Бес в ребро - Георгий Вайнер

— Значит, если вы не хотите пострадать из-за хулиганства ваших друзей, есть один выход — отправить Ларионова в тюрьму?

— Ирина Сергеевна, да что вы меня этаким кровожадным злодеем изображаете? Я с первого момента, как только прибыла милиция, изо всех сил старался покончить дело миром! Я вашего Ларионова просто умолял уйти по-хорошему! Разойтись всем в разные стороны! Я предлагал ему все: чтобы Шкурдюк извинился, Чагин на другой день вставит своим иждивением витрину, достанем и возместим магазину телевизоры! А он ни в какую! Вот и имеет теперь хороший компот! Две тысячи лет христианство слезно умоляет, сердечным упросом просит: ударили тебя по правой щеке, подставь левую, и будет мир во человецех! Тем более что Шкурдюк готов был извиниться…

— Вы же понимаете цену извинениям Шкурдюка, — заметила я.

— Понимаю! Он сам предложил Ларионову потом, чтобы тот в порядке сатисфакции плюнул ему в лицо трижды… Мол, от него не убудет…

— Да, от Шкурдюка не убудет, по-видимому… Но Ларионов хотел справедливости…

— Ой, Ирина Сергеевна, не говорите только мне высоких жалостных слов! Справедливость похожа на дрожжи, штука полезная, но в чистом виде несъедобная! Нельзя любить дрожжи! Сейчас поведение Ларионова — это не борьба за справедливость, а сутяжный бред, синдром правдоискательства. И времени почти не осталось! Завтра еще можно затормозить эту телегу с дерьмом, спустить как-то на тормозах с минимальными потерями…

— А послезавтра?

— А послезавтра, поет моя любимая певица, время, как часы, не остановишь. Вашего друга начнут кормить консервами для несговорчивых — печень Прометея в собственном соку…

— А ваши друзья будут по-прежнему плеваться, в людей и колотить их бутылками по голове?

Он тяжело вздохнул:

— Какие друзья? Какая дружба? Жизнь — мероприятие коллективное, и мы все с кем-то живем. А дружбы бывают только у подростков. Взрослые люди не могут и не должны дружить — нет времени и сил. Нет никакой дружбы! Я даже в энциклопедии посмотрел, что там ученые говорят об этом. Нет, отвечают, никакой дружбы. Остров Дружбы где-то есть в Полинезии, и Жан Друг, опознавший и выдавший короля Людовика, когда-то был. А дружбы просто так нет. Есть более или менее сбалансированная система обмена материальными вещами и моральными услугами… Этому надо дать совет, а этому — помочь экономически! Вот и все…

— Может быть, — согласилась я. — Я подумала, что лжец обречен на мучительное существование — надо все время помнить и не путать правду и выдумку…

— Это мне не трудно, — махнул рукой Поручиков. — У меня очень хорошая память…

С грустью, а не злостью смотрела я на него. Мне его уже стало немного жалко. В его завистливой, алчной душе долго бушевали яростные страсти, пока она не обросла бурой наждачной накипью, как дно старого чайника.

— Печально, Григорий Николаевич, что из-за необходимости врать в пользу своих недрузей вам придется прервать хоть и трудный, но победный путь из полной мизерабельности в абсолютные эмпиреи…

Он покачал отрицательно головой:

— Нет, это вам не удастся… Хотя нам повозиться с вами придется… И поскольку мы затеялись грозиться, хочу вам сказать: отойдите вы, бога ради, в сторону! Пока у нас что-то случится, у вас все дела враскосяк полетят…

* * *

Даже в прихожей ломило уши от телевизионного ора — на скачущем музыкальном фоне степенный мужской голос невыносимо громко объяснял что-то про прелести автомобилизма.

— Потише! Сделайте свой треклятый телек потише! — крикнула я внутрь квартиры.

Выскочила сияющая Маринка, счастливо взвизгнула:

— Папин-фильм… показывают!..

И не давая мне снять плащ, поволокла за руку в комнату. Перед телевизором сидели Сережка и Ларионов. Вид у них был немного виноватый — на журнальном столике перед ними воздымалась гора янтарно-желтых душистых бананов, под столиком — поднос, на который они скидывали шкурки.

