Эра беззакония - Вячеслав Энсон

— Разве я не с вами? С полковником Перельманом служим в одном отделе… — сделал глупое лицо Калмычков.

— Я говорил, он не поймет! — встрял в разговор Петрушевский.

— А я думаю, Николай Иванович все понимает, — обратил к нему жирное лицо «замполит». — Идет вечная борьба старого и нового, прогрессивного. Надо выбрать: с кем ты? И что с этого имеешь… Диалектика, одним словом.

— Очень прошу извинить, — Калмычков отодвинул от себя тарелку с только что принесенной отбивной, — у меня много работы. Рад был познакомиться с уважаемыми господами, но сути предложения не понимаю. Я и сейчас работаю в меру сил.

— Точно не понял! — опять Петрушевский. — Скажите ему нормальными словами! Человек далек от политики! Не ангажирован. Он выгоды не понимает.

— Николай Иванович! — Перельман взглядом испросил разрешение встрять и начал «разжевывать» Калмычкову предложение. — Вы должны информировать нас о ходе расследования. О действиях других лиц в ходе расследования. Генерала Арапова, например. И в последующих делах. Взамен, мы гарантируем продвижение по службе и другие блага. Кушайте котлетку, кушайте.

— Я и так продвигаюсь по службе… — сказал Калмычков.

— Это можно исправить! — ухмыльнулся «замполит» во всю свою малороссийскую рожу.

— И кто такие вы? — продолжил «валять Ваньку» Калмычков. — И кто я?

— Мы — это власть! — Петрушевский не понимал, почему должен тратить драгоценное время на какого-то мелкого мента, но старшие приказали. — А вы, в одиночку, тьфу! Говно на дороге.

— Отставить! Не верно… — одернул его ГБшник. — В том и дело, что вы, Николай Иванович, как раз не «говно на дороге», как неудачно выразился уважаемый депутат. Вы ценный сотрудник. А можете стать бесценным, если будете работать на нас. Честно и добросовестно, как подобает офицеру МВД.

— Понятно… — Калмычков поднялся из-за стола. — Я могу обдумать ваше предложение?

— Конечно, конечно! — засуетились вербовщики. — Мы еще будем встречаться…

И Перельман отвез его в Главк.

В чудеса Калмычков не верил. Но когда через два часа, словно прорвало плотину, и из Москвы хлынула информация, он увидел эффективность централизованной власти. Могуч владеющий правом на информацию! Могуч.

Сведения имели отрывочный характер. Просто копии протоколов. Но и это давало возможность искать заветную нить. Особенно к вечеру, когда стали лениво откликаться областные УВД. «Правильный ход, — одобрил он действия тех, кто стоит за вербовщиками. — Продемонстрировали возможности и дело продвинули к взаимной выгоде».

К восьми часам вечера он попросился на доклад к генералу Арапову. При том, что докладывать почти нечего, а рассказывать ли о сегодняшней вербовке, он еще не решил.

Перечислив, что сделано, что намечено на завтра, подвел черту под результатом первых суток работы: «Личность пострадавшего не установлена. Свидетели убиты. Труп самоубийцы, направленный в морг 2-й городской больницы, исчез. Проводятся розыскные мероприятия…».

3 ноября, четверг

Лет тридцать назад мир играл в «кубик Рубика». Крутить его можно вечно. Вечно безрезультатно. Собрать шесть граней одного цвета способен только человек, знающий алгоритм. Или гений. Расследование напомнило Калмычкову ненавистный кубик.

Сотни действий совершила его «бригада». Выполнили все, что предписывают руководства и наставления. Использовали богатый арсенал ОРМ. Прибавили опыт и личные наработки. И так, и сяк изгалялись! Пытались наткнуться на скрытый алгоритм преступления, запустившего конвейер серии самоубийств. Уж не сидели на месте! Крутились как белки в колесе. А результата нет!

Калмычков упирался, отрабатывая направление за направлением. И «народ» включился. Не только ногами работали, головы у ребят оказались на месте. Творчески подошли к розыску. И очень добросовестно… Все тот же ноль!

Бегом, бегом! Сроки поджимают! Мелким ситом просеяли скудные факты. Со свидетелями работали перекрестно: и следователь, и опера, и Калмычков лично. Следователь прокуратуры включился. По зернышку собирали фактуру. А на приличную версию не наскребли. Остановились, исчерпав возможности. В Питере зацепок не осталось.

Так и вынырнул из суеты Калмычков в ночном поезде «Санкт-Петербург — Москва».

«Пустые хлопоты» пронесшихся дней, и он, измотанный гонкой, остановились в купе «СВ», на целых семь часов уравняв свои скорости. Если отключить телефон.

Закрыл на защелку дверь купе. «Пусть ломятся — не пущу!» Бросил портфель на диван, плюхнулся рядом. Тупо сидел, не снимая куртки, пока за окном не поплыли, ускоряясь, столбы и привокзальные постройки. От попутчиков Бог миловал.

Достал из кармана пачку сигарет и закурил прямо в купе. Не предполагал в себе подобного хамства.

Он делал затяжку за затяжкой, но прокуренный донельзя организм уже не реагировал на никотин. Пустым барабаном гудела голова, и никакого прояснения мыслей сигарета не принесла. Затушил «хабарик» о подошву.

«Выпить бы…» — шевельнулось желание, когда проводница, облаяв его за курение, принесла полагающийся в «СВ» ужин. «В голову не пришло заскочить за «пузырем». И не успел бы». Вздохнув с сожалением, он раскрыл свой походный портфель. «Чего Валентина собрала?»

Одно отделение заняла аккуратно сложенная смена белья, форменная рубашка и тапочки в пакете. Другое — жареная курица в фольге, хлеб и помидоры. А на самом дне!.. «Глазам не верю!..» Пол-литра водочки!

«Радость ты моя! Умница. Все можешь, если захочешь». На душе потеплело. «Всегда бы так». Выпил, вкусно закусил и на перекур вышел в тамбур. После водочки сигарета совсем по-другому работает!

За окном проносились голые тосненские леса, мелькали станции, встречные электрички. Стук колес да старческий скрип вагона — вот и все, что осталось вокруг. На целую ночь. Суета отступила, вместе с канувшим в осеннюю темноту Питером.

Вернулся в купе другим человеком. Мысли перестали расползаться. Забрезжила надежда окинуть со стороны нагроможденную в ходе расследования информацию. Если повезет, упорядочить ее. Разложить по полочкам. В Питере на это не хватало времени.

Выложил на столик блокнот, ручку и приготовился к составлению схемы. Дело не хитрое, а как помогает! Рисуешь кружочки и квадратики. В кружочки заносишь людей: жертвы, подозреваемые, свидетели. Только те, о ком есть достоверная информация. Квадратики заполняешь событиями. Видел, слышал, убил, говорил по телефону. Соединяешь их стрелочками. Это связи, от них много зависит. Пропустишь, недоглядишь — потеряешь логику преступления. Хорошо, если случай типичный, можно домыслить упущеное. А если уникальный? Когда все неизвестно: мотив, исполнитель, заказчик?

Тогда начинается самое интересное. Берешь ручку другого цвета и дорисовываешь кружочки и квадратики там, где их нет, но могли бы вполне оказаться. Это версии. И снова стрелочки.