Santa Рома - Ольга Горышина

Я реально думал, что он старше. Я в четыре года постеснялся бы звонить по чужому номеру. Еще самому Деду Морозу, — хмыкнул Роман под конец фразы.

— Извини.

— За что ты все извиняешься?

— Ну… Что мы тебе Новый год испортили.

— Вы мне его спасли. И вообще я счет до тысячи повторил, а то все…

— Тысячами считаешь, да? — перебила Соня с непонятной даже для самой себя злостью.

— Нет, столбиком. В экселевских таблицах на работе. Соня, пожалуйста, не думай, что ты обуза… Наоборот. Мне было очень плохо, и я собирался испортить настроение еще и тетке. А теперь Женьке будет весело.

— Женьке? А как у нее имя-отчество?

— А нет у нее отчества. Женька и все тут. Женей ее зови. Она так любит. Марь Иванна — это только для учительниц начальных классов.

— А она кем работает?

— Никем. Вернее… Руками работает. Постоянно что-то мастерит и продает на Ярмарке Мастеров или где-то там еще… Летом даже живьем на каком-то вернисаже свои бусики продавала. Короче, ну… Я реально не знаю, чем она занимается. Мы теперь редко видимся… А раньше она за меня стенгазеты рисовала. Она мировая тетка. Она тебе понравится. И ты ей. И Тихон. Собаке точно вы понравитесь. Она громко лает, но не кусает. Сбить с ног может, поэтому вблизи нее нужно всегда за что-то держаться. Напугал?

Он на целых три секунды посмотрел на нее.

— Нет. А если держаться не за что, то сразу падать?

— За меня держись. У меня опыт большой… С собаками.

Соня решила ничего не отвечать и отвернулась к окну, точно видела город впервые. Хотя можно сказать и так — обычно-то пользовалась метро, а последние годы вообще не выбиралась из треугольника дом, деткий садик, школа: последняя теперь заменилась работой. Город в новогодних огнях она наблюдала исключительно в телевизоре. Мысль тащиться в метро с маленьким ребенком ее пугала — хватило поездки в театр. И сейчас Соня жутко жалела, что Тихон уснул и не видит всей этой красоты почти что вживую. С другой стороны — если он завалится спать раньше двенадцати, она останется один на один с чужими людьми, а так будет предлог пожелать всем Счастливого Нового года и уйти спать вместе с братом.

— Соня, ты чего молчишь?

Она повернулась против воли к водителю — ну о чем с тобой говорить, могло довольно четко прочитаться в ее взгляде.

— Тихон спит, — нашла Соня довольно безобидную отмазку. — Очень чутко.

И разговора действительно не состоялось. Тишина почти мертвая, только собственное сердце бьется в ней слишком тревожно, чтобы наслаждаться зимней сказкой за окном. А деревенские домики, укрытые снежными одеялами, с обледенелыми окнами, очень напоминали елочные игрушки, а елки, те вообще нацепили белые шапки и на растопыренные лапы — рукавицы.

И тут что-то произошло, машина встала, а Роман извинился, что не сдержался. Соня тут же обернулась назад — Тихон спал, свесив голову вопросительным знаком. Подушка почти упала и держалась под ухом каким-то действительно волшебным образом.

— Кажется, мы намертво застряли…

Роман не смотрел на нее — он держал руки на руле и взгляд на дороге: белой, пустой и узкой. Ехали они очень медленно, и Тихон не мог почувствовать резкой остановки, но сейчас от звука прокручивающихся колес заворочался, и Роман, схватив с держателя телефон, вышел наружу. Говорил тихо, руками не размахивал, но Соня и через стекло чувствовала, что их новый знакомый нервничает. По идее они должны были уже почти доехать до места — по обе стороны дороги высились железные заборы садоводства.

— А если пешком пойти? — спросила Соня и тут же опустила взгляд к рукам в перчатках, сцепленных на коленях в замок.

— В снегу увязнете. Тут только лопатой себе дорогу прокладывать. И машину мы все равно не можем тут бросить.

Потом сообщил, что вызвал тетку. И минут через десять в конце дороги сумрак прорезали яркие фары. Внедорожник начал разворачиваться и встал к ним задом почти вплотную, как казалось Соне.

— Сиди пока в машине.

Роман вышел, как и водитель из внедорожника. Соня рассчитывала увидеть тетку, но на дороге стояла довольно молодая худая женщина без шапки. Стриженные волосы трепал ветер, он же развевал полы незастегнутого короткого пуховика. У обтягивающих ноги высоких ботинок на шнуровке и с меховым отворотом, терся большой пес. Он то обходил хозяйку, то пытался просунуть морду ей между коленей. В итоге, когда принялся наскакивать с диким лаем на Романа, тот за ошейник сунул пса во внедорожник, но через секунду открыл у машины багажник и получил собачьем мордой в грудь и целую громкую собачью отповедь.

— Собака! — услышала Соня радостный вопль брата и обернулась.

Глаза огромные — будто и не спал. Собак он любит, особенно больших — вечно к ним тянется, это Соня боится подпускать братика слишком близко, не надеясь на авось. От одной бродячей собаки они однажды удирали. Эта дворняга очень напоминала ту, которая их безумно напугала своим диким лаем. Вернее, одну Соню, потому что Тихон, к счастью, так и не понял, почему его заставили так быстро бежать.

Роман вытащил трос и присел возле внедорожника. Соня замерла, потому что к ней направилась его тетка. Сама открыла дверь и поздоровалась.

— Будем надеяться, что это на пять минут, но если вы замерзли, то одевайтесь.

Соня кивнула и потянулась за курткой, которая скомканной лежала на заднем сиденье, а владелица внедорожника открыла другую дверь и представилась Тихону просто Женей.

— Давай я тебя отстегну.

И отстегнула.

— Куртку бери и шапку. А ботинок что у тебя съехал?

Да потому что сучил ногами, как маленький, пока не уснул — но Соня ничего не сказала про брата. Она все пыталась одеться, не выходя из машины, чтобы хотя бы в зеркало посмотреть, не набекрень ли шапку нацепила. А Женя тем временем уже полностью упаковала Тихона и сейчас расправляла на его руках рукавицы.

— Ром, ты первый раз трос цепляешь, что ли? — прикрикнула она на племянника поверх головы мальчика.

Тот уже сидел на корточках подле своей машины.

— Стой тут! — повернулась она к Тихону и пошла к Роману, но тот тут же запротестовал и довольно грубо начал отказываться он ее помощи. — Ну давай, заморозь здесь всех!

Больше всех возмущался тот, кому меньше всех было