Селфи на фоне дракона. Ученица чародея - Кристина Юраш

– Мне что, ее перед собой толкать? – возмутилась я, прикидывая, сколько весит сей труд. – Почему ты не сказал мне, что нужно взять с собой тележку? Я бы впряглась, как ослик, и дотащила бы ее до входа. Эх, жаль, Шныря нет с нами… Мы бы его тут же запрягли, и он мигом довез бы нас до выхода.

– А кто такой этот Шнырь? – поинтересовался крыс.

– Мой, точнее, уже не мой пони… Теперь он живет у Джио… – вздохнула я. – Сначала сбежал понь, потом принц… А я, как настоящая Золушка, осталась вместе с крысой…

Пока мы тихонько переговаривались, я уже подошла к книге и сделала вид, что читаю отзыв, сопровождающийся едкими замечаниями из уст великого критика. У каждого, наверное, в жизни была ситуация, когда монолог его собеседника затягивается, а уши уже начинают вянуть от обилия информации, которую мозг упрямо отказывается переваривать. И тогда, чтобы избежать обиженного: «Ты меня вообще слушаешь?» – можно спокойно обойтись тремя фразами: «Не, ну это, конечно, полный капец!», «Ну нельзя же так!», «Мне кажется, что ты преувеличиваешь!», рандомно вставленные в редкие минуты затишья.

– Нет, ну это полный капец! – вздохнула я, мысленно прикидывая, как вынести эту чертову книгу.

Через минуту я выдала поочередно оставшиеся две фразы, но ничего хоть отдаленно похожего на план побега мне в голову не приходило. Оставалось надеяться на удачу. И она меня не подвела. Дверь библиотеки отворилась, и на пороге появился взмыленный, заляпанный грязью мужик. Посмотрев вокруг осоловевшим взглядом, напрочь игнорируя замечания библиотекаря, он бросился к первому попавшемуся троллю и заорал: «Ты куда ее дел?» Судя по воплям, которые последовали за этим нехитрым вопросом, я поняла, что речь шла о какой-то свежестыренной рукописи.

– Я требую вернуть мне этот экземпляр немедленно! – заорал автор, размахивая перевязанными культями. – Вы не имеете права! Я потратил на эту книгу тридцать лет своей жизни!

– А чем докажете, что вы автор? А? – ехидно спросил тролль-библиотекарь. Господин Анонимус, он же виновник переполоха, медленно стал пятиться в сторону седьмого яруса, прекрасно понимая, что его будут бить.

«И возможно, даже ногами…» – радостно заметила совесть. «Не возможно, а точно!» – заметила я.

Я решила воспользоваться моментом и попыталась поднять книгу. Сделав три неуверенных шага, чувствуя, что еще немного – и стану обладательницей одного миллиона долларов от одного усатого дядьки из немого кино, я попыталась положить книгу на перила лестницы. Однако либо перила были слишком узкими и скользкими, либо руки у меня были слабыми, но, повинуясь законам гравитации, сей опус устремился вниз. «Энд а-а-а-а-а-й!» – запела в голове Уитни Хьюстон. Тыдышь! Я сглотнула и посмотрела вниз. Где-то внизу, судя по звуку, должна была образоваться воронка, как от артиллерийского снаряда, и «четыре трупа возле танка дополнить утренний пейзаж». И таки да! Масса тела, помноженная на че-то там, при падении дала потрясающий эффект. Эх, физика, жаль, мы с тобой были друзьями по переписке! Особенно контрольных у соседа! Но беру свои слова назад. Ты мне очень помогла!

– Чего любуешься? Давай спускайся, пока тролли не оклемались! – прошипел Огрызок.

Я рванула вниз со скоростью пули. Схватив книгу, я потащила ее нараскоряку в сторону двери. Слабый голос тролля-библиотекаря нарушил гробовую тишину.

– Что это было? – простонал он, не приходя в себя.

– Великая сила искусства! – натужно простонала я, бочком открывая дверь.

Дверь закрылась. Теперь оставалось либо бежать в сторону сточных вод и нырять вместе с этой книгой, или перевести дух и подпереть дверь! Я бы предпочла второе, но обстоятельства мне подсказывали, что купания не избежать. Я подперла дверь книгой и решила немного передохнуть перед марш-броском.