— Мама, мы едим бананы от пуза! — сообщил Сережка.

— Это что, сорт такой? «Отпуза»? — спросила я.

— Нет, мамуль, это не сорт — это количество! — счастливо сказал Сережка. — Незаметно переходящее в качество!

— А ужин? — безнадежно поинтересовалась я.

— Ирина Сергеевна, бананы прекрасно заменяют любую еду, — стал уверять меня Ларионов. — В них ведь есть все, можно целый год одними бананами питаться…

Он сорвал с грозди огромный банан — удивительный плод, полный солнца, аромата, сладкой слоистой мякоти, нежно-гладкий, увесисто-тяжелый — и протянул мне:

— Потрогайте, Ирина Сергеевна, банан всегда теплый…

Ларионов не смотрел на меня, он не хотел взглядом напомнить мне о тех словах, что сказал мне днем. Но и упрямой насупленностью бровей демонстрировал твердую решимость ни от чего не отказываться.

— Смотрите, смотрите, — сказал Сережка, показывая на экран. — Это папан смешно придумал…

В недрах телевизора бушевало драматически-счастливое действо — на эстраде крутились блестящие стеклянные барабаны, пересыпая внутри себя патрончики белых скрученных бумажек, потом в барабан опустила пухлую ручку девочка с бантиками, достала одну бумажечку и показала комиссии — на электрическом табло вспыхнули цифры и сообщение из ненаучной фантастики — «выпал максимальный выигрыш — 10 000 рублей», какой-то мужчина, совершенно случайно оказавшийся в тиражном зале с единственной своей счастливой облигацией, хладнокровно поднимался на сцену с видом человека, уставшего от этих непрерывных и постоянных выигрышей, даже в чем-то надоевших ему. Но дикторский голос, котовьи-сытый, увещевающе-ласково, многообещающе сообщил нам, что владелец максимального выигрыша становится снова избранником фортуны — ему предоставляется право ВНЕОЧЕРЕДНОГО приобретения легкового автомобиля «Волга» ГАЗ-24!

И в следующем кадре счастливчик с лицом просветленным, полным чувственного наслаждения, с выражением бурного блаженства шикарно катит за рулем белой «Волги» в сопровождении яркой блондинки с развевающимися на ветру волосами.

Покупайте облигации!

Сережка сказал с восторгом:

— Во-о, зыко! Молодец, папан! — потом повернулся ко мне и спросил совершенно невинно: — А девица полагается по облигации или вместе с внеочередной «Волгой»?

— Нет, — сухо ответила я. — Девица была у него в прежней, менее счастливой жизни!

Я со страхом подумала, что Сережка уже совершенно большой парень, он, наверное, понимает много больше, чем говорит.

На экране появились титры: «Вы смотрите фильмы студии телевизионной торгрекламы. Автор — Виктор Полтев»…

Витечка — один из мэтров этой студии, сценарист и режиссер. Много лет он готовился к прыжку в «большое» кино, но, наверное, я ему мешала. И он ушел к Гейл Шиихи. Может быть, при ней ему это удастся. Он снимет свой шедевр, своих «Веселых ребят». Сначала напишет задуманный очень давно роман, а потом экранизирует его. У него получатся «Счастливые ребята» — простая, но талантливая девушка любит замечательного парня, но он по недопониманию женат на другой, менее достойной, более старой. Тогда простая девушка на сдачу с газировки покупает случайно облигацию и получает по ней главный выигрыш. Но для внеочередного приобретения легкового автомобиля «Волга» надо доплатить еще шесть с небольшим тысяч. Тогда девушка осознаёт свой кризис и описывает его в замечательной научной работе, за которую ей дают случайно госпремию, несмотря на интриги и происки менее достойных ученых. Сложив полученные средства, она внеочередно приобретает ГАЗ-24 и приезжает к своему избраннику, который, осознав неправильность их жизни в разлуке, уезжает с ней, счастливый и полный надежд. Белая «Волга» привольно катит по пустынным улицам и тенистым бульварам, утренний ветер треплет и развевает прекрасные волосы девушки по имени Гейл Шиихи. Счастливые ребята. И девчата…