Профессор, поправьте очки! - Дмитрий Стрешнев

– -Я вам говорю!

– -Что – и не проваливалось ничего никуда, инструменты не крали, цемент с плиткой налево не уплывали?

Белопухов надулся.

– -Ну, знаете ли, у вас старорежимные понятия о строительстве… Впрочем,-он понизил голос и жестом позвал Севу с профессором наклониться к нему поближе.-Был один случай. Рабочий упал в котлован и разбился.

– -Ну и бог с ним, с турком,-сказал Сева.

– -Почему – с турком?-не понял Владимир Эрастович.

– -А разве не турки строили?

– -Нет. "Мосинжстрой".

– -Странно. У нас обычно всё приличное турки строят.

– -Вы что! Какие турки!-зашептал Белопухов, делая страшные глаза и часто моргая.-Здесь же Кремль в двух шагах!-он показал на башни, которые вонзались в небо почти над самой головой.

– -Тогда понятно, почему не турки,-согласился Сева.

– -Это была странная история,-продолжал Владимир Эрастович, снова моргая, так что Сева тоже стал вслед за ним моргать, как зачарованный.-Похоже, что страховая цепь была подпилена! Но до конца так ничего и не выяснили.

– -У нас по пьянке всякое бывает,-заметил Сева.

– -Он не был пьян,-сказал Белопухов.-Он вообще не пил. А главное,-добавил он почему-то испуганно,-он производил какие-то несанкционированные работы.

– -Какие работы?-переспросил Сева.

– -Не знаю. Несанкционированные. Говорят: что-то копал!-совсем прошептал Владимир Эрастович.-И происходило это вот здесь, где мы сейчас стоим…

В тот же момент Чикильдеев и Белопухов услышали странный звук, похожий на стон, и с беспокойством посмотрели на профессора. Профессор стоял, задрав голову кверху, и в каждой половинке его очков отражался флажок-флюгер ближней кремлевской башни.

– -Шеф хочет мне что-то сообщить,-непререкаемым тоном сказал Сева.

Белопухов снова стал прежним лучезарным Владимиром Эрастовичем.

– -Конечно, прошу вас!

Чикильдеев и профессор отошли в сторону, и последний зашептал с горячностью параноика:

– -Это же Угловая Арсенальная башня!

– -И что из этого следует?-осведомился Сева.

– -А то, что она же знаменитая Собакина башня! Петр Фрязин, он же итальянец Пьетро Солари, “заложиша в 1492 году стрельницу новую над Неглимною с тайником”!

– -Профессор, давайте выберем время для лекций в другой раз.

– -Вы что себе позволяете!-прохрипел Потапов таким страшным голосом, что Сева оробел.-Вы забыли, кто я! Хотите, чтобы я послал вас принести визитки из машины?

– -Извините, Аркадий Марксович. Слушаю вас внимательно.

– -Стеллецкий считал, что ход к библиотеке надо искать отсюда и называл башню важнейшим ключом к подземному Кремлю! Сюда вел заповедный тайный ход из тесаных плит, по которому шел дьяк Макарьев!

– -И что?

– -А то! Мы только что слышали, что один из рабочих вел здесь свои собственные раскопки – и был убит!

– -Бросьте, профессор…-начал было Сева, но Потапов с такой силой наступил ему на ногу, что Чикильдеев чуть не прикусил себе язык.

– -Расспросите, друг мой, поподробней про это дело,-прошелестел профессор ему в ухо, причем "друг мой" прозвучало совершенно зловеще.

– -Всё устроим!-заверил Сева.

Они вернулись к Белопухову, который умильно разглядывал псевдобилибинские узорчатые чугунные лапы скамеечек.

– -Шеф хочет,-сообщил Сева,-узнать адрес погибшего рабочего. Он сказал, что хочет оказать содействие семье человека, который построил его подземный город.

– -Благородно!-сказал треснувшим от волнения голосом Белопухов.-Только вот как его фамилия?.. Мелочная такая, знаете ли, фамилия… Грошовая…

– -Копейкин,-подсказал Сева.

Владимир Эрастович и Сева посмотрели на профессора. Тот немо смотрел на них, а потом выжал из себя:

– -Алтынов.

– -Нет, знаете ли, другая…

– -Крошкин, Тютелькин,-предположил Чикильдеев.-Малюткин…

Белопухов скорбно улыбнулся.

– -Никчёмов! Пустяков!..

Владимир Эрастович потер лоб.

– -Не могу припомнить… Ну, да ладно. Пойдемте дальше.

Он повел их зигзагом меж куполов и фотографирующихся, сорящих семечками и хрустящих чипсами граждан, продолжая журчать словами, но Сева и Потапов плохо слушали.

– -…открывается панорама на Тверскую улицу и гостиницу "Националь". Вы, кажется, сказали, что как раз здесь припарковались?-вдруг расслышал Сева.

– -Угу,-пришлось ему согласиться.

– -Смотрите: с эспланады всё как на ладони!-восторженно сказал Белопухов.-Какая ваша машина?

– -Бордовая,-выдавил Сева, судорожно всматриваясь.

– -Это которая отъезжает? -в изумлении пролепетал Белопухов.

– -Да нет… вон та!

– -Так эта зеленая.

– -Я и говорю: бордовая, в натуре!-раздраженно сказал Сева, и Белопухов поспешил перевести разговор:

– -Вспомнил! Иголкин его фамилия!

– -Кого?-растерялся Сева.

– -Рабочего, которым вы интересовались. А найти его можно через фирму-подрядчика. Миссия ваша благородна, так что звоните и спрашивайте… А впрочем, спросите знаете у кого?-вдруг оживился Белопухов.-У прораба.

– -Это что-то вроде бригадира,-проявил эрудицию Сева.

– -Совершенно справедливо. Начальник того участка, где работал Иголкин. Говорят, они были с ним друзья. Сейчас он работает на строительстве жилого комплекса “Вавилон” в Кутушкино.

– -Как же мы его там найдем?

– -Что вы! Прораба на стройке всякий знает! Назовите только фамилию: Фуфаев.

Севе показалось, что весь площадь вокруг вздрогнула и обернулась. Он смятенно посмотрел на профессора. Тот лунатическим движением снял очки; глаза под ними были совершенно безумные.

Профессор Потапов и Всеволод Чикильдеев приближались к гигантской строительной панораме жилого комплекса “Вавилон”. Они нервничали. Услышанная от Белопухова фамилия подозрительно легко улеглась в ловушку из пробелов и букв: “-уф-е-”. Ключ, похоже, подошел к замку, но они не знали, куда попадут за приоткрывшейся дверью.

Возле ворот стояла группа людей в рабочих комбинезонах и разговаривала на специфическом диалекте, вполне впрочем выразительном, несмотря на обилие слов, отвергнутых словарем, вроде загадочного "муйня". На Севу и его спутника они не обратили никакого внимания.

– -Простите, где тут найти прораба Фуфаева?-обратился к ним Чикильдеев на чисто русском языке, и ему, словно иностранцу, на том же языке старательно ответили: