Горячая любовь холодной блондинки - Донна Кауфман

— Не знаю. Знаю только, что ее семья настаивает на ее работе в компании. — Он поглядел в глаза Би Джей и выдохнул свое самое большое опасение: — Она может не вернуться. Никогда.

— Это невозможно. Ты должен что-то предпринять.

Он рассмеялся, хотя ничего смешного не видел.

— Би Джей, она взрослая женщина. Взрослая, с обязательствами по отношению к другим людям, помимо нас. Даже если бы можно было что-то сделать, то я бы не стал. Потому что так нечестно по отношению к ней.

Его маленькая сестра некоторое время молчала.

— А что, если она только того от тебя и ждет?

— Не пойму, о чем ты толкуешь. Санни сама решит. Она не хочет, чтобы я или кто другой решал за нее.

Би Джей встала, всей своей немалой массой навалилась на стол.

— Санни позволяет ее семье решать за нее, хотя это делает ее несчастной. Здесь она счастливее. Раз уж она соглашается доставлять удовольствие другим людям, то почему бы этими другими не оказаться тебе и нам? В конце концов, ей самой так лучше.

— Вечно вы с вашими бредовыми идеями. — Он поднялся. Надо убираться отсюда, пока ему тоже не заморочили голову.

Она удержала его за руку.

— Подумай, Ник. Она несчастлива.

— Тебе бы понравилось, если б наше семейство постоянно вмешивалось, когда ты решила выйти замуж за Джона?

Сбить ее с толку не удавалось. Никакого смущения — напротив, она чмокнула его в щеку и хмыкнула.

— О чем ты? Вы стали бы чинить мне препятствия? Но вы же любили Джона, так что не дурачь меня, пожалуйста.

— Ага, так тебе же было бы лучше. Ты была слишком молода, чтобы заводить семью.

— Откуда вам было знать, что я чувствую?

— Вот именно. — Увидев понимание на ее лице, он улыбнулся. — А ты откуда знаешь, что чувствует Санни? Она любит и свою семью тоже. Ей очень трудно, и я отказываюсь становится дополнительным орудием давления. — Он поцеловал сестру в щеку.

— За что?

— За заботу. О Санни. И обо мне. — Сжал ее плечи. — Как бы ни было трудно, но мы должны уважать ее стремление принимать собственные решения.

Именно в этот момент в дверь вломился Джо.

— Привет, Никко! И ты, машинка для производства детей. Как делишки? — Он похлопал Ника по плечу и одарил сестру звонким поцелуем. — В чем причина всеобщего уныния? Что случилось?

— Санни ушла, — сообщила Би Джей. — Я даю этому олуху пояснения относительно того, чего он лишается.

— А, я в курсе, что тут ее нет, — сказал Джо. — Потому и вернулся. Опять надо квартирку пристраивать. И спасибо всем, кто обо мне беспокоился, кидался мне на шею и причитал, как им меня не хватало, кстати.

Ник и Би Джей возвели глаза к небу.

— По мне, никаких особых проблем, — настаивал Джо. — Она все равно в Чикаго, точно? Разве нельзя ей работать на Чендлеров и одновременно общаться с нами?

— Колоссальный план, — отозвался Ник. Джо пожал плечами.

— Дарю, дружище.

— Мудрец двадцати одного года от роду, — сухо процедила Би Джей.

Джо сделал большие глаза.

— Здесь меня не поняли. — Он снова чмокнул сестру и ткнул Ника в грудь. — Пойду проведаю маму Бенни. Она уж точно обрадуется.

Ник еще потирал пострадавшее место на груди, а Джо уже след простыл — дверь с шумом захлопнулась.

— Что, если он прав?

— Ой, ну не надо. В понимании Джо ухаживать за женщиной — купить ей пару хот-догов.

— Я серьезно. Возможно, это сработает.

— Она не показывается уже шесть дней.

— Семь.

— Пусть семь. Не желаешь ли заодно уточнить часы с минутами?

Ник улыбнулся помимо воли.

— Не валяй дурака. — Но он мог и секунды уточнить, и оба об этом знали.

— Значит, ее нет уже семь дней, и сколько же раз ты за это время ее видел?

— Ни разу. Но не по ее вине, — быстро добавил он. — Она приняла на себя громадную ответственность в связи со слиянием нескольких фирм, так что ей постоянно некогда. Но потом все будет по-другому.

— Будет ли?

Ник открыл было рот и сразу же закрыл. Потом сказал:

— Надеюсь, Бидж. Я надеюсь.

Настала очередь его сестры приподняться на носочки и, вытянувшись, запечатлеть на его щеке поцелуй.

— Убедись тогда. Я уже сказала — не дай ей исчезнуть. Ты ее достоин, Никколо. И, что еще важнее, она достойна тебя. Помни это. Она единственная. Ты об этом знаешь, мы все знаем. Если ты не сделаешь хотя бы попытки, то потом никогда себе не простишь.

Ник еще долго после ухода сестры стоял неподвижно.

Никогда себе не простишь.

— Да, — тихо повторил он, — но что, если я попытаюсь и ничего не выйдет? Тогда я тоже никогда себе не прощу.

* * *

Предварительно убедившись, что дверь заперта на ключ, Санни сбросила с ног изящные туфельки на каблуках. Туфли, описав дугу, шлепнулись ровно посередине роскошного темно-синего ковра ее кабинета. Если бы можно было еще избавиться от трех секретарей и персонального помощника!

— Мучение, — пробормотала она. — Настоящая пытка. — Интересно, что подумали бы исполнительные директора различных отделений компании Чендлеров, если б ей вздумалось надеть удобные растоптанные тапочки а ля кухня «Д’Анжело»? Представив их вытаращенные глаза и перекошенные физиономии, Санни вмиг повеселела.

Массируя ноющие ступни, она не переставала прокручивать в голове возможные комбинации, связанные с грядущим слиянием. До дневного совещания надо ознакомиться с докладом Роджера, поговорить с Эстеллой и Палом. Посмотрела на часы — обеденное время уже прошло — нехорошо. На секунду предалась мечтам о спагетти Карло. Неожиданно пришло решение относительно работы отдела кадров — бросилась к столу и стала делать пометки.

Через три часа, ответив на шесть телефонных звонков, Санни пришла в себя. У нее есть два часа до совещания с начальниками отделов, дедушка предварительно хочет все обговорить по телефону. Взглянула на календарь и сняла телефонную трубку позвонить Нику. Потом сообразила — он сейчас, должно быть, проводит еженедельное собрание персонала. Санни положила трубку на место.

Ник. Ей ужасно его не хватает. И всей семьи Д’Анжело. В Хаддон-холле никогда не было холоднее. Потому она и проводит в офисе компании по шестнадцать часов в сутки. Тут по крайней мере было чем себя занять. И не думать о Нике. И выборе, который следует сделать.

Ей не хватает его. Она хочет его не меньше, если не больше, чем в тот день, когда пришлось вернуться.

Она ожидала непомерной нагрузки, одиночества. А вот на что не рассчитывала, так на свое увлечение работой. Нет. Будем честными. Страсть к работе. Упоение от работы. Как ни обидно признаваться — себе и деду с бабушкой — они были правы. Она рождена для подобной работы. Но что сказать Нику?