Люди пепла - Артем Каменистый

— А почему вас не убили пепельники?

— Старый трюк рашмеров. Надо быстро прикончить одного-двух и прикрыться их телами. Если не шевелиться, оставшиеся могут потерять к тебе интерес. Конечно, до этого момента они на совесть потреплют доступные части твоего тела, но в безвыходной ситуации можно согласиться и не на такое. Кровь сородичей вызывает у них злобу и потерю аппетита, чтобы утолить жажду мести им требуется живая добыча, потому оставляют в покое тех, кто сумел качественно притвориться мертвецом. Я заплатил за это дорого, мне пришлось ни звуком ни движением не выдать себя, когда отродья пепла грызли мне неприкрытые ноги. Но это того стоило, я ведь сохранил главное — жизнь.

— И кровь у вас быстро останавливается? — спросила Миллиндра.

— Даже порванная шея для рашмера не причина истечь кровью до последней капли. О нашей живучести не зря слагают легенды.

— Мы тоже так сможем? — спросил Трой.

— Раз вас не прикончила инъекция, сможете. Необходимо время, тренировки, пребывание на зараженных пеплом территориях и сытная кормежка.

— Сколько времени это займет?

— Вы уже не такие как прежде, просто изменения незначительные, не бросаются в глаза. Со временем они начнут проявляться сильнее, у кого-то процесс идет быстрее, у кого-то медленнее. Все индивидуально, точные сроки никто не назовет.

— А как много времени уйдет на восстановление вашей руки?

— На землях Краймора через пару месяцев смогу удерживать кружку отросшими пальцами, а еще через месяц ладонь крепко сожмет рукоять боевого меча. А там чуть тренировок, для того, чтобы рука былое вспомнила, и стану как новенький. Так что срок невелик, будет даже жаль бросать протез, мастер хорошо постарался. Пожалуй, приберегу его на будущее, с такой интересной жизнью может еще не раз пригодиться. У тебя есть еще срочные вопросы? Если нет, я бы хотел отдохнуть, после супа разморило.

— Нет, простите, что побеспокоил.

— Пустое, не стесняйся обращаться в любое время. Как корабль? Осадка не увеличивается?

— Трудно понять, волнение усилилось.

— Да, ощущается по качке. Что с припасами? Судя по похлебке, дела не очень.

— Осталось немного солонины и крошки от сухарей. Может в трюме есть еще, но не представляю как их там найти и при этом остаться в живых.

— Вряд ли там можно что-то отыскать. Команда жаловалась, что из-за урагана пришлось подъесть почти все припасы. Уверен, что остатки забрали с собой, я видел как они грузили в шлюпки бочонки и мешки. Пришлось пригрозить мечом, чтобы хоть часть оставили, но, скорее всего, самые лакомые куски они сумели утащить.

— Так и есть, почти вся солонина испорчена, а от сухарей осталась труха. Странно, что в капитанской каюте остались сладости.

— Этот жирный боров решил устроить проверку груза. А может просто хотел позабавиться со спящим мальчиком, ингабанцы чуть ли не поголовно страдают нездоровой страстью. Не знаю детали, дело было последней ночью, втайне от меня сюда притащили ящик из трюма, после чего мальчишка переродился и как следует отделал толстяка. Жаль, не до смерти, но после такого ему было уже не до сладостей.

— Я пару раз замечал за кормой акулу, теперь пытаюсь ее поймать.

— Каким образом?

— Сделал из якоря крючок, нанизал куски испорченной солонины. Теперь тащим приманку за собой, ждем поклевку.

— Гнилая солонина? Не думаю, что акулам она по вкусу. А вот что их точно привлекает, как это кровь и движение. Моя рубаха пропиталась кровью до последней нитки, разорвите ее на лоскуты и привязывайте к наживке. Меняйте почаще. Колыхание ткани и запах привлекут акулу, а там уж не упустите.

— Спасибо за совет, мы так и поступим.

— Миллиндра, девочка, найди эту злосчастную рубаху, я не знаю, куда вы ее подевали. А потом оставьте меня, глаза слипаются.

Акула клюнула на рассвете, будто восход светила явился сигналом для начала завтрака. Трой дежурил у вторых дверей и уже начинал клевать носом. Судно равномерно раскачивалось на усилившихся волнах, от этого слегка мутило и тянуло в сон. Ощущение, будто в колыбель угодил, нельзя так над младенцами издеваться, даже взрослым не нравится.

Истошный вопль Бвонга вывел его из состояния спячки, которая временами на несколько мгновений брала вверх. Ошеломленно вскочив, Трой не удержался, стукнулся о дверь, и, потирая ушибленное место, бросился в сторону кормы. Нехорошо оставлять пост, но там происходит что-то явно нехорошее, раз громила так надрывается.

Кормовой кабестан[8], приспособленный под нужды рыбалки, трещал так, что того и гляди рассыплется или оторвется от основания. Очень хорошо, что Трой отказался от мысли мудрить с лебедкой и протянул канат к этому внушительному механизму. Запаса прочности хватит справиться даже с небольшим китом. Пришлось пожертвовать удобством управления со снастью, но замысел себя оправдал.

Бвонг ничего не сумел противопоставить рывкам рыбины, но и она не смогла размотать канат, он до этого был вытравлен на всю длину, на барабане кабестана не оставалось ни единого витка. Это сделали с целью эксперимента, Трой подумал, что приманка при этом будет лучше играть на волнах, привлекая добычу движением.

Возможно, сработало именно это.

— Трой! Там не акула! — заорал здоровяк. — Там кит! Жизнью клянусь, что там кит! Он вот-вот и оторвет эту штуку от палубы! Надо перерубить канат!

— Не трогать канат! — крикнул Трой и обернулся к подбегающему Айлефу. — Беги за Драмирресом, попробуем вытащить ее вчетвером!

— Не вытащим! Ни за что не вытащим! Точно не вытащим! — продолжал надрываться изрядно струхнувший Бвонг.

— Никуда она не денется, вытащим, — уверено изрек Трой. — Чем сильнее она дергается, тем быстрее устает. Вытащим вялую, она плавниками будет шевелить еле-еле.

— Откуда тебе знать?! Ты что, ловил их когда-то?! — Бвонг чуть успокоился от уверенности Троя.

— Не знаю откуда у меня это знание, я ведь ничего не помню. Но ты же сам видишь, акула попалась, как я и говорил, значит, мои знания чего-то стоят.

— Это точно акула?

— Киту неинтересна тухлая солонина. И кровавые тряпки тоже.

— Кровавые тряпки?

— Забыл, что я вчера вечером рассказывал? Мы привязывали к крюкам обрывки рубашки сэра Транниллерса, а она насквозь в крови, что натекла из его шеи.