Грешные удовольствия - Джессика Трапп

Она фыркнула. Довольны? Оба? Что такого может предложить ей ее враг?

— Вы красивый мужчина, и я полагаю, что у вас есть опыт в этих делах. Но если вы собирались обращаться со мной грубо и жестоко, у нас вообще не было бы этого разговора. Но о каком удовольствии может идти речь?

Он провел кончиком пальца вверх-вниз по ее руке. Мозоли на его пальцах намекали на то, каким завораживающим может быть их прикосновение к другим частям тела.

Жар сосредоточился в самом центре ее женского естества. Проклятое тело!

— Доверься мне, — прошептал он.

Довериться ему? Какая нелепость! Хорошо бы запустить в него тухлым яйцом за ту снисходительность, с которой он с ней разговаривает.

Прошло несколько минут, и она вдруг поняла, что он совершенно серьезен. Высокомерный болван!

Она чувствовала то же самое, как в тот момент, когда ее голова лежала на деревянной колоде и она молила Бога о том, чтобы все поскорее кончилось.

Бренна стиснула зубы. Ее единственным удовольствием была живопись. А он отобрал и ее.

— Вы можете заставить меня подчиняться вам, но вы не можете заставить меня получать удовольствие. — Эти слова придали ей силы. Должна же она оставить что-то для себя. — Не говорите об удовольствии, если мы оба знаем, что вам нужна лишь моя покорность. Я устала ждать. Мы заключили сделку или нет? — вернула она ему его собственные слова.

Вместо ответа Джеймс повернул ее и, прижав спиной к своей груди, схватил ее за талию и приподнял на цыпочки.

Она немного покачнулась, потеряв равновесие — ведь он держал ее только силой своих рук.

— Ч-то вы делаете? — спросила она и тут же прокляла себя за неуверенность. Но сейчас ей было не до показной храбрости, потому что она чувствовала себя сбитой с толку.

Он наклонился и коснулся губами ее уха.

— Если мы придем к обоюдному согласию, я ничего плохого тебе не сделаю. В этом ты можешь на меня положиться.

Девушка вздрогнула, ощутив его дыхание на своей щеке. Несмотря на то, что между ними происходило на самом деле, было что-то пьянящее в том, что ее прижимает к себе такой привлекательный воин.

— Вы разрешите, чтобы за нами осталась наша земля? — спросила Бренна, стараясь перевести разговор в более безопасное русло. Надо притвориться, что он ее не завораживает, что его голос не обволакивает ее, словно теплый летний ветерок. Она ненавидела себя за то, что позволила себе на минуту потерять рассудок.

Свободной рукой он провел вверх по позвоночнику и остановился между лопатками. Она задрожала, будто сломанная грозой тонкая веточка.

— А если я разрешу, ты будешь выполнять все, о чем я тебя попрошу?

— Буду, — сказала она, ужаснувшись, что это, по-видимому, было ее последнее слово, но еще больше ее взволновало то, что по телу прокатилась волна вожделения.

— Наклонись вперед, — приказал он, нажав рукой на спину.

— Что вы делаете?

— Проверяю, насколько ты искренна. Ложись мне на руку.

Она послушалась и оказалась лежащей на его руке головой вниз, словно тряпичная кукла. Какая неудобная и унизительная поза! Ни в одной из своих картин она и представить себе не могла подобной сцены.

Она смотрела в пол, и рисунок досок от легкого головокружения слегка расплывался у нее перед глазами.

Он задрал ей юбку выше бедер. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой уязвимой и беспомощной. Что ей делать? Сопротивляться? Лежать тихо? Он обещал, что не причинит ей зла. В конце концов, он просто ее держит.

Его рука опять скользнула по позвоночнику, но на это раз вниз, сделала несколько круговых движений по талии, погладила ягодицы и опустилась вниз по ноге. Мышцы у нее между ног напряглись и начали покалывать, будто ее тело вовсе не смущало, что оно находится в таком неловком и непристойном положении.

Щеки Бренны запылали, когда она поняла, что он смотрит на ее ягодицы. Она могла лишь вообразить, что он при этом думает.

Бренна зажмурилась и стала ждать, понимая, что он испытывает ее силу воли.

Она непременно победит. Она молча поклялась себе, что подобно сильной королеве воинов стиснет зубы и вынесет все, что он задумал с ней сделать.

Джеймс раздвинул ягодицы и медленно, словно дразня, провел пальцем по ложбинке между ними.

Голова закружилась еще больше. Между ног стало жарко и влажно. Окружающий мир плыл перед глазами. Она уже ничего не ощущала, кроме его пальцев, приближавшихся, но не прикасавшихся к самому чувствительному месту.

Какое это страшное ощущение — вожделение. Если он догадается, что она испытывает хотя бы малейшее желание, он просто раздавит ее. Бренна решила, что не покажет ему, как она на него реагирует.

Он сделал еще одно движение пальцем, и она вздрогнула. Ее потрясло, что у нее нет никакой возможности противостоять его ласкам, но была готова оставаться в такой позе вечно.

Однако эта мысль отрезвила ее. Она полагала, что ему было необходимо ее послушание, пусть даже вынужденное. Но сейчас поняла, что он хочет сломить ее волю и стать хозяином, как если бы она была его любимым домашним животным.

Унизительно! Отвратительно!

Она открыла было рот, чтобы заявить, что их сделка расторгнута.

— Я согласен на твои условия, — сказал он. — Земля останется в вашей собственности до ноябрьского турнира в Мартынов день, где твоему брату будет дана возможность возместить мне ущерб. Твой отец не будет отправлен в Лондон, а останется с моим братом, а у твоих сестер будет возможность выбрать себе мужа по желанию.

Она ничего на это не ответила, но решила, что, если ей удастся связаться с братом, они смогут исправить положение. Потом она найдет способ сбежать. Она не может оставаться здесь и позволить этому человеку одержать над ней верх.

Ей придется быть очень осмотрительной. Она разрешит ему доступ только к своему телу, но сохранит свою Душу.

Глядя на ее гладкие округлые ягодицы, Джеймс с трудом подавил в себе искушение спустить штаны и погрузиться в нее, понимая, что она не готова. Ее поза, которая делала ее доступной любому его желанию, лишила его самообладания. Он хотел овладеть ею прямо сейчас, не теряя времени на то, чтобы снять с нее кандалы или хотя бы уменьшить ее унижение от того, что он насилует ее прямо в цепях.

Он подержал ее еще несколько секунд в этом положении. Ее тихие стоны возбуждали в нем самые низменные инстинкты.

Эта женщина лишила его рассудка. Неужели он оказался настолько глуп, что согласился позволить ее семье сохранить за собой землю?

Желание владеть ею, заниматься с ней любовью вскружило ему голову. «Она твоя. Бери ее. Она жена, которую можно не спрашивать, а не любовница, которую надо соблазнять. Она уже дала свое согласие».