Красная лента - Роджер Эллори

Миллер достал из кармана блокнот и вынул жетон. Девушка ничем не выдала своего удивления.

Миллер взглянул на карточку у нее на лацкане и прочел вслух:

— Карли Ньюмэн. — Потом извлек из внутреннего кармана пиджака пластиковый пакетик. — Я дам вам кусочек текста. Вы сможете определить, из какой статьи этот отрывок?

— Вся газета представлена на нашем сайте в Интернете, — сообщила ему девушка, и в ее голосе послышалось легкое превосходство. — Washingtonpost.com. Набираете в поиске полдесятка слов из текста, и система ищет по выпускам, находящимся в базе. Там все выпуски за много лет.

— А вы можете сделать это для нас? — спросил Миллер.

Ему хотелось рассказать Карли, которая была такой милой девушкой, что они приехали из офиса коронера. Ему хотелось рассказать ей о привлекательной женщине, которую кто-то решился жестоко избить, задушить и оставить в непристойной позе, хотя она и так уже умирала от рака. Ему хотелось рассказать Карли Ньюмэн обо всем этом, прежде чем она снисходительным тоном скажет что-нибудь еще.

— Конечно, могу, офицер, — ответила Карли и улыбнулась, но Миллер понял, что ей хотелось сказать нечто другое.

Он передал пакетик. Она вбила несколько слов из статьи и подождала пару секунд.

— Статья называется «Ортега готовится поменять расстановку сил после парламентских выборов в Никарагуа». Автор — Ричард Грэнтем. — Карли посмотрела на детективов. — Он наш постоянный сотрудник, а не внештатный. Политический отдел.

— Можете распечатать мне всю статью? — спросил Миллер.

— Конечно, — ответила Карли.

Она клацнула мышкой, прокрутила документ на экране, снова клацнула. Когда что-то загудело под столом, она присела, достала листок и передала его Миллеру.

Миллер пробежал текст глазами.

— Выборов, — сообщил он Росу.

Рос недоуменно нахмурился.

— Слово, которого не хватало в конце, помнишь? «Победа подарит венесуэльскому президенту Уго Чавесу серьезного союзника в регионе, но администрация Соединенных Штатов уже поставила под сомнение прозрачность… выборов». Этого слова не хватало в конце вырезки.

— Какая там дата? — спросил Рос.

— Десятое.

— За день до ее убийства.

— Кого-то убили? — спросила Карли.

Миллер взглянул на нее и увидел выражение, которое встречал уже десятки раз. Что-то только что коснулось ее жизни. Что-то темное и неприятное. Что-то, что заставит ее не раз задуматься, прежде чем она совершенно забудет об этом. И позже — возможно, завтра или через день-два, а может, на следующей неделе, — если кто-то что-то скажет, или сделает, или произнесет слово «выборы», или она столкнется с другим человеком по имени Миллер, она внезапно вспомнит о бренности бытия.

— Да, — ответил Миллер. — Кого-то убили.

Он взглянул на Роса, и тот протянул руку, чтобы взять листок.

Миллер поинтересовался, могут ли они поговорить с Ричардом Грэнтемом.

— Не сейчас, — ответила Карли Ньюмэн. — В основном сотрудники дневной смены уже ушли, — сказала она и добавила: — Хотя обычно Ричард проводит здесь большую часть своего времени. — Она улыбнулась. — Он у нас легенда.

— Легенда?

— Ему лет сто, — продолжала Карли, — но для своего возраста он выглядит потрясающе. Он уже работал здесь, когда Вудворт и Бернштейн занимались делом Никсона.

— Правда? — удивился Миллер.

— Точно, — ответила девушка. — Ричард занимался редактурой их статей перед сдачей в печать. Он может рассказать много занятных историй.

Миллер поблагодарил Карли, и когда они уже повернулись, чтобы уйти, девушка спросила:

— Человек, которого убили… Эта история как-то связана с газетой?

Миллер мило улыбнулся.

