Злой город - Дмитрий Силлов

– Мое имя Рашид, – сказал человек. – Страна, в которой я родился, зовется Персией. Я искусен в лечении болезней. И вижу, что жители твоего города собрались драться до последнего. А значит, здесь будет много раненых. Мой долг врачевателя облегчить их страдания, ибо так завешал великий целитель Гиппократ. К тому же я пишу летопись этого времени и хочу, чтобы потомки увидели все, что здесь произойдет, моими глазами. Дозволь и мне остаться, воевода.

Воевода думал недолго.

– Добро, – сказал он. – В ратном деле лишняя пара рук завсегда подспорье. Вот только мечи для вас у меня вряд ли найдутся. Мало мечей. Кто безоружный, пусть поговорит с кузнецами, может, они чем помогут.

– Благодарю, воевода, но мне не нужны твои кузнецы, – произнес горбоносый купец, кладя руку на рукоять отделанного серебром длинного кинжала, висящего у него на поясе. – В своем обозе я привез не только вино.

– Мне тоже не нужен кузнец, – сказал Кудо, осторожно, словно поглаживая опасного зверя, проведя рукой по древку своего копья-секиры. – Дозволь мне, как и прежде, охранять купца Игната.

Воевода кивнул.

– Мое оружие – это мое искусство, – произнес персидский лекарь. – Бесценные настои возвращают к жизни безнадежно раненых, что иногда ценнее искусства отнимать жизни.

– Идите, люди добрые, – сказал воевода, трогая коня. – Бог в помощь всем нам.

Гости начали расходиться. Лишь узкоглазый торговец из далекой страны, который все это время молчал, вдруг подошел к скакуну Федора Савельевича и придержал его за узду. Воевода от такой наглости аж растерялся немного. Но растерянность быстро сменилась гневом. Крепкое слово уже было готово сорваться с его губ, но гость опередил.

– Орда захватит город раньше, чем солнце успеет единожды пройти свой путь от горизонта до горизонта, – спокойным голосом произнес он.

– Ч… что ты сказал? – опешил Федор Васильевич.

– Ты слышал меня. Выслушай и дальше, – произнес гость. На этот раз в его голосе прозвучала едва различимая нотка печали.

– Говори, – приказал воевода.

– Стены города Цайчжоу были сложены из камня. Мощные самострелы и тяжелые камнеметы были установлены на стенах, высота которых была более тридцати чи[79]. Пять самых высоких воинов, встав друг другу на плечи, не смогли бы дотянуться до вершины стены. Наш император был искусным воином, но и не менее искусным хвастуном. Он заявил, что даже если все воины Поднебесной соберутся под стенами Цайчжоу для того, чтобы взять город, единственное, что они смогут сделать, – это заполнить крепостной ров своими костями.

Гость замолчал, уставясь в землю перед собой невидящим взглядом.

– И что случилось с городом? – прервал воевода безмолвные воспоминания гостя. Нельзя нарушать молчание человека, погрузившегося в прошлое, но сейчас каждое мгновение было на вес золота.

Гость словно очнулся.

– Воины пришли, – продолжил он. – Но это не были воины Поднебесной. Это была Орда. И ей понадобилось ровно четыре дня для того… чтобы сровнять город с землей и заполнить ров телами его защитников. И еще совсем немного времени после этого потребовалось им для того, чтобы втоптать в землю копытами своих коней остатки народа чжурчженей.

– И ты… сын того исчезнувшего народа? – осторожно спросил воевода.

– Возможно, последний сын, – чуть помедлив, ответил гость. – И потому я не хочу, чтобы твой народ также исчез с лица земли.

Хотелось, ох, как хотелось верить в то, что заморский гость знает какой-то секрет, который поможет защитить град от неодолимой моши степных кочевников, предавших огню и мечу уже не одну сотню городов. Что вот именно здесь, именно сейчас случится чудо! С малолетства и до самой смерти свойственно человеку верить в чудеса, и никуда не уйдешь от этого, хоть убеждай самого себя в обратном, хоть ни убеждай – таково свойство человечьей природы. Может, потому и не скакал сейчас воевода по главной улице к детинцу, раздавая приказы направо и налево, а стоял и слушал странного заморского гостя. Оттого, наверно, и вопрос задал:

– И чем же ты можешь помочь? Если можешь, конечно…

– Возможно, если б я в то время был в Цайчжоу, этот город до сих пор бы стоял на прежнем месте, – ответил гость, пряча кисти рук в широкие рукава расшитого халата – холодный ветер гулял по пустой площади, покачивая вечевой колокол и, порой забираясь в его жерло, вновь рождал странный звук, который уже некому было считать знаком свыше. – Моя страсть к путешествиям и поискам нового всегда бросала меня по разным сторонам света. И, возможно, сегодня я наконец-то оказался в нужное время в нужном месте. Скажи, нет ли неподалеку от города могильника, где давно был захоронен падший скот?

Вопрос немного сбил воеводу с толку. Могильник? При чем здесь могильник???

Воевода перевел взгляд на подковылявшую бабку Степаниду. Стоит в сторонке, никому не мешает, слушает. А чего слушать-то? Как торговый гость про старую падаль вызнает?

– Ну, есть такое, – недоумевая ответил Федор Савельевич. – В прошлом годе засуха лютая была, леса горели. И падеж скота при той засухе такой был, что чуть совсем без коров да овец не остались. В самом городе сжигать скотину побоялись, дабы пожара не вышло – больно много трупов было. Ну и зарыли в двух верстах от города. А за какой надобностью тебе нужен старый могильник?

– Нужен, – сказал гость. На его лице промелькнула удовлетворенная улыбка. – В том месте, где могильник тот, много земляной соли – селитры – добыть можно. Да и на место лесного пожара пусть меня твои люди сводят. Древесный уголь и сера мне тоже понадобятся.

Надежда на чудо растаяла, словно дым. Перед воеводой стоял обычный человек из далеких и незнакомых земель, тихо и незаметно для попутчиков спятивший от горя и лишений.

– Извини, уважаемый, но моим людям и без твоих выдумок достанет работы! – раздраженно бросил воевода, понукая коня. Застоявшийся конь рванул с места, швырнув на подол купеческого цветного халата веер грязных брызг. Миг – и всадник уже скрылся за углом ближайшей избы.

Последний из чжурчженей горько усмехнулся, покачал головой и медленно пошел прочь. Но далеко уйти ему не дали.

– Почтенный!

Приближающийся топот сапог раздался за спиной. Кому еще может понадобиться чужой человек в чужой земле?

Паренек с разбитым лицом пристроился сбоку и пошел рядом, приноравливаясь к походке торгового гостя.

– Я слышал ваш разговор, почтенный, – сказал паренек. – Позволь мне отвести тебя в те места и подсобить по мере сил. Сдается мне, что в чужеродных землях много того знают, что нам неведомо.

Гость молчал. Но Никита не отставал, упрямо сопровождая человека в заляпанном грязью цветастом халате.