От ГУЛАГа до Кремля. Как работала охрана НКВД-КГБ - Николай Захаров

Экскурсия по залам этого дворца была по существу посвящена бывшей легендарной хозяйке, королеве Марии Стюарт. Нам показали ее комнаты и даже спальню с потайными ходами, обагренными в свое время кровью этой любвеобильной женщины. В большом зале под стеклом хранится ее голова-маска, снятая после казни. Можно сказать, что она была красивой женщиной.

При выходе из дворца, когда мы перешли подъемный мост, для нашей делегации на открытой площадке был устроен концерт, состоящий из чисто шотландских жанров, а в заключение перед нами несколько раз продефилировала большая группа музыкантов, одетых в шотландские юбочки. Играли они на своих национальных инструментах-волынках. Это было красивое зрелище. Все музыканты мужчины. Омрачило это зрелище только то, что перед нашим отъездом появилась группа молодчиков из числа эмигрантов из Венгрии и наших послевоенных предателей Родины, выставивших антисоветские плакаты. После данного властями обеда мы покинули Шотландию.

Последним нашим объектом в Англии был город Бирмингем, где делегация посетила автомобильный завод. На этом заводе работает, как я установил, группа бывших советских людей, продавших Родину и влачивших там жалкое существование. Это в основном бывшие каратели, бежавшие после войны от справедливого суда советского народа. Когда мы проходили мимо, один из этого сброда выкрикнул «варвары», полицейские вмиг схватили его и куда-то уволокли. Сомкнувшись с венгерской и прибалтийской эмиграцией, они устроили пикет с плакатами антисоветского содержания на площади, против ратуши Бирмингема. Жест в их сторону главы нашей делегации – палец к виску. Бирмингем – город с двухмиллионным населением. Один из крупнейших промышленных центров страны, где сосредоточено производство автомобилей, тракторов, самолетов, а также предприятий военной, химической промышленности и цветной металлургии.

На другой день после приема мне было поручено отправить всех лишних людей на прибывших Ту-104. Основной состав делегации отправлялся обратно на крейсере. Самолетов было два, поэтому я постарался всех людей, вплоть до прессы, разместить в самолеты и объявил им об этом, в их числе была и дочь А. Н. Туполева. Туполев запротестовал, что я не включил его дочь в состав сопровождающих лиц, едущих на крейсере «Орджоникидзе», и сказал мне, что будет жаловаться Хрущеву, что он и сделал. Я возразил: кроме одной горничной Хрущева ни одной женщины на крейсере не будет. Не положено это у моряков. Туполев на меня был сердит. Боялся, что ли, посадить дочь на самолет собственной конструкции Ту-104.

В 1959 году меня пригласил в кабинет А. И. Микоян. «В Токио, – сказал Анастас Иванович, – открывается международная выставка, куда я должен поехать на открытие советского павильона и пробыть там несколько дней. Отношения с Японией у нас не оформлены мирным договором из-за некоторых наших островов, прилегающих к северной части Японии, на которые они, как известно, претендуют. И, кроме того, японцы еще помнят позорную для них капитуляцию, поэтому обстановка там для нас не безопасная. Видимо, учитывая это, Хрущев порекомендовал мне направить вас заблаговременно в Токио, у вас имеется большой опыт по организации охраны при поездках за рубеж. Вам по приезде в Токио необходимо обсудить с местными органами полиции меры по обеспечению моей безопасности».

– Я вас понял, Анастас Иванович. Надеюсь, что будут приняты надлежащие меры. Один только вопрос: кто там у нас посол?

– Посол Федоренко – грамотный человек, он китаевед и Восток знает хорошо. Ему будет дано сообщение о вашем приезде.

Через три дня мы с сотрудником «девятки» Соломатиным вылетели в Токио. Полет наш проходил через Дели и Гонконг. О Гонконге я был много наслышан, поэтому хотелось рассмотреть вблизи то, о чем у нас можно было узнать разве что из легенд. Из зала были видны высокие, упирающиеся в небо дома и узкие, как щели, улицы. Но мы томительно просидели в транзитном зале несколько часов и наши попытки выйти в город не увенчались успехом. Нас так и не выпустили из здания аэропорта.

В Токио уже на другой день была достигнута договоренность о встрече с руководителем МВД Японии. На встречу, кроме министра, были приглашены и руководящие сотрудники внутренних дел Японии.

С нашей стороны присутствовали: я, Соломатин и старший советник посольства Животовский.

Министр кратко, но очень детально изложил комплекс подготовленных японской стороной мер по обеспечению безопасности Микояна. Я поблагодарил министра за подготовку этих мер и попросил только, чтобы не публиковали в печати о предполагаемых поездках Микояна и поменьше было шумихи при поездках.

Японцы держались с нами подчеркнуто официально, хотя я старался быть общительным и даже шутил, но представители Страны восходящего солнца оставались неприступными. Закончив переговоры, я пригласил министра и всех присутствующих на другой день на завтрак в посольство. Приглашение было принято.

Наш посол Федоренко, который вообще произвел на меня хорошее впечатление, и в этот раз лицом в грязь не ударил. Он устроил прекрасный стол из русских продуктов, которые японцы с аппетитом поглощали.

Если японцы во время переговоров держали себя суховато, то после нескольких рюмок «Столичной» повеселели и разговорились. Обедом гости остались довольны и, поблагодарив посла и меня, пригласили сделать ответный визит на другой день. Приглашение с благодарностью было принято. Уходя, министр переспросил, как приготовить завтрак: по-английски или по-японски. Я сказал, что, находясь в их стране, желал бы завтракать только по-японски. Откланявшись, они уехали.

На другой день, как было условлено, в 14 часов мы подъехали к двухэтажному древнему зданию с готической крышей, от которого прямо веяло загадочной японской стариной. Стены и углы этого дома были увиты какими-то вьющимися растениями с листвой наподобие плюща.

Мы не стали изменять русским традициям («Три богатыря», «Три медведя» и т. п.) и на завтрак отправились втроем: Животовский, Соломатин и я.

Прямо у крыльца нас встречали министр с сотрудниками. Пройдя на крыльцо, мы неожиданно увидели гейшу, которая сидела, сложив ноги по-турецки, и низко склонив головку, попросила нас снять обувь. Несколько непривычно, босиком на официальном приеме, мы прошли за министром на второй этаж и вошли в небольшой прямоугольный зал.

Зал был пустой. Никакой мебели. Пол был настолько зеркальным, что я в шелковых носках боялся упасть. Я чувствовал себя, как на льду, ноги разъезжались по сторонам. Неожиданно вбежали несколько гейш, одетых в кимоно, и разбросали принесенные ими подушки по периметру зала. Министр пригласил сесть и первый занял центральное место на подушке, приглашая меня расположиться рядом. Я с удовольствием занял предложенное место и протянул свои длинные, при двух метрах роста, ноги. Японцы сели по-турецки, но я так не мог и все время ерзал. Министр заметил и что-то сказал гейше, которая принесла мне вторую подушку. Я устроился на двух подушках, как на троне, стало терпимее. У каждого гостя был установлен крошечный столик, возле которого прислуживала гейша.

Первое блюдо – отварная форель. Собственно, ничего удивительного. Но далее начались сюрпризы. С удивлением я увидел, как гейша министра очистила от косточек мякоть и двумя пальчиками положила ему в рот. Моя гейша также хотела, очистив форель, положить мне в рот рыбу, но я нежно отвел ее ручку и сказал, что буду кушать сам. Она поняла.