— Ни в коей мере, — заверил он и заметил, что его ответ обрадовал Карли. Пожалуй, после их ухода она больше не вспомнит об этой истории. Возможно, она заслуживала того, чтобы не думать о таких вещах. Некоторые люди предпочитали подобную жизнь. Некоторым людям просто не стоит ввязываться в такие истории.

Выйдя на улицу, детективы остановились у входа, глядя в чистое морозное небо над головой.

— Возьмешь машину, — сказал Миллер. — Мне тут всего семь кварталов на север пройтись. Передавай Аманде привет, хорошо?

— Конечно. Увидимся утром.

Роберт Миллер, глубоко засунув руки в карманы пальто, постоял немного в одиночестве. Выдохнул и посмотрел на пар, тающий в холодном воздухе. Наступала зима. Что там написано в «Справочнике плакальщика»?[4] «Минуты тянутся, часы бегут, годы летят, десятилетия ошеломляют. Весна соблазняет, лето волнует, осень насыщает, зима убивает».

Миллер шел по тротуару, стараясь не думать ни о чем, кроме звука собственных шагов. Добравшись до дома, он поднялся к себе по черной лестнице, включил отопление, сбросил туфли и остановился перед окном, глядя на огни галереи искусства Коркоран и Нью-Гэмпшир-авеню.

«Это, — думал он, — моя жизнь. Это мир, который я создал для себя. Но этого ли я хотел на самом деле?»

Миллер вспомнил, как в детстве стоял на лестнице и слушал разговор родителей.

— Он будет одиноким человеком, — сказал тогда отец. — Он с трудом сходится с людьми. Я обеспокоен этим.

— Он просто независимый, — возразила мать.

— Это не независимость, это недостаток общения. Ему надо вступить в какой-нибудь клуб, гулять, общаться с другими детьми.

— Он вполне счастлив и без этого.

— Счастлив? Как можно быть счастливым, постоянно сидя дома? Парень несчастлив. Господи, посмотри на него. Нужно силой растягивать ему губы, чтобы добиться подобия улыбки.

— Оставь его в покое. С ним все будет хорошо. Ну и что, что он мало общается со сверстниками? Он умнее большинства детей, ты об этом не думал?

По всей видимости, нет, потому что Эд Миллер распекал сына до самой своей смерти: «Ты мало гуляешь, Бобби. Почему? Ты не знаешь, когда у вас выпускной? Боже, да что с тобой?! Ты просто не любишь людей, да?»

Миллер пошел служить в полицию Вашингтона в двадцать четыре года. И не раз гадал, не стал ли этот его шаг причиной приступа, который и свел отца в могилу: «Зачем ты пошел работать в полицию? Какой бес в тебя вселился?»

Роберт был с отцом, когда у того случился приступ. Он использовал навыки, полученные в полиции, чтобы оказать отцу первую медицинскую помощь: сделал искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Но приступ был сильнее, чем мог выдержать старик.

Мать Миллера прожила еще пару лет. Она увидела, как он закончил учебу, как быстро поднялся по карьерной лестнице в отделе и стал серьезным, ответственным работником, правда, проводящим слишком много времени среди книг, вместо того чтобы гулять с девушками и общаться с окружающими. Теперь она, как прежде отец, была обеспокоена его судьбой, но ничего не менялось. Ее сын оставался таким же. Отличным полицейским. Если бы она прожила немного дольше, то увидела бы, как его повысили до детектива, самого молодого в истории полицейского управления Вашингтона. Она бы гордо улыбнулась, всплакнула и посетовала на то, что Эда нет рядом, что он не увидел, кем стал его сын. Но всему этому не суждено было случиться. Родители Миллера умерли задолго до того, как он вышел на сцену, чтобы пожать руку шефу полиции Вашингтона, взять жетон и повернуться лицом к вспышкам фотокамер. Это был важный, знаковый момент, но все это было давно, и обрывки воспоминаний заслонили события последних месяцев.