«На тело, погруженное в жидкость, действует сила…» – не к месту вспомнила совесть единственный закон, который я помню со школьной скамьи. Я еще физику не вспоминала в критической ситуации! Надо же, зацепило как!

– Чего сидим? Кого ждем? – поинтересовался Огрызок, вылезая из кармана.

«Лариска! В сумку!» – голосом старухи Шапокляк возмутилась совесть.

– Жду дальнейших указаний и вспоминаю закон Ома! – задумчиво брякнула я, немного растерявшись.

– Закон Ома – что стырил, то дома! Открывай книгу на сорок девятой странице! Быстро! – скомандовал крыс. Я тут же начала листать книгу, чувствуя, что выжившие все-таки имелись, ибо дверь, которую подпирал сей громадный опус, задергалась.

Книга лежала вверх ногами. На сорок девятой странице я не увидела ничего, что могло бы мне помочь.

– Третий абзац. Переверни книгу. Здесь написано заклинание, которое нужно прочитать, положив руку на обложку.

– Ага, щас… вот возьму и переверну, – заявила я, выворачивая шею. – Абракадабра? Ты шутишь? Это заклинание, которое нас спасет? А может, «сим-салабим»? Или «фокус-покус»?

– Давай, – простонал Огрызок, – закрывай книгу, клади на обложку руку и произноси три раза!

– Абракадабра! Абракадабра! Абракадабра! – всхлипнула я от смеха, прижав ладонь к обложке. И тут я как бы увидела себя со стороны, невольно вздрогнув оттого, что забыла, что сейчас нахожусь явно не в своем обличье. Меня потянуло куда-то вверх, словно засасывая в огромный пылесос.

«Если увидишь черный туннель – беги к свету!» – прокричала совесть. Мои уши заложило, из глаз брызнули слезы, а во рту образовалось целое озеро слюней. Хлоп! И я падаю вниз, надеясь на то, что книга не упадет на меня сверху. Уже лежа на чем-то твердом, я попыталась отползти подальше, вспоминая, был ли записан в договоре с демоном случай смертоубийства по вине книги как форс-мажор, или можно сразу вставать в очередь на премию Дарвина.

Когда я открыла глаза, то поняла, что место, куда я попала, иначе чем кунсткамерой не назовешь. Сверху надо мной нависал скелет дракона, а на полках, вперемешку с книгами, стояли колбы с заспиртованными уродцами непонятного происхождения и далеко не аппетитными субстанциями. Ха! Вы еще мой холодильник не видели! Обычно я шарилась в нем, не углубляясь в недра, но однажды мне приспичило разморозить его… Я чувствовала себя сумрачным гением, извлекая баночки с ужасающим содержимым, вспоминая, когда я их туда положила. Некоторые находки были датированы прошлым годом, а одна банка позапрошлым. В итоге на столе собралась целая коллекция, достойная кунсткамеры. Открывать и нюхать содержимое почему-то не хотелось. Было у меня такое предчувствие, что из баночки с консервированными огурчиками раздастся голос: «Мама!» – и ко мне потянутся склизкие зеленые щупальца. Я почувствовала себя лейтенантом Элен Рипли на подлете к Земле. Тварь с грустными глазками убила весь экипаж и теперь тоскливо смотрит на свою «маму». «Чем тебя породил, тем тебя и убью!» – под таким девизом мама высаживает по частям свое чадо в открытый космос. А вон в той баночке, первоначальное содержимое которой угадать уже невозможно, как мне показалось, уже вполне сформировалась цивилизация, рассуждающая, есть ли жизнь в других банках или нет? Представляю, что там уже царит культ Меня! Они молятся на неведомого создателя в надежде отсрочить неизбежный апокалипсис… На мои глаза навернулись слезы. Я почувствовала себя Творцом, вершащим судьбы миров. Моя рука дрогнула… Часть баночек я все же выбросила, а эту оставила, тем самым перенеся срок апокалипсиса, который, вполне возможно, предсказывали ученые внутрибаночного мира. Я не удивлюсь, если когда-нибудь, вернувшись в свой мир, я узнаю, что обитатели баночки из моего холодильника не просто вышли на контакт, а еще и поработили Землю.