Другое Существо - Андрей Арсланович Мансуров

вот такого как вы существа, не обходилось в несколько сотен тысяч — до полумиллиона! — долларов, перепланировка с модернизацией готового тела — десятки тысяч, а банальный ремонт не стоил бы всего пары сотен долларов, никакого сомнения в том, что вам не удалось бы прожить дольше одной-единственной схватки, у меня лично нет! Ведь за три-четыре дня, пока новосозданный мутант приходит в себя, и «пропитывается», так сказать, теми навыками, что имелись у носителя-донора, никаких «меморабельных» моментов в его сознании не возникает. Не успевает, так сказать, всплыть из тех тайников подкорки, которые неизвестно каким образом тоже копируются при снятии мнемоматрицы.

— Чёрт. Думаю, вы правы, доктор. Я, как наиболее долго проживший, могу в полной мере оценить те фрагменты биографии моего «донора», что не относятся к его чисто боевым навыкам. Мало того: я даже вижу во сне многие из тех событий, что когда-то происходили с ним. А скажите… Мы можем посмотреть, кем были наши доноры?

— Думаю, да. В сейфе начальника СВБ должно храниться подробное досье на всех сотрудников Станции. И, разумеется, там должна быть и информация по уже использованным матрицам памяти доноров. И даже тех, до кого очередь ещё не дошла.

Пробуждение доктора Сэвиджа происходило необычно.

То есть, он смутно осознавал, что сейчас находится вовсе не в своей постели, и впереди — не обычное утро и рабочий день. Но кошмар, который он старался забыть, всё-таки кое-что оставил в памяти… Поэтому когда открыл глаза, и оказалось, что вокруг — жидкость, а руки-ноги запеленуты в бандажи для ускоренного сращивания костей, это не явилось совсем уж сюрпризом: некие ужасные воспоминания ореолом смутных обрывков присутствовали в голове, недвусмысленно говоря о том, что кошмар — не совсем кошмар.

А реальность.

Однако сейчас болеть ничего не болело, и он понял, что находится в баке автодоктора достаточно долго: похоже, ему вводили обезбаливающее всё то время, пока аккуратные бесчувственные манипуляторы состыковывали раздробленные кости назад, в их привычную конфигурацию, а плавунцы и гелевая полибелковая паста затягивали и зашивали раны, что образовались, когда осколки ломаемых костей прорывали его плоть.

Но предаваться ощущениям и воспоминаниям особо долго не пришлось: оглядевшись повнимательней, он заметил, что снаружи кое-кто терпеливо ожидает его пробуждения, удобно расположившись на принесённом в зал с реанимационным оборудованием обычном стуле.

Сэвидж невольно почувствовал холодок, пробежавший вдоль позвоночника: перед ним сидел человек-волк. А ведь только… (Проклятье! Когда же это было? Сколько времени он уже в баке? Ладно: как бы там ни было — не больше пары суток!) около недели назад он видел последний бой этого бойца. Волку тогда отрубили до локтя одну из рук, но произошло это уже в то мгновение, когда его когти вспороли брюшину гладиатора, выпустив наружу петли сизо-жёлтых кишок, которые волк, воя от боли и злости, когтями ног раскидал по всей арене, добив врага ударом когтей уцелевшей руки в горло!

Для человека-волка это оказалась четвёртая схватка, и его «ремонт» в баке (Возможно даже — в этом самом!) занял всего шесть часов. После чего рука прижилась, приобрела прежнюю прочность, и вообще — стала как новенькая. Стало быть, и его собственные травмы скоро залечатся, и можно будет снова самостоятельно ходить… Пока до него снова не дойдёт очередь — разозлённого майора Сэвидж хотел бы увидать в последнюю очередь. Но вот вопрос — а жив ли вообще майор?!

И кто же это его сюда поместил, если его пробуждения ожидает мутант?!

Неужели майор… Сморозил …рню, и позволил поубивать и свой, третий, отряд?!

Хм-м… А похоже.

Иначе за ним и его пробуждением приглядывал бы человек. Может, и не боец-особист, а какой-нибудь доктор из штата учёных. Но ведь можно же просто… Спросить!

Сэвидж, преодолевая сопротивление бандажей на руках, подвсплыл так, чтобы лицо оказалось на поверхности. Заметивший его поползновения мутант поспешил подняться со стула, и подойти поближе. Доктор сумел зацепиться за край бака левой, слабее повреждённой рукой, а правой вынул загубник кислородного прибора:

— Здравствуйте. Что здесь произошло? Почему я — в баке? Кто… вы?

Мутант, вставший на стул, который он подтащил к прозрачной ёмкости, чтоб голова оказалась на уровне головы Сэвиджа, и тоже взявшийся руками за края бака, усмехнулся. Не сердито оскалился, а вот именно — усмехнулся. Но вот отвечать на вопросы начал в обратном порядке:

— Я — человек-волк. В баке вы потому, что наш предводитель, ромэн, посчитал, что раз вас мучили и собирались убить наши враги, вас обязательно нужно спасти. Потому что «враг моего врага — мой друг». — Сэвидж не мог не отметить разумности и циничной рациональности такого подхода, — А произошло здесь восстание. Мы смогли освободить почти всех бойцов, узников Лабиринта, и захватили оружие. Затем многие из нас, конечно, погибли, зато наши охранники и тюремщики — солдаты! — погибли все. И сейчас их тела отправились в конвертер.

— А что с… э-э… учёными?

— Их мы тоже убили. Всех. Вернее — почти всех. В живых мы оставили только вас и доктора Лессера.

— Почему? — Сэвидж мог и не спрашивать — сам догадался.

— Потому что только вы с ним находились в людском аналоге нашего Лабиринта — сидели в камерах с решётками и замками. Доктор Лессер чуть не погиб от переохлаждения, потому что его, вероятно, пытали не столь грубыми и древними методами, как вас. Ему досталось, конечно, поменьше, поэтому он и поправился раньше. И сейчас работает.

— Да-а? И что же он делает?

— Под его руководством мы готовим к старту спасательный корабль.

— И что же будет, когда его подготовят?

Человек-волк недоумённо взглянул в глаза доктору:

— Как — что? Мы все попробуем спастись бегством! Потому что не думаете же вы, доктор, что те солдаты, которые прилетят сюда на СОС майора, будут к нам или вам с доктором Лессером более… Снисходительны?

Сэвидж поморгал. Почувствовал, как челюсть открывается, но слова не идут.

Чёрт его задери!..

Человек-волк, или его предводитель прав на все сто!

Ничего хорошего ни мутантам, ни им с коллегой Лессером от «спасателей» ожидать не приходится, особенно если майор в отправленном рапорте упомянул о своих подозрениях в их адрес.

В самом лучшем случае — рудники в недрах спутников Урана! Пожизненно.

Вылезти из бака Сэвидж смог только почти через сутки — его оранжевый огонёк никак не желал сменяться зелёным. С другой стороны и хорошо, что полежал подольше: так надёжней. Не хотелось бы, чтоб сломанная в двух местах правая нога хрустнула под ним в самый неподходящий момент!

Ладно: терпимо. Осталось