Русич. Молния Баязида - Андрей Посняков

Впрочем, осторожность никогда не помешает. Встав, Раничев быстро зашагал вслед за чеканщиком. Если что, всегда можно соврать – что в уборную. Видно было, как Исфаган осмотрелся – Иван спрятался за карагач – и свернул к воротам. Выждав, Раничев хотел было рвануть следом, однако поостерегся, увидев, как от ворот вдруг неслышно оторвались три черные тени. Однако, дела… Иван присвистнул… вернее, попытался присвистнуть – в пыльном мешке, который ему внезапно накинули на голову, сделать это…

Всегда красавица узнает,

И даже в темноте ночной,

Старик ли дряхлый подступает

Или любовник молодой.

С.Н.Марин

Хвосты

…было весьма затруднительно. Рот, глаза и уши быстро набились пылью, Раничев закашлялся, чувствуя, как кто-то ловко выкручивает ему руки. Извернулся, выхватил из-за пояса ТТ и – последним патроном – в воздух!

Выстрел взорвал тишину, разнесся по окрестностям гулким эхом. Хватка резко ослабла, а потом и вовсе исчезла. Вокруг загалдели возмущенно, кто-то вполголоса заругался. Иван стащил с головы мешок – проснувшиеся беженцы сбились в кучу, подозрительно оглядывая двор.

– Что случилось? – недоуменно моргая, спросил у Раничева Саид.

Иван лишь пожал плечами. Самому бы знать…

Тут вдруг, неожиданно для него, во дворе нарисовался Исфаган. Бледный, как привидение, чеканщик смешался с толпой и пробрался на свое место, ничего не объясняя ни Раничеву, ни Саиду.

Из караван-сарая вышел хозяин, Керим ас-Сабайи и, поглаживая бороду, принялся успокаивать народ – дескать, что случилось-то? Ну, бывает, привиделось кому что-то.

– Вроде как упало что-то! – доказывал ему пожилой горшечник из беженцев. – Да с таким страшным треском, я думал – разорвалось небо! Люди, вы тоже слышали?

– Слышали. Словно б из пушки бабахнули!

Керим рассмеялся:

– Да нет у меня здесь пушек. Спите спокойно, правоверные, до утра еще далеко.

Люди понемногу успокаивались. И в самом деле, вроде бы ничего такого и не произошло. А звук, словно пушечный выстрел? Так, показалось… или рядом уронили что-нибудь. Может, и стропило хрустнуло – ну, так о том пускай те, кто в доме ночуют, беспокоятся.

Возбужденные поднявшимся шумом на заднем дворе закричали ишаки и верблюды, впрочем, и они скоро затихли. В караван-сарае Керима ас-Сабайи вновь воцарилась тишина. У самого плеча Раничева сладко засопел Саид.

– Не спи, Ибан, – повернувшись, вдруг прошептал чеканщик. – Меня едва не прибили сейчас… Там, за воротами, вооруженные люди – всадники на вороных конях.

– Всадники? – переспросил Иван, в общем-то, не особо и удивляясь. Хватало тут всяких. – Гулямы Хромца? Разбойники с большой дороги?

– Кто знает? – усмехнулся багдадец. – Думаю, они не зря приехали к караван-сараю. Погоди, вот все успокоится – тогда глянем.

Раничев хотел было спросить – откуда узнал про всадников сам Исфаган, и где, в таком случае, его люди? – но счел за лучшее промолчать. Не время было пока выяснять правду – похоже, сам чеканщик был сейчас удивлен ничуть не менее, чем Иван. Рассчитывал на одно, а выходило совсем по-другому.

– Их около десятка, может – чуть больше, – оглянувшись, зашептал чеканщик. – Я случайно заметил их, когда… В общем, заметил. И в тот же момент меня схватили! И, если бы не поднявшаяся тревога – вряд ли бы мне удалось вырваться.

Раничев насторожился:

– А ты видел, где скрылись схватившие тебя люди?

– Нет, не заметил… Не до того было.

– И хозяин караван-сарая как-то уж очень быстро проснулся, – задумчиво промолвил Иван. – Да и не похоже, чтоб вообще спал – борода расчесана – волосок к волоску.

– Ты тоже заметил?! – азартно переспросил Исфаган. – А я-то думал, мне показалось. Значит, Керим… вот оно в чем дело… Слыхал я про такие штуки.

– Про что, про что ты слыхал?

– Оглянись, – посоветовал чеканщик вместо ответа. – Во дворе – одни беженцы, около двух десятков. Ювелир с дочками и супругой, горшечники, ткач с семьей, погонщики ослов. Все не воины – мастеровые. Войти ночью, связать одного за другим, сонных… Знаешь, сколько стоит на рынке хороший горшечник? Это я уже не говорю о ювелире.

– Ты хочешь сказать, этот одноглазый шайтан хозяин задумал продать нас неведомым всадникам?

Исфаган приглушенно расхохотался:

– А почему бы и нет? Кто мы для него – не караванщики, бродяги без роду и племени.

– Но…

– Ты хочешь сказать, в Мосуле у многих могут найтись родственники или просто хорошие знакомые?

Иван кивнул.

– Так зачем им продавать нас в Мосуле? Ведь за войском Хромца тащится целый хвост перекупщиков и торговцев рабами. Верное дело! Если б не поднявшийся переполох – мы бы уже завтра сидели в клетках Хромца.

«Не самое плохое дело», – цинично подумал вдруг Раничев, но, конечно же, вслух ничего такого не сказал, лишь высказал предположение, что серьезные люди вряд ли будут рассчитывать на случайные факторы, вроде работорговцев, едущих вслед за Тимуром.

– Ты забываешь, есть еще и другие города. К примеру, Халеб, да та же Басра! Приволокли, кинули на корабль – и вот мы уже в стране зинджей.

– Да, – Раничев сглотнул слюну. – Нечего сказать, веселенькая перспектива.

Еще один вопрос вертелся у него на языке – все про тех же сообщников Исфагана: ведь ночью, у источника, чеканщик договаривался открыть им ворота ближайшего караван-сарая. И что, интересно, они стали бы тут делать? Пограбили бы купцов? Или – угнали б в плен беженцев, точно так же, как, по-видимому, замыслили и их неведомые конкуренты?

– Как думаешь, они не повторят свой наскок? – шепотом осведомился Иван.

– Вряд ли, – чеканщик пожал плечами. – Незачем им так уж рисковать – после всего того, что Хромец сделал с Багдадом, для них поживы хватит – будут и еще беженцы.

– Говорят, Тамер-ленг повелел выстроить башни из голов убитых, – осторожно заметил Иван. – А если не хватит убитых? Что будет с пленными?

Исфаган кашлянул:

– Ты тоже веришь в эти басни?

– А ты – нет? – удивился Иван, который, вообще-то, за все время знакомства с Тимуром тоже что-то не наблюдал никаких таких башен, сложенных из мертвых голов.

– Нет, не верю, – чеканщик ухмыльнулся. – Тамер-ленг – умный и коварный враг, зачем ему ни с того ни с сего гробить пленных? Ведь это товар, и весьма выгодный. Что же касается башен – думаю, эти слухи специально распускаются его людьми – что б все остальные боялись. Ну, конечно, одну-две, может быть, и сложили…

Раничев улыбнулся про себя. И в самом деле, вполне вероятная мысль. А уж летописцы-то как все расписали, не говоря уже о позднейших горе-историках – ну как же, Тимур ведь не просто завоеватель – исчадие ада! Интересно, видел ли хоть кто-нибудь из хроникеров эти самые пресловутые башни? Или все с чужих слов записали?