благодарение Небу! — пробормотал он.

Свет не был ни алым, ни мигающим. Он был голубовато-розовый — свет нового утра. Чуть ли не всхлипывая от облегчения и восторга, Квинт прохромал несколько последних шагов к сияющему кругу и вышел на выступ скалы. Наконец освободился из ужасной каменной ловушки.

На верхушке клетки сидел белый ворон. Когда Квинт наклонился, чтобы открыть дверь клетки, ворон хрипло каркнул, подпрыгнул и клюнул его. Квинта охватила слепая ярость.

— Думаешь, я боюсь тебя — после того, как меня преследовали кровожадные монстры? — зарычал он.

Он замахнулся кулаком на птицу, которая снова каркнула, сверкая жёлтыми глазами, с громким хлопаньем крыльев снялась и взмыла вверх, пронзительно крича от возмущения. Квинт открыл дверь и собирался войти в клетку, когда услышал шум из туннеля. Он оглянулся и замер:

— Профессор! Что с вами случилось?

Когда Квинт помогал профессору войти в клетку, его взгляд упал на золотой медальон — символ высокой должности, висевший на шее Высочайшего Академика. Яркий солнечный свет играл на его поверхности, подчёркивая выпуклый узор. Задумчивость отразилась на лице Квинта.

— Квинт… — простонал обессиленный профессор.

Ученик оторвался от своих раздумий.

— Извините, профессор, — сказал он. — Держитесь. Мигом будем дома.

— Он что?! — вскрикнула Марис. Квинт беспокойно огляделся. Пара учеников Школы Ветра задержались около Башни Ветров, навострив уши. Квинт взял Марис за руку и отвёл за башню.

— Тише, — прошептал он. — Меньше всего нам сейчас надо привлекать к себе чьё-то внимание.

— Извини, — сказала Марис. Голос её действительно звучал немножко виновато. — Но… не могу поверить.

— Я рассказываю только то, что видел и слышал, — сказал Квинт. — Он держит взаперти какое-то существо.

Марис покачала головой:

— Какое существо? Домашнее животное вроде Пальца? Или сторожевое? Или…

— Оно говорило, — перебил Квинт.

— Говорило? — прошептала Марис. — Повторяло слова? Как попугай или птица дразнилка?

— Оно умоляло. Оно рассуждало.

— То есть разумное существо, — вздохнула Марис. — Какой-нибудь мелкий гоблин или тролль… к тому же злой, судя по ранам отца. Он едва жив остался.

— Я знаю. — Квинт вспомнил, как хромающий и залитый кровью Линиус Паллитакс появился из туннеля. Тогда Квинт не удержался от крика, увидев ухо профессора, болтавшееся как будто на ниточке. Для существа, голос которого звучал так жалобно, бой был явно слишком свирепым. Квинт вспомнил и слова профессора, которым он тогда не придал большого значения. — Твой отец называл его гадким созданием, — сказал он тихо.

— Похоже, он прав, такие раны… — с горячностью сказала Марис. — И всё же. — Она замолчала.

Квинт ждал, когда она заговорит снова. Тишину нарушало только хлопанье парусов высоко над их головами. Хотя воздух был почти неподвижен, высокая башня Школы Ветра улавливала легчайший из ветерков.

— Что — всё же? — спросил Квинт.

Марис подняла глаза:

— Не знаю. Я думала, как бы я вела себя, если бы меня заперли против моей воли.

Квинт понимающе кивнул. Он знал, как тяжело для Марис допустить, что её отец не прав. Он оценил то, что она смогла поставить себя на место пленённого существа.

— Мы должны сами спуститься туда, — сказала она вдруг. — Ты должен меня туда проводить, Квинт. И если вдруг мы обнаружим, что… — Она колебалась. — Если мой отец… — Она замолчала.

В этот момент над ними раздался шорох. Квинт поднял голову и увидел в окне над ними тех же двух учеников, спешно втягивающих головы внутрь башни.

— За нами шпионят, Марис. Пошли отсюда.

Как обычно, сплетни и слухи витали над Ступенями Виадука. Воздух над Ступенями шипел, как сжатый пар, выходящий из баков кислой дымки на крыше Колледжа Облаков. Как и пар, слова были горячими и ядовитыми; иногда непрозрачными, иногда ясными насквозь. По ним можно было понять, что назревают какие-то события. В Открытом Небе неизбежно приближалась Великая Буря. В Санктафраксе — если даже половина слухов была небезосновательной — назревала ещё более свирепая буря.